Александра Малинина - Обхитрить лису

– Привет. Что с голосом, спишь еще?

В полдень я обычно спала, это да. Я не из тех жаворонков, что способны проснуться аж в девять утра и при этом нормально функционировать. Уж папа мое расписание знал и не мог удивляться. Если, конечно, не узнал меня в банке.

– Ты позвонил, чтобы меня разбудить?

– Случайно вышло. Вспомнил, что давно не видел любимую дочь. И мама велела передать, что вечером ждет тебя на ужин. Начинай собираться, как раз не опоздаешь, – папа весело хохотнул, настроение у него явно на высоте. Странно.

Я зевнула:

– Мне же не отвертеться?

– Даже не мечтай. Помиришься наконец с братом, оба взрослые лбы, а все как дети малые, честное слово, людям показать стыдно. Пора вам обоим вырасти.

Родительские наставления, куда без них. Даже мой замечательный папуля любил ввернуть что-нибудь эдакое. То про замужество и внуков, то вдруг про брата… мы с Мартом отлично ладили, просто со стороны не всегда этого заметно.

– Надеюсь на ваше примерное поведение сегодня, – продолжил папуля. – У нас будут гости, придется держать себя в руках.

Гости?

– Ты же знаешь мое отношение к гостям, верно?

– Верно. Просто сегодня я и мой друг попали… в ситуацию, я бы даже сказал, что он попал из-за меня. Так что я решил позвать его на ужин, компенсировать ущерб.

Это он «ситуацией» ограбление банка обозвал? А он умеет утаить самое важное.

– Что-то серьезное? – изобразила я испуг.

– Ерунда, не бери в голову. Жду к семи домой, постарайся сильно не опоздать. Люблю тебя, моя милая.

– Я тоже тебя люблю, папуль.

Телефон полетел в сторону, а я откинулась на подушку, совершенно забыв про Ромку. Мысли мои потекли в неприятном направлении, но друг вернул меня к действительности, робко кашлянув.

– Подавился? – открыла я один глаз.

– Привлекаю внимание.

– Зачем? Ты слышал разговор.

– Евгений Олегович ни о чем не догадывается?

Я на минуту задумалась, прежде чем ответить:

– Черт его знает. Предпочел сделать вид, что нет. Но с другой стороны, почему он должен о чем-то догадаться? И зачем делать вид, когда можно рвать и метать? Склоняюсь к тому, что не узнал.

Сдержанный со всеми и во всем папуля легко выходил из себя, если дело касалось его единственного толкового ребенка, то есть меня, особенно когда я начинала искать неприятности на свою светлую голову. Раньше такое случалось куда чаще, сейчас я стала более аккуратной и старалась не навлекать на себя родительский гнев.

– Пока пронесло, – выдохнул Ромка.

– Тебя да, а мне ему весь вечер в глаза смотреть придется, а ты знаешь, какой он проницательный. Как посмотрит – жуть!

– Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.

– Придется, – буркнула я и поделилась новостью: – Папуля притащит на ужин типа, которого я вырубила. Знает, как угодить.

Проклятый аферист Березин! Ну как так то?

– Хочешь, я с тобой пойду? – предложил сердобольный Ромка. Как обычно он чутко уловил мое настроение, только не понял до конца, в чем дело. А мне пока не хотелось рассказывать.

– Лучше тебе не светиться перед папой.

– Вот и отлично, займусь пока девушкой из банка.

Прозвучало неоднозначно.

– Фу, – поморщилась я, не в силах смотреть на Ромкину светящуюся физиономию. – Свози ее хотя бы сначала анализы сдать. А потом в салон красоты… и по магазинам бы тоже не мешало.

– Придушить бы тебя…

– Тебе пора на выход, – перебила я, прикрыв глаза. – Мне скоро на ужин, времени на сборы совсем чуть.

– У тебя еще больше шести часов.

– Говорю же, совсем мало.

