Александр Степанятов - Кто-то должен быть лохом

Подготовка шла полным ходом. Я вытащил всю провизию и разложил все на порванном на две части, большом черном пакете. Получилось неплохо. Шашлык был уже почти готов. Я сидел на корточках спиной к единственному въезду, когда послышался нарастающий рев двигателя. «Урал», автоматически определил я по звуку двигателя. Олеся, тоже услышала и рывком села на матраце, тревожно уставившись на меня. Я весело улыбнулся, помахивая над шампурами куском картона. Звук мотора усилился и на поляну выскочил мотоцикл с коляской. По испуганному лицу Олеси пробежала дрожь. Она взяла мою куртку и укрылась ей, прижав воротник к подбородку.

– Опа. Вот это киска. – Раздалось сзади, сквозь работающий двигатель.

Я все так же не оборачивался. Не потому, что я такой крутой Рембо, просто в этом районе, меня знает каждая собака. А так как чужаков здесь бывает очень мало, то скорее всего это кто-то из своих. Двигатель заглох, и я услышал, как кто-то слез с мотоцикла и направляется ко мне.

– Эй лошара. Ты чо, глухонемой. – Раздался голос.

Я пытался разгадать по нему, кто бы это мог быть. Справа от меня появилась тень, которая быстро приближаясь, превратилась в старые бело-красные кроссовки и вытертые джинсы.

– Ёбни его в ухо, Шмель. – Раздался за спиной второй голос.

Я усмехнулся и когда Шмель опустился на корточки поднял на него глаза.

– Ха, Серый! Клыч! – Заорал Шмель. – Ты што ли? – Он довольно ткнул мне кулаком в плечо. – Кнут, это Клыч. – Крикнул он в сторону «Урала».

– Серыыый! – Кнут с разбегу навалился на меня сзади и повалил на спину. Я чуть не снес ногой в траву, почти готовые шампуры.

– Клыч! – Не отпуская меня заливался Кнут.

Это были Глуховские пацаны. Когда-то, мы с ними жестко дрались. Деревня на деревню. Потом заключили мировую и дрались уже с Комлинскими. А позже, кто-то переехал в Воронеж, кто-то в Комли, кого-то посадили, а кто-то остался на контракте в армии. С Кнутом и Шмелем, мы по молодости тоже успели покуролесить. Особенно с Кнутом. Кнутков Олег, был на год старше меня, но в армию не попал. За полгода, до того, как меня призвали, мы с ним в поселке «Пищевиков», украли из сарая, практически новый мотоцикла «Восход-3М». В народе «Сова». У меня к тому времени был «Иж Юпитер», а он был, как говорят безлошадный. Попросил меня помочь. Как я понял с его рассказа, «Сова» стоит в сарае у какого-то ветеринара, и он на нем вообще не ездит. Выгонит из сарая, заведет, тряпочкой протрет и опять в сарай загоняет.

– Ну, на хуя ему тачка? – Убеждал меня Кнут.

Как позже оказалось, тачка и Кнуту была не нужна. Он его кому-то продал, а того за браконьерство, хлопнули егеря и передали ментам, а они и вышли на Кнута. Его посадили на три года, но меня он не сдал. И хотя, я с этой кражи, ничего не имел, было в этом что-то правильное. Благородное что ли.

– Ну давай, поднимайся. – Шмель протянул мне руку и ухватившись за неё я встал на ноги.

Мы обнялись. Третий, молодой щегол лет восемнадцати, стоял возле «Урала», и разочаровано наблюдал за нами.

Я повернул голову и посмотрел на него, в надежде увидеть знакомого.

– Это Питюня, – Сказал Кнут, перехватив мой взгляд. – Свой пацан, из Комлей. Гришу Лыка помнишь?

– Угу. – Я кивнул, вспоминая Гришу. Был такой в Комлях местный авторитет.

– Это братишка его. – Сказал Шмель. – Нормальный пацан. – Он опять сел на корточки и подняв кусок картона, который я отбросил, когда падал, стал помахивать над шампурами.

– Давно приехал? – Спросил Кнут.

– С Армии? – В конце марта, а сюда, часа три назад. – Ответил я. – А вы что мотаетесь? Хотели меня на гоп-стоп взять?

