Андрей Костельцев - Комендантский час

Но вот лошадь окончательно устала и увязла в снегу.

Берестову пришлось спрыгнуть с нее, чтобы взять за поводья и провести дальше, однако и сам он был измотан дорогой. Встав почти по пояс в сугроб, он достал из сумки фляжку с водкой и, выпив половину, взбодрился. Поплутав взглядом по местности, он приметил дальнейший путь и, взяв одной рукой поводья, зашагал в нужную сторону.

Выносливость окрестной погоды поражала: ветер и не думал утихать, даже наоборот, лишь набирал силу. Деревья враждебно нависали над путником, зловеще скрипя и посвистывая, а снег предательски проваливался под ногами, заставляя Артёма то и дело спотыкаться.

Он уже и не знал, доберется ли до того самого острога, как вдруг заметил свет избы вдалеке. Она стояла на возвышении, а из трубы валил беспокойный дым – хозяин был дома.

Недолго думая, герой повернул в сторону жилища. Подходя ближе, лошадь издала глубокий громкий рёв, который разнесся бы на много вёрст вокруг, если бы не метель, покрывающая все снежным куполом.

Дверь в дом открылась, и из него вышел высокий толстый человек с пышными усами. В зубах у него красовалась трубка, а на плечи был накинут меховой полушубок.

– Чагой блуждаем? – спросил он.

– Потерялись, отец, – устало выдавил из себя Артём, еле волоча ноги.

– Ну, заходьте, раз потерявшись, что уж там, – сказал хозяин дома и показал рукой, что можно входить.

Берестов тут же вошёл в теплую холостяцкую хату и стал отряхивать сапоги от густо налипшего на них снега, попутно выхватывая из кармана фляжку с огненной водой. В это время усатый мужчина отвёл его лошадь в сарай.

Вернувшись, он увидел, как Артём раскладывает на печи вымерзшее пальто.

– Ай, шустрый какой! – сказал мужчина, но Берестов не обратил на это никакого внимания и лишь чихнул, пока пытался поглубже в пальто упрятать водку.

Обернувшись, он увидел разложенную на столе снедь и дымящийся самовар: хозяин, очевидно, готовился к ужину.

Сняв кожаные перчатки с внутренним утеплением, путник начал тереть пунцовые щеки. Багрянцем были покрыты и руки героя.

– Меня Архип величают. Архип Спиридонов, – начал говорить хозяин дома, усаживаясь за стол. Открытой ладонью он указал гостю, что тот тоже может сесть.

Артём, продолжая тереть руками замерзшее лицо, занял место напротив. Зубы его сводило от холода, а потому он ничего не говорил.

Понимая это, усач продолжил.

– Редко мне здесь скитальцы попадаются, – произнёс Архип, наливая гостю чай, – тем более те, что осмеливаются сквозь метель чёрт знает куда прорываться. Даже и непонятно, храбрец ты аль глупец.

После этого Спиридонов придвинул чашку к дрожащему путнику, а сам встал, чтобы достать из печки котелок со свежей кашей.

Берестов же, сделав несколько глотков чая и ощутив прилив сил, тут же вновь обрёл дар речи.

– Тут как раз все ясно, одно и то же это: храбрость и глупость, – сказал он и вновь прильнул к чашке.

– Непонятно, как ты вообще выжил, – сказал хозяин дома, вытаскивая горячий горшок из печи. Случайно задев пальто Артёма, Архип увидел выпавшую из кармана фляжку с водкой.

– Ааа…вот как. Ну, это по-нашему, конечно, – произнес он, в ответ на что Берестов расхохотался.

После ужина герои разговорились. Произошло это не без участия вышеупомянутой водки, которой изначально Артём не хотел делиться. Немного захмелевший усач с упоением слушал рассказы «скитальца» о его жизни в Петербурге: о том, как он прятался от спутницы в борделе, как бильярдным шаром выбил глаз пьяному бретёру и как на балу протанцевал четыре часа подряд с одной дамой, после чего пообещал на ней жениться.

Позже отягощённый сытной трапезой герой стал распинаться в любезностях перед спасшим его Спиридоновым.

– Ты не переживай, я в долгу не останусь. И денег тебе дам, и про подвиг твой расскажу!

Усач же смеялся. Делая поправку на «веселое» настроение гостя, он воспринимал всё как должное.

– Да уж, если бы не я, то лежал бы ты сейчас трупом!

– Обледеневшим!

– Это точно! А зачем мне еще один труп?

Внезапно Артёма будто бы ударили по голове: разморенный алкоголем и печным теплом ум вдруг сумел сконцентрировать остатки трезвости.

– Как еще од-ин? – икнув, вопросил Берестов.

– Да так, – начал говорить усач, – нашёл я тут давеча одного беднягу. Раздетый лежал и почивший.

– Когда это случилось? – спросил Артём.

– Да больше месяца назад, – пожевывая заранее нарубленное сало, ответил Спиридонов.

– При нем документы были?

– А ни черта не было! Будто с неба свалился и, в чем мать родила, преставился. Ну, почти в чём мать родила…

– И ты его похоронил?

– Какой там! Лежит в сарае, возле лошади твоей.

– А чего ж не похоронил-то?

– Дык ведь земля вся промерзла! Как тут могилу-то копать? Только лопату перебьёшь о грунт ледяной.

– Ну-ка покажи мне этого несчастного.

Архип набросил на себя свой полушубок, а Артём – мокрое от растаявшего снега пальто.

Пройдя пару метров по морозу, оба оказались в небольшом сарае. Внутри было так же холодно, как снаружи, но не было снега. Устрашающе свистел сквозь щели ветер.

Берестов шагал вперед, но его обогнал Спиридонов, чтобы первым застать тело, которое было завернуто в белую ткань и лежало в дальнем углу.

– Вот он, голубчик, – указал усач, почесывая затылок.

Артём присел и, наклонившись ближе, размотал немного ткань на голове. Синее лицо мертвеца с навсегда застывшим взглядом мелькнуло перед глазами Берестова, после чего он тут же отвернулся, накинув тряпку обратно.

– Чёрт, никогда мертвецов не видел, – сказал напуганный чиновник, прикрывая лицо рукой.

– Может, еще водочки? – спросил Архип.

– Да погоди ты со своей водкой!

Собрав волю в кулак, Артём пересилил себя и, вновь отбросив тряпку, взглянул на лицо несчастного.

«Рост – есть, черты лица острые – есть, интеллигентный вид – вроде как есть, остался только очень низкий голос, но его наличие проверить не удастся» – подумал Берестов, осматривая тело.

– Так вы, выходит, знали его? Это ваш, получается? – спросил Спиридонов.

– Что значит «наш»?

– Ну…столичный.

– Да, столичный…. Но нет, знать я его не знал, однако его как раз и ищу.

– Выходит, нашли?

– Выходит, что так.

– А точно он-то? Мало ли кто в лесу бродит.

– Да нет, почти точно. Хотя…, – чиновник вспомнил про золотые зубы, о которых говорил Хорохорцев.

Он опустился вниз и, надев на правую руку кожаную перчатку, открыл усопшему рот. Увидев золотой блеск зубов, Берестов тут же высунул руку и яростно завопил.

– Сукин сын! Это он! – Артем вскочил на ноги.

– Это Андрей, Андрей Городецкий! При нём была большая красная книга? – Берестов схватился за Архипа.