Ромка выругался сквозь зубы, но встал и покорно пошел к выходу, не забыв чмокнуть меня в губы и красочно хлопнуть дверью. Наконец-то я осталась одна, за эти три дня друг успел мне изрядно надоесть, на общение с ним уходило слишком много энергии. Когда я говорила ему это в лоб и пыталась выгнать хоть ненадолго, он заявлял, что если бы я не тратила все силы на дурацкие сцены и представления, было бы проще нам обоим. Никогда не понимала людей, которые постоянно ищут простоту, это же напрочь лишено смысла. Но сколько я ни пыталась спасти Ромку от серости, он все равно тянулся обратно. Как прозаично.

Отдохнув с полчаса, я позвонила стилисту Оксане. Та пообещала прибыть через два часа. Есть время побыть в одиночестве, наконец-то. Разве интересному человеку может быть скучно наедине с собой? Нет, конечно.

Мысленно я начала готовиться к сегодняшнему вечеру. И, если ограбление спланировать весьма просто и занимательно, то к семейному ужину требовался иной подход. Более основательный. Вечер в компании Симбириных – это вам не ограбление, испугом не отделаться. Даже не знаю, что перенести тяжелее: папулины бесконечные попытки подыскать мне жениха-подкаблучника, причем его подкаблучника; мамины излюбленные истории о покинутом театральном прошлом и их нынешнем счастье с папой (и тут смотри первый пункт с замужеством); или от придурковатости брата.

Нет, я вполне могла терпеть каждого своего родственника, но по отдельности. Вместе мы никак не сочетались, слишком все разные. Мама с ее актерским прошлым все время меняла образы, причем застревала в них надолго, иногда на целые годы. Сейчас она Мать Тереза, бегает по благотворительным вечерам, организует собственные, постоянно жертвует все и всем. Как-то притащила домой блохастых котят, от такого у всего семейства глаза на лоб полезли. Особенно у папы с его аллергией. Сейчас при маме нежелательно ругаться, но с другой стороны, любое ругательство она вполне могла пропустить, так часто в облаках витала. Она вообще жила в своем собственном мире, розовом и сказочном, много улыбалась и смеялась. И отличалась неземной красотой. И годами была предана Шекспиру, зачитывала его произведения в оригинале нам с Мартом еще когда мы были детьми.

– Какие бы вопросы тебя ни мучали, Сентябрина, ты всегда найдешь ответы здесь, – постукивала она по томику «Ромео и Джульетты».

Наверное, это любовь ее так окрыляла, ведь с папой они жили душа в душу. Это парадокс, ведь в семьях, подобных нашей, любовь живет редко, а если появляется, то быстро умирает под гнетом пороков. Но, глядя на маму и отца, я верила в чудо, ведь они до сих пор смотрели друг на друга так, словно у них медовый месяц.

Это был как раз тот случай, когда противоположности притягиваются. Мама с ее одухотворенностью отлично уравновешивала отца, с его жестким и требовательным характером. Отец вырос в непростой семье, его не баловали, с детства растили как наследника состояния Симбириных. Состояния немалого, на отцовские плечи легла большая ответственность. И он справился, теперь в городе мало что не принадлежит нашей семье.

Знаю, папа мечтал оставить все это сыну, когда-нибудь. Как и его отец оставил ему. С сыном не выгорело, семейным бизнесом когда-нибудь придется заняться мне. В последние годы папу сильно тревожил вопрос наследия, все из-за несчастного случая с его другом и его сыном. Смерть всегда производит впечатление, вот и папуля занервничал и о внуках заговорил раньше времени, да и вообще, многое переосмыслил. Требовательность отца распространялась больше всего на меня, с мамой и братом он никогда даже не спорил, легко им уступал во всем. Говорил, что семья – не поле для битвы, особенно если все можно уладить одним простым компромиссом. Воевали мы чаще вдвоем, да и то вполсилы.