Анна Артюшкевич - Соня Мармеладова против оборотней

– Когда совсем нечего – можно вернуться к классике, а когда хочется от реальности отвлечься – лучше дашиной «Алисы» и не сыскать, – отпиарил труд писательницы Гена.

– Ты меня заинтриговал, – признался Денис, – прямо сегодня вечером за шедевр и засяду! А пока не раскроет ли автор тайну происхождения столь необычного псевдонима? Думаю, это придаст интервью дополнительный шарм.

– Отчего ж не раскрыть? Раскрою, – пообещала Даша, – но только не для журнала. Пусть это останется нашей общей маленькой тайной! Посторонним о ней знать не обязательно.

Три года назад Даша фонтанировала идеями и творческими находками на одном небольшом, довольно известном частном телеканале. Но творческие находки спустя неделю таковыми уже не считались, бездарные «блатные» начальники шли косяком, а вдохновенный труд превратился в рутину. И Даша решила одним махом избавиться от рутины, а, самое главное, от тупого начальства: дядей, тетей, племянников, племянниц, детей, а также любовниц-недоучек хамоватых высоких чиновников и самовлюбленных денежных тузов.

Нет, она не стала их травить таллием, а просто подалась во фрилансеры.

Первый год дался ей трудно, но на второй у нее появились солидные заказчики, постоянные темы и деньги.

А на третий Даша убедилась: фриланс – такая же кабала, что и предыдущий вариант. Некоторые плюсы, конечно же, есть, но идеи там ни к чему, а единственное реальное преимущество в том, что не видишь физиономий идиотов, которые попадаются среди заказчиков.

И Даша затосковала: до такой степени ей захотелось свободы!

Выход подсказала Елена, даже не подозревая об этом.

Однажды она договорилась взять интервью у начинающей, но уже раскрученной авторессы любовных романов. Три дня та водила ее за нос: то у нее болела голова, то ужалил шмель, то попала в дорожную пробку… Наконец они встретились. Авторесса оказалась примитивной жеманной пустышкой, и, по сути, ответы за новоявленную «звезду» довелось придумывать взбешенной Ленке, высказавшей потом Даше все, что она думает о «недоделанной франсуазе».

– Девица, конечно, трижды дура, но зато какая свобода существования! – мечтательно заметила Даша.

– Не путай свободу с сермяжным хамством! – вызверилась Елена.

Но Даша пропустила сентенцию мимо ушей и скачала из Интернета уйму образцов дамского творчества – от романтических до фантастических. Внимательно изучила, а после, в короткие моменты досуга настрочила «Алису против вампиров», поражаясь собственной фантазии.

И отправила в новое, маленькое, очень активное издательство с непривычным названием «Bourdon», которому нужны были авторы.

Спустя три недели пришел благосклонный ответ: дескать, произведение нас заинтересовало, мы не прочь его напечатать, но хотелось бы встретиться и все толком обговорить.

Даша снова нырнула в Интернет, дабы собрать побольше сведений об издательстве и его начальстве, с которым предстояло общаться. В соцсетях узнала, что руководит структурой Матильда Генриховна Колбасюк, дама серьезная, светская, не лишенная определенных причуд. Одна из них состояла в том, что на «обговаривание» условий сотрудничества желательно было явиться с бумажным вариантом текста. Именно бумажное слово Матильда Генриховна могла прочувствовать, осязать, обонять и считала по-настоящему весомым.

Даша решила не пренебрегать полученной информацией и в назначенный день и час заявилась к мадам Колбасюк со своим шедевром, аккуратно сложенным в синюю папочку.

Кабинет Матильды Генриховны являл собой фантастическую смесь деревянных шкафов и псевдокожаных кресел, сработанных под антиквариат, а также стеллажей в стиле Hi-Tech. Стены украшали списанные школьные портреты литературных классиков. Огромный деревянный стол служил пристанищем для кактуса, ноутбука, древней пишущей машинки, сувенирной ручки в виде гусиного пера, каких-то семейных фотографий и кипы растрепанных папок, где хранились чьи-то нетленные творения. А прямо над ним легкомысленно улыбался Федор Михайлович Достоевский, и Даша решила, что это – любимый классик мадам Колбасюк.

Сама Матильда Генриховна оказалась крашеной округлой брюнеткой забальзаковского возраста, не лишенной приятности и обожающей яркую помаду. Взгляд у нее был томный, голос с хрипотцой, а в руках она держала длинный мундштук с дымящейся коричневой сигаретой.

– Ну-с, что тут у нас? – с величавой усталостью выдохнула мадам Колбасюк и протянула руку к синенькой папке.

Вид у Матильды Генриховны был такой, словно она распростерла незримые крылья над толпой авторов, укрывая их от страшного внешнего мира, и готова была предоставить уютное местечко там и Даше.

«Косит под Гертруду Стайн», – решила та.

Мадам Колбасюк раскрыла папочку, благосклонно пробежала глазами текст на первой странице и собиралась уже приняться за вторую, но вскрикнула, побледнела, и лицо ее стало покрываться красными пятнами. Застывший взгляд уперся в одну точку.

«Припадочная, – перепугалась Даша. – И как это я не сообразила поинтересоваться ее здоровьем??»

– Что это?! – хрипло вопросила Матильда Генриховна, ткнув пальцем в текст. – Как это редакторы пропустили?!

– Где? – Даша бочком приблизилась к ней.

– Здесь!

– Мое имя и фамилия.

– Не поняла??

Даша извлекла из сумочки паспорт и протянула Матильде Генриховне. Та раскрыла и прочла вслух:

– Дарья Павловна Донцова…

Вскинула на Дашу растерянный взгляд:

– Это как??

Даша обреченно пожала плечами: дескать, а что я могу сделать?

– Но вы же понимаете: не может быть в остросюжетной литературе двух авторов под одинаковой фамилией, один из которых, к тому же, широко известен! Нужен псевдоним!

Даша подумала, скользнула взглядом по лицу Достоевского и неожиданно для себя брякнула:

– Сонечка Мармеладова!

И сразу же осеклась: иначе, чем издевательством, ее выходку назвать было невозможно.

Федор Михайлович цинично ухмыльнулся.

Повисла пауза.

– А что, – задумчиво произнесла Матильда Генриховна, – неожиданно и креативно! Только не Сонечка – это же не детская литература, а, скажем, Софья или София.

«Боже, так она не читала Достоевского даже в рамках школьной программы! – ужаснулась Даша. – Может, и не в курсе, кто изображен на портрете у нее над столом!»

И нагло заявила:

– Тогда пусть будет Соня!

В конце концов, где гарантии, что Достоевского вообще кто-нибудь из современной публики знает?

– Пусть будет, – согласилась Матильда Генриховна, – это даже лучше, чем Софья, – не так официально.

Даша подняла глаза на портрет, словно пытаясь извиниться…

Федор Михайлович заговорщицки ей подмигнул.