Елена Лампига - Старушка на курьих ножках

–Схема?

–Ну не таможенная же декларация! – Буже был раздражен. Никак не мог простить себе оплошность. Но теперь уж ему нечего было скрывать. – На схеме были отличительные знаки.

–Какие?

–Чьи?

–Третьего рейха. Я уверен. Мне доводилось видеть такие документы прежде.

–Черт! Икона была похищена во время войны. Привезена из Польши вместе с тысячами артефактов старины в Германию. Там следы ее затерялись. Скорее всего она хранилась в собраниях Геринга или Розенберга…

–Гурлитта, – поправил Буже.

–Гурлитта? – Бертон покачал головой, откинулся на спинку кресла.

Несколько лет назад немецкие коллеги накрыли занятного старика в Мюнхене. Им оказался некий Корнелиус Гурлитт, сын Хильдебранда Гурлитта, одного из нацистских агентов по скупке и хранению шедевров со всей Европы. Среди пустых консервных банок в спартански обставленных комнатах их ожидала богатейшая коллекция предметов искусства: Шагал, Ренуар, Матисс, Моне, Дюрер, Каналетто, Пикассо, Роден и десятки других классиков в подлинниках, которым позавидовали бы многие музеи мира. Впоследствии выяснилось, что большинство этих работ были в свое время отобраны нацистами у их законных собственников, преимущественно евреев. Именно так в медиапространство вновь вернулась тема, на протяжении семи десятков лет будоражащая чиновников, историков искусства, авантюристов и наследников жертв гитлеровских преступлений. Находка стоимостью в миллиард евро, сделанная в Мюнхене, стала лишь верхушкой айсберга, размеры которого не поддаются точной оценке. За два года, с конца 1940-го по конец 1942-го, в Париже было организовано сразу 20 художественных выставок, на которые регулярно прилетал Геринг. В галерее Же-де-Пом ему демонстрировали «трофейное» искусство, и рейхсмаршал лично проводил первоначальный отбор: что-то отправлялось сразу Гитлеру, любившему живопись XIX века, что-то шло в личную коллекцию Геринга, предпочитавшего живопись эпохи Возрождения и работы «старых мастеров». «Дегенеративное искусство» также отфильтровывалось и отправлялось в распоряжение Хильдебранда Гурлитта и его коллег, после чего продавалось через Швейцарию в третьи страны. В сторону рейха потянулись эшелоны с награбленным. В общей сложности нацисты захватили и отгрузили в Германию только из Франции 22 тыс. арт-объектов разного рода. Особенно плодотворной была нацистская охота за сокровищами в Польше. По оценке местных специалистов, всего за время оккупации страна лишилась более полумиллиона арт-объектов разного рода, главными из которых были три картины из собрания князей Чарторыйских. К началу Второй мировой войны эта семья польских аристократов скопила в своем краковском дворце богатейшую коллекцию предметов искусства, главными жемчужинами которой были «Портрет молодого человека» Рафаэля, «Дама с горностаем» Леонардо да Винчи и «Пейзаж с добрым самаритянином» Рембрандта. Большая часть похищенных ценностей Европейского искусства была спрятана нацистами в соляных шахтах, в Совиных горах в Польше – огромном подземном городе, до сих пор не изученном в полной мере. Многое из похищенного и по сей день не найдено. С момента находки в Мюнхене новая волна слухов и домыслов охватила неутомимых искателей приключений.

–Этого и следовало ожидать. Теперь начнется…Уверен, Польша в ближайшие годы примет не одну сотню авантюристов всех мастей. «Заявление писать будешь?» —спросил Поль, обращаясь к страдальцу. Буже медленно покачал склоненной головой.

–Что ж, тогда нам пора, Буже, – раздраженный Бертон развел руками. – А ты опомнись! Кара небесная уже простирается над твоею головою! – Бертон ткнул пальцем в воздух. Буже распростерся на столе, рыдания сотрясали его тело.

-Портрет молодого человека…

–Дама с горностаем…

–Янтарная комната Екатерининского дворца!

–Ты помнишь? – удивился Поль.

–Еще бы! Легенды Совиных гор – первая сказка, которую поведал нам дед в раннем детстве. – Мужчины засмеялись. – Мы мечтали найти золотой поезд Гитлера!

–Я до сих пор мечтаю, приятель, – шепотом признался Бертон. Они направились к павильону Лурье. Несчастье, произошедшее с Буже, заставило Бруно понервничать.

–Скажи лучше, так и должно быть, Поль? – удивлялся Бруно, пока они шагали к павильону Лурье. – У вас под носом перевозят краденое добро, как яблоки!

–Ну что мы можем?! – чувствовалось, что этот вопрос действительно волновал Поля. – Вот взять Буже! Он купил вещь за баснословные деньги, он не украл ее, купил! Да, у него нет документов на нее, он может лишь хранить ее в своем шкафу, не придавая огласке, не выставляя на публику. Он всего лишь заказчик, с лихвой оплачивающий свои маленькие слабости. А на то, чтобы раскрутить весь канал поставки реликвий, уходят годы! Скупщики, воры, курьеры, организаторы канала…целая сеть! Я закрываю глаза на происки Буже только потому…– Поль посмотрел на Бруно, махнул рукой, – потому что он охотно сотрудничает со мной. Уже много лет. – Поль вдруг резко остановился. – А ведь это благодаря ему мы несколько лет назад накрыли целую группу, промышляющую подделками величайших полотен. Ребята развернулись по всей Европе. Нанесенный ущерб исчислялся миллиардами долларов. Вся загвоздка в таких случаях в том, что сами пострадавшие отказываются идти на сотрудничество с полицией, покрывают преступников, потому что сами погрязли в этом дерьме по самые уши. Так вот… Буже тогда слил нам всю сеть. Катарина Лищинская проходила по делу. – Поль замолчал, Бруно сделался хмур, поспешил к своему павильону. Выставка была уже закрыта, по галереям ходили только сотрудники да зазевавшиеся посетители. Мужчины шли молча до самого павильона Лурье.

–Что, черт возьми, им здесь понадобилось? Не могу понять! Когда украли икону, они были здесь. Ну не сдавать же все на экспертизу! Черт! – Бруно стоял на пороге своего павильона, озирался по сторонам, уперев руки в бока. – Эта шайка сделает из меня параноика.

–Давай посмотрим камеры, – предложил Поль.

В кабинете Дюпре они молча уставились в монитор, прокручивали события прошедшего дня, дошли до момента появления Жюльена и девиц. Вот они входят в павильон, девушки рассматривают витрины, Жюльен рассматривает девушек. Вот подходит Марк, что-то объясняет, пялится на девушек. Катарина выходит из павильона, разговаривает по телефону. Приходит Бруно. К нему подходит Катарина. Бруно заходит внутрь, идет к Варваре. В этом месте Поль хмыкнул:

–А кто тут у нас вообще не залипал? – Он даже увеличил лицо Бруно, поставил на паузу и засмеялся.

–Достало думать о ней месяцами. А сегодня увидел, – Бруно увеличил лицо Варвары. – Сначала не поверил. – Он снова запустил съемку. Появились Марго и Вики. А еще немного позже Поль. Вот они разговаривают. Расходятся. Варвара оборачивается, смотрит прямо в камеру. И улыбается им! Улыбкой дивной, лукавой. – Вот же мать твою! – Бруно запустил пятерню в волосы. – Знала, что буду смотреть! Вообще все постановочно, не находишь? Стоим прямо напротив камеры. Как будто нам хотят сказать: Мы здесь! Ничего не делаем, улыбаемся и машем пустыми ручками.