Игорь Чубаха - Тайна Черного моря

Мебель явно осталась от социалистического прошлого и при малейшем движении ходила ходуном. В одном из углов «офиса» сиротливо алел на гвоздике вымпел с соответствующим профилем, отороченный поблекшей золотистой бахромой, как кочевничий бунчук.

— Да ладно, чего уж там, познакомились и познакомились... — буркнул Вискас, оглаживая край сола.

— Нет уж, рассказывай, — весело подначила Алиса, незаметно для себя тронутая вниманием доброго, веселого террориста. — Нам ведь интересно, как ты ввязался в международное террористическое движение...

— А, зачэм так гавариш? — всплеснул руками главарь; в его глазах кувыркнулись озорные бесята. — Мы маладеж ва-эват учим, мужчынами быт учим, а ты — тз-ра-ри-сти-час-кое движение!

Анатолий ухмыльнулся. Его позабавил прикнопленный к стене газетный портрет президента США, изрешеченный дырочками от стрелок-дартс.

— В общем, я для Рахида одну операцию состряпал, — нехотя вынул спичку изо рта Василий. — В деле Якубовского перевел стрелки с Ирака на Израиль. Плевое дело.

— Нэ то гаварыш, — хлопнул огромной ладонью по столу Рахид. Задребезжали оконные стекла. — Главное, нэ что пэ-рэвел. Главное, как красиво пэрэвел. На красотэ мыр стоит, да? Правилно я гаварю, дэвушка?

Алиса засмеялась. Но тут же стала серьезной: они торчат здесь уже битый час, а до сих пор к сути не перешли.

— Дело в том, — начала она и кивнула на Хутчиша, — что нашему другу, любителю восточного фольклора, — простим девушке маленькую месть, — негде остановиться на некоторое время...

Рахид громко захохотал. — Бойкая! Я лублу бойких!

— Уважаемый Рахид, — решил поторопить события и Полосун, — понимаешь, тут такая закавыка. Наш приятель крепко досадил одной очень важной шишке, и ближайшие несколько дней шишка эта будет ставить город на уши...

— Как можно гаварить о дэлах на пустой желудок! — укоризненно покачал головой террорист, легко сорвался с места и, подступив к двери, выглянул: — Зухар. Джамиль, пэрэ-кройте виходы. Отсуда никаго нэ випускать. Фатам, пазвани Гюзель, пусть удэржит дирэктора этого Аллахом проклятого мэста в кровати до третьего намаза. Саслан, распорядыс насчет пэрэкусит дарагим гостям. И, эй, дарагой, кто тэбя учил, так работать?

Из-за необъятной спины Рахида Хутчиш все же разглядел того, к кому последние слова относились, — чумазого чернобрового парнишку в десантном комбинезоне, присевшего на ступеньки и пытающегося спрятать «Макаров» в арбузном чреве и замаскировать дырку так, чтобы не видно было со стороны

— Тэбя поймают на этом арбузэ, тэбя посадят из-за этого арбуза, а патом мнэ скажут, что я плохо тэбя учил! — Тренер недовольно захлопнул дверь и повернулся к гостям. — Да, — сказал он. — Так о чем ты гаварил, дарагой Васылый?

— Почтенный Рахид... — начал было Вискас.

— Что такое, дарагой? — весело перебил детектива хозяин терлагеря. — Развэ у твоего друга язика нет? Абидно, клянусь, пуст сам скажэт о сваих дэлах!

Анатолий вежливо улыбнулся:

— Наверное, опасность несколько преувеличена. Я простой собиратель восточного фольклора. Записываю обряды, факты собираю...

Отчего-то командир лагеря вдруг перестал ему нравиться. Что-то изменилось в пластике и повадках притворяющегося человеком зверя.

— Ой, дарагой, — вернулся к столу, но не сел Рахид, — я тэбэ такой обряд расскажу, палчики оближещ. Значит, пиши: в яму бросают голого чэловека и крысу. Чэловек должен крысу удавить. Но эсли она хоть раз укусит, то нэ считается. Давай следующую крысу. Ты нэ павериш, какие бойцы из сопляков палучаются...

