Юрий Топалов - На скоски [litres самиздат]

У меня как-то по-другому не получается.

Мне тяжело

я… я не знаю.

Ты ходишь-бродишь,

сходишь с ума.

Тебя распирает.

Ты хочешь.

Ты мучаешься.

Ты мечтаешь.

Без толку.

Обратно в мир.

Обратно в разочарование

и уныние.

Ну сколько можно это терпеть!

Это же невероятно!

Что-то в моих стихах не так.

Они слишком прямолинейны.

Слишком буквальны.

Подозреваю это я.

Я стал слишком буквальным.

Я преобразился во что-то буквальное,

во что-то реальное.

Твердое то что можно потрогать.

Я стал мебелью.

Обычный декор.

Стою на полке собираю пыль.

Я постарел.

Я стал никем.

Ужас.

Как хочется плакать.

Даже здесь мне больше нет места.

Мне здесь не рады.

Они прогоняют меня.

Безвкусица.

Сам себе не нравлюсь.

Но это так.

И больше не как.

Сколько можно!

Хватит страдать!

Хватит думать тем!

Убеги!

Убеги отсюда!

Оставь дом, прыгни в пучину греха!

Здесь.

Там это лишь грезы.

Здесь это счастье.

Я миры хочу создавать,

я хочу стать мифом.

Я хочу создать миф.

Я хочу быть большим чем просто я и мои переживания.

Я хочу стать величием.

Взгромоздившись на большое удобное кожаное кресло коричневого цвета, он взял бинокль, висящий у него на шее, и приставил к глазам. На против в нескольких метрах от него стояла стеклянная коробочка.

За ее прозрачными стенами находилась черная вдова(паук).

Не живая, нет. Самая мертвая из всех черных вдов на планете.

Наблюдатель не был коллекционером.

– Мой первый пойманный преступник, – пояснил он однажды – И осуждённый лично мною за убийство.

Человека с биноклем звали Аонгас. Был он совершенно небольшого роста (155 см, если точнее). Несмотря на такую длину тела он все равно умудрялся одевать одежду на размер меньше. Носил он клетчатый костюм ярко-коричневого цвета с белой рубашкой и ярко-коричневым клетчатым галстучком; на его голове постоянно восседала красная пивная шляпа.

Но пива он не пил.

Он вообще не пил алкоголь. Вместо спиртного у него была другая страсть.

Кофеин.

Как он сам говорил, без кофе не могу прожить ни дня.

И, действительно, не прошло ни одного дня, чтобы Аонгаса не видели без красной пивной шляпы на голове, в которую были вставлены две баночки холодного кофе.

На тот случай, если кофе кончалось, сумка его была забита прозрачными мешочками Zip-Lock, наполненными кофейными зёрнами и кое-какими препаратами, выписанными Аонгасу врачом.

Так вот – Аонгас сидел на кресле и внимательно разглядывал засушенyю черную вдову через свой переносной бинокль.

Не спрашивайте меня почему он предпочитает рассматривать паука вот таким интересным способом. Честно скажу – не знаю.

Но смысл у этого есть, наверняка есть.

У всего есть смысл, если приглядеться.

А может быть и нет…

Извините – это мои тараканы в голове. Периодически они будут кусать вас за глаза и возможно за ваше эстетическое начало.

Ещё раз прошу прощения; постараюсь с этим что-то сделать…

Зазвонил стационарный телефон рядом на тумбочке.

– Ало?

В левом углу кабинета сложена целая гора детских игрушек: машинки на пульте управления, плюшевые звери, водные пистолеты и т.д. В правой части кабинета стоял большой деревянный шкаф на замке в форме сердечка, покрашенного в ярко-красный цвет.

Ключ от шкафа висел на шее убитого. Как выяснилось позже, весь шкаф был заставлен кассетами и дисками с детской порнографией.

На полу валялся плюшевый розовый слон с оторванным хоботом в луже собственной ваты.

В кабинете возле большого окна взгромоздился стол из красного дерева. Весьма ухоженный. На нем лежало все на своих местах…

КРОМЕ ОДНОГО!

Трупа чиновника, чье тело было найдено горничной. Она захотела прибрать кабинет от пыли, а выяснилось, что его надо прибрать от ее мертвого работодателя.

На месте преступления помимо криминалистов и фотографа присутствовал Аонгас – главный детектив. И Таллахасси – его молодой чернокожий напарник. Вместе они работают недавно. Глава отдела Mr. Tus назначил Таллахасси к самому опытному из сотрудников. Это их первое совместное дело.

– Сердечный приступ, – самоуверенно огласил свой вердикт Таллахасси.

– Я бы не делал поспешных выводов, детектив Таллахасси, – поправил его Аонгас, пристально рассматривая розового плюшевого слона с оторванным хоботом. – Нужно ещё дождаться результатов вскрытия.

– Тут и без вскрытия все понятно: белый мужик сдох от остановки сердца.

– В таком случае мне интересно, как вы это поняли? – Аонгас высокомерно посмотрел на своего напарника.

– Я это понял, как только увидел труп, – ответил Таллахасси. – Трупов я повидал достаточно, уж поверьте. Сам…– Таллахасси осекся. – Короче говоря, пулевое ранение от сердечного приступа я в состоянии отличить.

– Не сомневаюсь…

– Это ты на что намекаешь? – возмутился Таллахасси, не подозревая того, что сам встал на эти грабли двусмысленности.

– По-моему весьма очевидно на что я намекаю. Вы жили в довольно бедном районе…

– Да, черт возьми! – подтвердил Таллахасси, пристально смотря на Аонгаса.

– Где перестрелки, угоны и, конечно же, результат предыдущих двух факторов – убийства, были в порядке вещей.

– Это так, чувак! –Таллахасси слегка остыл.

– И я хочу сказать, вероятность того, что вы видели убитых людей, очень велика. Так же велика, как и у всех жителей районов с подобным уровнем преступности.

– Чистая правда! Ты прав, нигер!

«Этот карлик глаголет чистую правду, – подумал Таллахасси. – За это его можно не убивать. Но в таких людях как он чаще всего прослеживается натура плантаторов!.. Я за тобой слежу, гном.»

Таллахасси ошибался. Впрочем, ничего удивительного. Аонгас не был тем, кого Таллахасси в нем подозревал. По правде сказать, Аонгас был самым мирным из мирных людей. Да, конечно, у него были странности, но у кого их нет?!

Ух-х-х-х-х-х, – выдохнул в мыслях и наяву Аонгас и вернулся к работе, к расследованию преступления.

К УБИЙСТВУ, БЛЯТЬ!

Кофе в банках заканчивалось и детективу становилось плохо. Он опустил руку в свою большую (относительно него самого) сумку всевозможных цветов радуги, за это многие считали его сторонником некоего сообщества. И выудил оттуда две банки с холодным «Сoffee Inside Me». Через пару секунд они оказались на его пивной шляпе и по двум трубочкам вновь заструилась живительная влага, а вместе с ней и заряд бодрости.

– Ты пьешь слишком много кофе, Гас, – заметил Таллахасси.

– Если я хочу много работать, мне нужно пить много кофе, – пояснил детектив. – А сейчас, будь любезен, напарник, сходи и опроси соседей.