Дарья Донцова - Хорошие манеры Соловья-разбойника [litres]

– Витамин Р? – удивилась я. – Никогда о таком не слышала.

– Повезло тебе, – засмеялся Димон, – а мне он частенько доставался. Висел в прихожей на вешалке. Кожаный такой витамин Р, с пряжкой.

– Ремень! – воскликнула я.

– В точку, – согласился Коробков, – а для тех, на кого данный витамин не действовал, в Москве была школа Андрея Кузнецова. Диагноз «диссоциативное расстройство идентичности» тогда никому не ставили.

– Что это такое, уточни, – попросила Таня, – не все знают.

– Грубо говоря, считается, что в человеке одновременно живут две, три, а то и больше личностей, – охотно стал объяснять Коробков. – Порой больной знает об их существовании. Нагрубит кому-нибудь и быстро оправдывается: «Ох, это не я нахамил, не Петя. Это Коля, вот он оторва. А Петенька хороший». В середине двадцатого века такая фраза считалась наглым враньем. Если ее произносил школьник, то его «лечили» лишением вкусной еды, физическими упражнениями, уже известным нам витамином Р. У Кузнецова в интернате порядки были круче, чем на зоне, там применялись телесные наказания. Психологи во всем мире яростно спорят: существует ли такое заболевание, как диссоциативное расстройство идентичности, или налицо простая избалованность, капризность, лень и все остальное в букете. Даже сегодня нет объяснения, почему человек бывает то добрый, то злой. Теперь временно забудем об Антонине.

Коробков замолчал, послышалось чавканье.

– Тебе вкусно? – осведомилась Таня.

– Да! Как ты догадалась, что я ем? – удивился Димон.

Сергеева рассмеялась, я ответила за нее:

– По счастливому чавку.

– Я пообедать не успел, – стал оправдываться Коробков, – все! Слопал. Три года назад к нам обратилась Ольга Маркова. Двенадцать лет прошло с тех пор, как у нее пропала дочка Настя. По словам матери, она просто ангел во плоти: умница, отличница, никогда не спорила со старшими. Единственное, в чем Настю можно было упрекнуть: в нежелании с кем-то из одноклассников сближаться. Она общалась со всеми, но ни с кем близко. Я понятно высказался?

– Да, – ответила я, – у девочки не было закадычных подружек.

– Именно так, – согласился Коробков. – С матерью у нее были прекрасные отношения, уси-пуси прямо. Ольга обожала Настеньку, все делала только для нее. Девочка платила матери горячей любовью. Ольга придет с работы, а на столе ужин стоит. Они жили вдвоем. Отец ушел из семьи, когда дочке два года исполнилось. Алименты платил, но общаться ни с Ольгой, ни с Настей не желал. Это присказка, сказка впереди. Обитали Марковы в Милятине. После развода Ольга не лишилась недвижимости, дом в селе достался ей от родителей еще до свадьбы. Ольга каждый день ездила на работу, Настя редко выезжала в Москву, училась в деревенской школе. Двадцатого августа магазин, где Ольга работала бухгалтером, отмечал юбилей. Начальство сделало ряду сотрудников подарок: бесплатный поход в театр. Спектакль заканчивался незадолго до полуночи. А последняя электричка, которая останавливалась на Ольгиной станции, уходила из Москвы в четверть одиннадцатого. Все последующие поезда проскакивали мимо. Мать честно сказала Насте:

– Я очень хочу пойти на спектакль. Но как потом домой добраться? Можно сесть в двадцать три пятьдесят на поезд, который тормозит в Толстопальцеве, оттуда на автобусе доехать до Хоркина, а потом пешком.

– Мама, – рассмеялась Настя, – маршрутка ходит только до десяти. На своих двоих идти далеко. Останься ночевать у тети Нины, у твоей подруги места много, приедешь завтра.

– Как же ты одна ночью, – занервничала Ольга, – хотя… Я договорюсь с Раей, у нее переночуешь.

– Ладно, – согласилась Настя.

Напоминаю, дело происходило много лет назад. В России тогда уже торговали мобильными, стоили они дорого, да и услуги операторов нельзя было назвать дешевыми. Ольге телефон выдали на работе. И пятнадцатилетней девочке трубку купили, но в Милятине, чтобы позвонить или отправить-получить эсэмэс, приходилось идти к магазину, в остальных местах связь отсутствовала. Вечером Ольга получила от Насти эсэмэс: «Все ок. Иду к тете Рае спать». Мать успокоилась, переночевала в городе у подруги, утром отправилась на работу, а потом домой. Днем она сбросила Насте несколько эсэмэс, ответа не получила, но не забеспокоилась. Не может же дочка стоять у магазина в ожидании весточки от матери? На дворе лето, погода хорошая, каникулы, наверное, дочь на речку побежала, купается. Или дома в гамаке книжку читает. Но когда Ольга вошла в дом, там никого не обнаружила. Раиса же сказала, что девочка зашла к ней в районе восьми вечера и с улыбкой спросила:

– Можно я дома ночевать останусь? У вас в избе лишней кровати нет, а в летней кухне мыши живут, я боюсь их жуть как! Мама меня вечно маленькой считает. Ну, что случится, если я одна посплю?

– Ладно, – согласилась Рая, – у нас тихо. В селе только свои и дачники, которых мы давно знаем. Закрой ставни, дверь запри, изнутри щеколду задвинь.

Настя ушла. Все. Больше ее никто не видел. Местный участковый пришел в село через день, осмотрел комнату девочки и прочитал письмо, которое ему показала мать. «Не ищите меня. Не найдете. Уже не ваша Настя».

– Она сама сбежала, – сделал вывод местный Шерлок Холмс, – вернется.

– Где Настя? – закричала Оля. – Идите ее искать!

– Подруг обзвоните, – посоветовал участковый, – или у кого-то из них заховалась, или с парнем сбежала!

– Нет у нее ухажеров, – разозлилась Ольга, – дочке пятнадцать. Она только об учебе думает. Ваша работа пропавшую искать.

Но сельский следопыт не особо старался, следствие заглохло. Через положенный срок Анастасию признали умершей. Ольга через шесть лет вышла замуж. Супруг ее вскоре резко пошел в гору и разбогател.

Три года назад Ольга в бутике увидела молодую красивую женщину, которой продавщица носила один за другим наряды. Маркина не могла отвести взгляда от незнакомки, та казалась ей очень похожей на Настю. Ольга понимала, что ее дочь умерла, но если бы девочка была жива, она, наверное, могла бы так выглядеть. В какой-то момент покупательница вышла из кабинки в зал и спросила у консультантки:

– Ну как?

– Прекрасно, – восхитилась девушка.

– Какое лучше? – спросила женщина и чуть-чуть приподняла подол. – Зеленое или это? Впрочем, принесите еще красное!

Продавщица ушла.

Оля же мигом забыла, что сама пришла за покупками. Она увидела чуть повыше одной из щиколоток незнакомки темное пятно. Его можно было принять за родинку. Вот только Маркова сразу вспомнила, как незадолго до исчезновения Насти она пришла домой и увидела, что дочь хромает, на ноге у нее бинт. Понятно, что мать начала расспрашивать девочку. Та заныла: