Феликс Бабочкин - В некотором царстве… Сборник рассказов

– Я не хочу в полицию! – закричал Федя и его голос, отраженный от стенок камеры, прозвучал в вестибюле как в рупор.

Сзади уже собралось немало народу. Кто-то давал советы, другие хихикали, наконец, раздалось дикое, хоровое ржание. Вытерпеть такое унижение было невозможно.

Лобзиков грубо обхватил будку руками, словно надоевшую любовницу, дернул в сторону. Она легко оторвалась от пола, связанная с ним теперь только поводами. Но и они отскочили после следующего рывка вместе с задней стенкой аппарата.

Теперь Федя мог, наконец, лицезреть мир. Вокруг него собралась гомерически хохотавшая толпа. И никто, никто не хотел ему помочь снять с него эту чертову будку.

-А ну, расступись! – Лобзиков с криком бросился к дверям. У входа столкнулся с полной дамой, которая огрела его по спине тяжелой сумкой и обозвала "скупидоном".

На прения не было времени. Федя, засеменил с будкой на плечах к гаражом. Там полно железного хлама, с помощью которого он надеялся, наконец, отделаться от прицепившегося "цыпленка". Недаром куры потомки динозавров, мало им метеоритом по голове дало, ворчал он. Только бы "синяки" не увидели, тогда не жить.

Но, как это обычно и бывает, сбылись самые страшные его опасения. За углом, у гаражной площадки, он столкнулся с алкашами из соседнего двора во главе со Ступой. "Каторжник" держал в мощных клешнях сразу две банки пива и что-то втирал мужикам. Вероятно, тоже рассказывал о спирте в метро. Увидев Лобзикова, он застыл, из его рта потекло не проглоченное пиво, появились пузыри. Витя протянул к нему руку, словно что-то просил, а потом захохотал так, что задрожали гаражи, а в одном из них, кажется, сама завелась машина.

Ступа сложился от хохота пополам, выронив одну банку:

-Глядите на это явление! С будкой прибежал! Я же пошутил, дурень! Кто ж в аппарат спирт-то зальет! Сдохнешь теперь. Ха-ха. Ну, Лобзик, ну фраер!

Гоготали и мужики. Всё, теперь из дома не выйдешь, сокрушенно думал Федя. Надо переезжать. Только на какие шиши?

-Снимите с него этот ридикюль,– вытирая слезы, велел Ступа своим приятелям. Но те не успели выполнить его распоряжение. Из-за гаражей вышли двое полицейских и щуплая как жердь охранница метро в синей форме, указала на Лобзикова:

-Это он, гад, аппарат с антисептиком упер.

-Да уж видим,– хмуро кивнул широкоплечий, как чемодан мент.

-Я здесь ни при чем!– крикнул Ступа.– Это он один, самовольно хлебать метанол пошел, а потом сюда прибился. Его и берите.

-Разберемся,– сказал другой, конопатый, как Антошка из мультфильма, полицейский, поигрывая дубинкой.

Метанол? – вдруг дошло до Лобзикова. Ступа обманул, редиска, чтоб ему до конца дней хозяину портянки стирать. А почему же спиртом пахло, да и на вкус приятный напиток. И сам себе ответил: когда трубы горят, то и керосин шведским "Абсолютом" покажется. Сразу стало подташнивать, в кишках забегали тараканы. Он представил себя в таком ужасном физическом состоянии в обезьяннике, и стало совсем худо.

-Стойте! – крикнул Лобзиков неожиданно даже для самого себя.– Не подходите! Он повернул на плечах желтую будку по часовой стрелке и сдернул ее, наконец, через голову. Одно ухо осталось торчать под прямым углом.

-Не подходите!– повторил он грозно, отшвырнув аппарат к гаражам.– Я ковидный!

-Какой?– Охранница удивленно вскинула густо намазанные, словно гуталином, брови.

-Вирусный я, что тут непонятного? Последняя стадия, – соврал Лобзиков.– Скрывал свое состояние до последнего. Размягчение мозгов. Не отдаю отчета своим действиям. Вот и понесло к метро метанол пить, решил, что лекарство.

-Так он заразный,– с испугом и брезгливостью произнес Ступа, вытирая лапы о рубаху приятеля. – А я-то думаю, чего Лобзик такой идиот. Вот оно что, ковидный.

От Лобзикова попятились и алкаши, и менты. Охранница стала лихорадочно нажимать кнопки на телефоне.

-Худо мне,– тяжело произнес Федя, опустился на землю. – Помру, вы виноваты будете, что не оказали первую помощь смертельно больному человеку. – Отхожу я, кажется.

Лобзиков лег на землю, вытянул ноги. Ему и в самом деле казалось, что он умирает.

-Ковид, да еще метанола насосался,– сказал широкий мент. – Не позавидуешь.

-Какого метанола?– возразила охранница, которая так и не смогла ни с кем соединиться по смартфону. – Минздрав запретил отраву в аппараты заливать. Только безопасные антисептики. Вчера вот чистым спиртом будки в переходе зарядили. Ковидный, а на запах этила, как муха на мед прилетел.

-Как чистый спирт?! – Ступа заморгал воловьими глазами.– Не может быть…

-А вы, гражданин, почему в общественном месте спиртные напитки распиваете? – в свою очередь спросил конопатый полицейский, кивнув на банку пива в руке Вити. – Документы есть?

-Справка об освобождении, паспорт еще не получил, у участкового отмечаюсь.

-Понятно, следуйте за нами.

-С этим что делать? – испуганно спросила охранница.

– А если, в самом деле, ковидный? – прищурился на Федю "чемодан".– Сдохнет еще, не расхлебаешься. Ну, его к черту, сами с ним разбирайтесь.

-Ага, а мне оно надо?

-Нам тем более.

Менты пошагали к проспекту. Рядом семенила, размахивающая мобильником охранница. За ними уныло тащился, вмиг потухший, осунувшийся Ступа. Непонятно, что больше его расстроило – поход в участок или, что так "лоханулся" с антисептиком. Ведь он просто решил взбодрить неопохмеленный народ тем, о чем сам тайно мечтал. А оказалось…

– Чего замерли?– весело зыркнул на "синяков" Лобзиков.– Слышали, что тетка сказала? Бегите к метро, пока бесплатно наливают.

Дима Пятаков был редкостным идиотом. Не раз за его художества ему собирались начистить пятак. Но каждый раз руки у разгневанных граждан опускались. При всей своей паскудности, он имел лик святого праведника из Оптиной пустыни. В глазах его было столько печали и смирения, будто он ежесекундно страдал за грехи всего мира. Но, как говорится, суди по делам их. Тихий и неприметный Дима иногда выкидывал такие фортели, что у людей волосы вставали дыбом. То вызовет санинспекцию в фирму для выведения якобы расплодившихся тараканов, то угостит сотрудников тортиком с лошадиной дозой слабительного. Или, например, позвонит жене коллеги и скажет, что её благоверной загулял с блондинкой из соседнего отдела. При этом он всегда потом сознавался, что это его рук дело. Объяснял же свои поступки искренним беспокойством за экологическую обстановку, здоровье коллег и желанием сохранить их семьи.

Но вот однажды он превзошел самого себя и отчебучил такое, что до сих пор его никто не может забыть. В том числе и я.

В конце осени Пятаков взял больничный и разослал через Интернет своим знакомым и коллегам, в том числе начальнику Петру Захаровичу Редькину, приглашение на банкет по случаю своего юбилея. Да не где-нибудь, а в шикарном, новомодном ресторане на Патриарших. "Приходите с родственниками и друзьями, детьми и супругами, и обязательно в хорошем настроении…Фейерверк будет грандиозным!"