– Ха, ха. – Заулыбался Кнут, и я увидел, что его верхнюю губу пересекает грубый, неровный шрам, а во рту не хватает как минимум двух зубов.

– Да мы тут одно дельце замутили, – вступил Шмель, переворачивая шампуры, а тут пацанята местные прибегают и говорят, что на «бугорки», какой-то хмырь с бабой на крутой тачке приехал. Ну мы сюда, проверить. Земля то наша.

– И обломались. – Сказал я улыбаясь.

– Ну почему. – Кнут обнял меня за плечо. – С тобой встретились. Ну и шашлычком угостимся, наверное.

– Ну, с этим, вопросов нет. – Я посмотрел на Олесю. Она сидела в той же позе и все так же настороженно наблюдала за нами. – С бухлом проблема. Но пару банок пива могу подогнать.

– Мужики, время уже. – Крикнул Питюня.

– Короче. – Шмель поднялся. – Не в обиду. – Он поднял перед собой два шампура.

Я махнул рукой и подойдя к стволу ивы, вытащил из воды две холодные банки алкогольного пива. Как знал, что пригодятся.

– Держи. – Кинул я их Кнуту.

Кнут поймал их на грудь. – Ты это, не обессудь. Времени нет. Как-нибудь стыканемся. Если что, заезжай в Глуховку. Поляну накроем, посидим как раньше.

– Это где ты так. – Я показал на губу.

– А, – скривился он, – менты трамбанули. И зубы выбили суки. Это уже после УДО было.

– Ну давай Клыч. Без обид. Только уговор. Ты нас не видел, мы тебя не видели. – Шмель подошёл к моему байку и обошел его вокруг. – Хорошая машина. – Похлопал по баку. – Тема. – Он махнул шампурами с которых капал жир и сел в коляску «Урала».

– Давай Серый. – Кнут протянул руку.

– Давай Олега. – Я крепко сжал его руку.

Я стоял и смотрел, как Кнут завел «Урал» и сев на сидение посигналил мне. Потом с заносом развернулся и раскидав пучки травы задним колесом исчез за зарослями кустарников. Звук делался все тише и тише, пока полностью не растворился в всплеске воды. Я повернул голову. Точно, есть еще один карп, или щука.

В тот день у нас с Олесей тоже ничего не получилось. Глуховские напугали её, и она была все время напряжена. Я это чувствовал. Даже уходя в кусты по «делам», она просила меня осмотреть место заранее. Какой уж тут секс. Но это подзадоривало меня ещё больше. Чем больше ожидание, тем слаще окончание. Мы съели остатки шашлыка и потом я сварил обалденную уху. Второй рыбой, оказался тоже карп. Поменьше первого, но это было не столь важно. Уха получилась жирной с дымком. Мы так и не смогли съесть всю кастрюлю и уезжая я оставил её прямо на потухшем костре. Почему-то уже тогда, я подкоркой мозга понимал, что никогда с ней больше сюда не приеду.

Тихо и спокойно, прошли праздники на девятое мая. А сразу после них, у нас началась дневная неделя. Я кивал Олесе при встрече, ничем не показывая перед другими нашу дружбу. Точно так же, я кивал и Юле, и Лере. Как-то в начале недели, Лера торопилась куда то, спеша на выход. В руках у неё был небольшой, кожаный кейс. Последнее время, она постоянно с ним таскалась. Я стоял у парапета и когда она подбежала к нему, у неё то ли подвернулся каблук, то ли она поскользнулась. Короче, я только успел вытянуть руки, видя её падение. Кейс улетел в сторону, но её я поймал, ощущая в руках твердое и упругое тело. Помог ей подняться, поднял с пола кейс и обхватив его с боков, передал ей. Она взяла его и благодарно улыбнувшись, выбежала наружу. А так, все шло обыденно и неторопливо. Занервничал, я только пятнадцатого числа. Был последний, чемпионский матч «ЦСКА» – «Локомотив» и начинался он в восемнадцать тридцать. Я работал в день и если брать с дорогой, то не успевал даже на второй тайм. Пашка начал названивать после обеда. К пяти часам, я не выдержал и подговорив Пашку, поставил телефон на громкий звук. Пашка кричал, что он мой сосед снизу и что я его заливаю. Воды уже по колено, а моя хозяйка не берёт телефон. Сашка все слышал, и я сразу позвонил Чайковскому и отпросился.