Виталий Воронин - Сезон

– Это я нашел, значит все мое! Отдай по – хорошему!

Голос его дрожал и срывался, что вызвало дружный гогот лесорубов.

– Нет, Сашка, – усмехнулся главный лесоруб, – если – бы я тебе место не показал, где мужика летом из-за золота грохнули, ты – бы ничего не нашел!

– А ты как крыса позорная, один хочешь все захапать. Тогда вообще ничего не получишь! Лучше мы втроем золотишко пропьем! Верно мужики?

Главный пошатнулся, оглянувшись на свою компанию, которая одобрительно загудела.

В этот момент Сашка выхватил из кармана шило и попытался ткнуть им лесоруба в бок. Из этого ничего не вышло, потому что, лесоруб хоть был пьян, но реакция у него оказалась что надо.

Он перехватил руку нападавшего, и нанес ему сокрушительный удар кулаком в лоб, от которого Сашка рухнул навзничь, гулко ударившись затылком о доски пола. Шило с деревянной ручкой закатилось под стол.

– Да что – же вы делаете, рожи пьяные! – завопила официантка.

Она выскочила из-за своей стойки и с грацией бегемота подскочила к лесорубам.

– А ну проваливайте отсюда, пока я милицию не вызвала!

Она хлестала передником главного лесоруба, отчего тот закрывался рукой и бормотал ухмыляясь:

– Да ладно тебе, Степановна, уходим, уходим.

Поверженный Сашка тем временем, сидя на полу, удивленно трогал свой лоб, который медленно, но верно заплывал огромной шишкой, от чего брови его опускались на глаза, придавая лицу сходство с мордой шарпея.

Добрые пьяные лесорубы подняли его и вывели на улицу, под руки, укоризненно приговаривая:

– Зря ты с шилом полез Сашка. Не надо было жадничать.

Выгнав лесорубов на улицу, официантка, заперла дверь изнутри, и подозрительно покосившись в нашу сторону, недовольно сказала:

– Заканчивайте быстрее, мы закрываемся.

Она выключила музыкальный центр. Стало слышно, как в кухне льется вода из крана, а посудомойка звякает тарелками.

Расплачиваясь за ужин, я положил на стойку бара несколько мятых купюр и спросил:

– Хозяйка, а чего это они тут не поделили?

Степановна деловито пересчитала деньги и презрительно фыркнула:

– Да пьянь, вот и все!

– Ну а все-таки, – не унимался я, – про какие монеты Сашка говорил?

– Ой, монеты! – саркастически всплеснула руками женщина, – тут летом недалеко в лесу человека застрелили, ходили слухи, что из-за золота.

– Милиция приезжала потом, искала золото, да не нашла. Вот Сашка этот с тех пор монеты и ищет. Весь лес у погранзоны перекопал.

– А за что он на лесоруба с шилом бросился?

Она с опаской взглянула на меня и сказала:

– Ничего я не знаю. Нечего тут расспросы устраивать! И вообще давайте чешите отсюда, мы закрываемся.

На улице окончательно стемнело, мокрый снег валил плотной пеленой, покрывая крыши домов и дорогу. Нечего было думать о езде в такую погоду, поэтому мы решили переночевать в машине, а утром тронуться домой.

– Как думаешь, монеты у лесоруба? – спросил я Витька, устраиваясь в спальном мешке на разложенном сиденье джипа.

– Вполне возможно, – зевнул Витек, – только нам от этого не легче.

Он повернул ключ зажигания, завел мотор и включил печку. Салон наполнился волнами теплого воздуха, а по лобовому стеклу, отогретому изнутри, начали сползать комья мокрого рыхлого снега, покрывавшего автомобиль. Дизель негромко урчал, убаюкивая и навевая сон.

– Да, все логично, – рассуждал я вслух, – до местных дошли слухи, что в лесу недалеко от их деревни из-за золота убили человека, а само золото не нашли.

– Конечно, тут же нашелся энтузиаст, который решил, что он самый умный, и поперся в лес искать наши монеты. Только тогда возникает вопрос – от кого он узнал точное место?

– От лесоруба, – сквозь сон ответил Витек и захрапел.

– А лесоруб от кого узнал? – спросил я и, не дождавшись ответа, выключил двигатель.

– Слушай, а может нам этого лесоруба тряхнуть? – толкнул я в бок храпящего соседа.

– Витек перевернулся на другой бок и захрапел.

Потоки воды струились причудливыми дорожками по стеклу, в свете качающегося на столбе фонаря.

– Ну не хочешь, как хочешь, – сказал я сам себе и надвинул на лицо капюшон спального мешка.

Проснулся я от холода и еще от того, что кто-то настойчиво стучал в окно машины. Стекла запотели за ночь от нашего дыхания. В салоне витал парок, стоило только выдохнуть. Взъерошенный Витек сел на своем ложе, и протерев глаза рукавом свитера, пытался разглядеть сквозь запотевшее окно, кто там стучит.

Я провел ладонью по мокрому стеклу и увидел за окном человека в шапке с милицейской кокардой. Рядом стоял УАЗик с включенными проблесковыми маячками, которые озаряли своим мертвенным синим светом хмурое серое утро. Остатки ночного снега таяли на капоте машины, уступая мелкому моросящему дождю.

– Откройте дверь, пожалуйста! – строго сказала голова в шапке.

Мы с Витьком удивленно переглянулись и вылезли, из машины зябко поеживаясь.

– Вам придется проехать с нами, – продолжала голова, которая принадлежала невысокого роста капитану, ткнувшему мне под нос свое удостоверение участкового.

На крыльце столовой стояло несколько женщин, среди которых я увидел вчерашнюю официантку. Они с любопытством разглядывали нас и о чем – то тихо переговаривались. Из милицейского бобика испуганно выглядывали двое лесорубов и Сашка. Синева оформилась у него под глазами окончательно, а лицо распухло до неузнаваемости.

– А что случилось, капитан? – спросил Витек, набрасывая куртку.

– Убийство, – ответит тот как – то буднично, и махнул рукой водителю бобика.

– Заводи!

Наманикюренные пальцы звонко цокают по клавиатуре компьютера.

– Значит, вы утверждаете, что видели потерпевшего Арбузова вчера вечером в столовой поселка Янкера?

Молоденькая девушка – следователь в голубом приталенном мундирчике с четырьмя вышитыми золотистыми звездочками на погонах, старательно вбивает мои показания в компьютер. Сейчас ее задача – как можно точнее записать показания всех опрашиваемых свидетелей, поэтому она ждет, что я скажу, и не пишет отсебятины. Потом всю ее писанину будут анализировать более опытные товарищи, которые решат, кому из опрошенных примерить лагерную робу.

– А кто это, Арбузов? – спрашиваю я. Она показывает мне фотографию человека, лежащего на снегу. Один глаз у него закрыт.

– Нет, этого мертвеца я не знаю, – отвечаю я.

Тогда она достает из письменного стола паспорт и показывает мне фотографию оттуда. По ней я узнаю главного лесоруба, который вчера наградил Сашку оплеухой.

Я рассказываю всю вчерашнюю историю, от начала до конца, не забыв упомянуть про шило и про разговоры о монетах.

Опять ее пальцы стучат по клавиатуре. Проверив написанное, она достает какую – то шпаргалку, и задает мне вопросы, которые я уже жду: