Феликс Бабочкин - В некотором царстве… Сборник рассказов

-К черту татарина! Говори где твой кривоногий сообщник с моими деньгами или здесь навсегда останешься!

Переведя дух, Альвина сообщила, что ее сожитель пропал несколько дней назад, а перед этим заявился домой с тяжелым коричневым кейсом. Что в нем он не сказал. И вообще она понятия не имеет о его проделках.

-Возможно, в своей берлоге отлеживается.

-Правду ли говоришь, женщина?– притянул за грудки официальную супругу Илья.

-Истину. Да что случилось-то?

Лучше пусть от меня правду узнает, нежели потом от сожителя в перевернутом виде и будет смеяться всю жизнь.

Выслушав историю, Альвина залилась таким громким, раскатистым смехом, что, казалось, в ячейках зашевелились покойники.

-Ну, Веня! Ну, Немирович-Данченко! А я думаю, чего он повадился парламентские новости смотреть. И ведь ничего мне не сказал, паразит. Ловко он тебя объегорил. Ведь это я ему на тебя в телевизоре указала, когда случайно увидела. Смотри, говорю, был дегенератом, а стал человеком. И зачем тебе, Пяткин, депутатство понадобилось, в магазине что ли плохо кормят? Директор! Поверить не могу. Как удалось куш-то сорвать?

Так же как и твоему сожителю, хотел сказать Илья. Выигрывает тот, кто блефует. Наотмашь.

Он не до конца верил жене, но чувствовал, что Альвина говорит правду. Она ни при чем. Ложь женщины, с которой долго спал в одной постели можно уловить по запаху. Когда врет, поры выделяют тяжелый адреналин. Навроде протухшей редиски. От нее пахло лишь отстоявшимся страхом и дешевыми духами.

-Где найти этого подонка?

-Ладно, постараюсь помочь. Никому не позволено моих мужей грабить. Без меня. Ответит за свою жадность. Только, чур, мне процент. Три процента. Это сколько будет…?

-Договорились,– хмуро согласился Илья.

Долго разыскивать Веню не пришлось. Он храпел пьяный в съемной квартире на Подольской улице. Хорошо, что у Альвины имелись запасные ключи. На подоконнике лежал открытый кейс, в котором не было ни рубля.

-Куда валюту, сволочь, дел? Где ролс ройс? – ухватил его за тощее горло Пяткин.

Веня проснулся моментально, как собака. Подобрал под себя колени, закрыл голову руками.

-Не бейте меня! Это все Лаврушников придумал. Помощник депутата Баблуйского. Он к нам в театр за кулисы к одной актрисульке бегает. Увидел меня и застыл как соляной столб. Ты, говорит, копия моего шефа. А ежели подгримировать, то и родная мать не отличит. Потом позвонил и предложил дело.

-Меня развести?

– Любого. Ну, я и вспомнил о вас, каюсь.

Илья пригляделся. А ведь и впрямь одна рожа. Бывает же такое в жизни. Как говорят немцы – одного лишь быть не может, то чего не может быть. Впрочем, и это сомнительно.

-Продолжай, Станиславский.

-Лаврушников с вами по телефону говорил, а я по-актерски наставлял. Здорово? Когда в морг пришел, чуть не помер от ужаса. Думаю, нет, не смогу в холодильник забраться. А Лаврушников достал пистолет и говорит: лезь, комедиант, не то обратно не вытащу. Ничего не оставалась, как повиноваться грубой силе. Все деньги забрал, мне ничего не оставил. Сказал, потом часть отдаст. И на машине вашей уехал.

-Так. Значит, помощник депутата. Кто он?

-Хмырь какой-то из Сибири. Откуда и его шеф.

-Баблуйский в курсе вашей аферы?

-Я не спрашивал. Возможно. По телевизору же сказали, что он куда-то пропадал.

-Разберемся. Звони своему сибирскому отморозку, назначь срочную встречу.

-Велел больше не беспокоить.

Илья помял артисту кадык:

– Лицедей недоделанный. Скажи, что…не все деньги он из морга забрал. Полмиллиона остались. Никуда не денется.

На встречу поехали на машине Вени. Илья сел назад и когда подъехали к Цветному бульвару, сполз под сиденье.

Помощник оказался щупленьким, но очень живым пареньком. Все время лазил по карманам, чесался, шевелил кончиком носа. Когда он сел в машину, салон наполнился запахами чеснока, водки и французского одеколона.

Илья церемониться не стал. Накинул на горло помощника ремешок от брюк, притянул к подголовнику:

-В общем, так, господин Лаврушников. Вон в том джипе,– указал он на первый попавшийся на глаза припаркованный к обочине автомобиль,– мои ребята из следственного управления ФСБ. Или говоришь правду, или через десять минут окажешься на Лубянке. Понял?

-Ну, п-понял.

-Узнаю незатейливую речь. Говори, картавый, знает Баблуйский о твоих делишках?

-От-тстешку получает, а с какой грядки ему н-не интересно.

-Ну да, дел полно, о счастье трудящихся думает. В особняках Майями. У него собственность за бугром есть?

-У к-кого на Охотном ее н-нет?

-Извини, глупость спросил. Скандала хочешь, после которого тебя твой депутат сам на березе вздернет? Можешь не отвечать. Знаю, что не хочешь. Тогда дашь мне на него убойный компромат. Левые счета в банке, адреса собственности за рубежом. Ну, или что-то в этом роде. Наверняка у тебя есть.

-Н-ничего не знаю.

– А, жаль. Ну, тогда иди.

-Св-вободен?

-Как ветер в поле. Только сейчас я позвоню в Думу и скажу, что ты приходил в ФСБ и подробно рассказал о неприглядных делах не только своего шефа, но и его коллег-депутатов. Мол, гражданская совесть у подонка проснулась. А друзья с Лубянки подтвердят.

-Н-не надо,– замер уже схватившийся за дверную ручку Лаврушников. – Не к-красиво будет.

-А красиво порядочных людей на миллионы кидать? Кстати, если на моём ролсе хоть одна царапина появится, я тебя самого исполосую, как бог зебру.

-Н-не появится. Нет р-ролса. Я его д-дагестанцам в-впарил.

-Вы слышали? Вот они помощники слуг народа! Нет, здесь без подвалов Лубянки не обойтись.

-Есть у меня к-кое-что на Б-баблуйского. Кассетка старая, из бани. Г-голые б-бабы на шефе верхом ездят, а он рж-жет, как м-ерин. Д-деньги верну, за ролс возмещу. П-пойдет?

-Только ради душевного равновесия избирателей. Чтобы они в очередной раз не узнали, какие упыри прокладывают им дорогу в светлое будущее.

Утром у Ильи уже была потертая кассета VHS с омерзительным видео. Еле отыскал в подсобке магазина видеоплеер. Качество было настолько хорошим, словно снимали на профессиональную камеру. Баблуйский во всей красе. На нем катались не только голые девицы, но и мужики с огромными причиндалами, при этом поливали его лысую голову шампанским и кетчупом. Сказка, а не кассета.

Деньги Лаврушников вернул все до копейки, компенсировал материальные и моральные потери за проданный ролс ройс. Принимал его Илья в своем директорском кабинете, а на прощание даже предложил французского коньку. Помощник отказался, униженно попросил, чтобы его имя нигде не всплыло. За это отдал еще пятьдесят тысяч долларов. Расплачивался с такой легкостью, будто печатал деньги дома.

Илья потребовал мобильный номер депутата, а когда тот испарился, добрался до старого проверенного таксофона.