Ну и что? Хутчиш слыхал о таких приемах тренинга. Только слыхал, потому что их, будущих мегатонников, натаскивали иначе. С завязанными глазами запускали в заставленное барахлом помещение, и в течение часа неофит должен был, не снимая повязки, поймать в спичечный коробок запущенного инструктором таракана — единственного на всю территорию охоты. В противном случае курсант отчислялся.

Впрочем, у курсантов были свои способы, как пронести страховочного живого таракана с собой.

Так что учиться Анатолию у Рахида было нечему. А вот приготовиться ко всяким восточным пакостям следовало. Ой, перестал террорист нравиться прапорщику, ой, перестал.

Тем временем Рахид внимательно посмотрел на Алису, оскалился и продолжал:

— Или вот, напрымэр, другой обряд: когда к тэбэ приходят двое нэвэрных с очен красивой дэвушкой, то нэвэрных следует насадить на цеп, а дэвушку забрать в гарэм. Красывый обряд, да? Но, главное, правилный.

Маска гостеприимного хозяина спала с покрытой шрамами рожи Рахида, и стало ясно, что как он говорит, так и собирается поступить.

— Эй, Рахид, дорогой, — миролюбиво сказал Вискас и сунул руки в карманы мятого плаща. — Обряд слов нет, красивый, но нам бы насчет друга приютить...

— Приютим друга, приютим, — на полном серьезе заверил его Рахуд. — И тэбя приютим. И дэвушку тоже. Не беспокойся, дэвушка давольна будэт. У меня все жены давольные, ни одна не жалуется.

— А ты меня спросил, козел, хочу ли я довольной быть? — презрительно прошипела девушка.

— Вах, как нэхорошо разговариваешь! — обиделся террорист. — Но ничэго: я лублу нэхороших... Анатолий повернулся к Рахиду:

— Может, перекусим сначала? А то на пустой желудок, сам говорил...

Предоставив соратникам проявлять себя, он включил «слабака».

— Пэрэкусим, абязательно пэрэкусим! — засмеялся восточный человек. — Вот сэйчас дагаваримся с дэвушкой, и пэрэкусим.

— Рахид, мы же вроде друзья с тобой, — начал было Вискас. — Как ты гостей привечаешь?

— А какой ты мнэ друг? — искренне удивился кавказец. — Ты нэвэрный есть, а не друг! Да, помог ты мнэ раз, кто спорит? Так что тэпер, прикажешь тэбя абедом все врэмя кормить? Прятать тэбя все врэмя? А платыт кто будэт? Шота Руставэли будэт? Или аятала Хамэни будэт? Нэт, Васылый, ты платыт будэш! Сэйчас будэш! Но нэ рублями-долларами будэш. Дэвушка твоя мнэ нравится, дэвушка твоя будет в моем гарэме лубимой жэной! А там и пэрэкусит можно...

— Хорошие у тебя друзья, — буркнул Анатолий. И вздохнул: — Боюсь, опять не поедим...

— Да я таких, как ты, чурка черномазая! — крикнула Алиса и, отбросив в сторону стул, вскочила на ноги.

Свитер на груди бурно, но ритмично вздымался и опадал. Щечки раскраснелись, верхняя губа приподнялась в яростном оскале столь обворожительно, что Хутчиш непроизвольно улыбнулся, любуясь дивой. И продолжал с интересом следить за развитием событий.

— Вах, как нэвэжлыво гавариш! — повернулся к рыжеволосой Рахид. — Но ничэго, я лублу нэобъезженных кобылыц...

Воспользовавшись тем, что террорист на мгновение отвлекся, Вискас выдернул руку из кармана плаща и без замаха, сбоку вогнал в полную задницу азиата иголку одноразового шприца — чуть левее выпирающей из карманчика «трубы». Носил же Василий Полосун кое-что с собой на всякий случай.