Бенджамин Стивенсон - Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Некоторые я узнал: внедорожник «мерседес» моего отчима, у которого сзади на стекле висела фальшивая наклейка «Малыш на борту», он, видите ли, считает, что так его реже останавливают копы на дороге; «вольво»-универсал тети Кэтрин, уже присыпанный снегом, потому что она приехала днем раньше; машина Люси [МАРКА МАШИНЫ УДАЛЕНА], сливающаяся со снегом, много раз выложенная в Instagram и расхваленная как «награда за труд». «Лендровер» моей спасительницы тоже был здесь – а как же иначе; в таких книгах он должен иметь номерной знак «M33T-QT». Автомобиль я опознал по огромному пластиковому шноркелю.

Кэтрин пересекла парковку прежде, чем я вышел из машины, она слегка прихрамывала – результат автомобильной аварии, в которую она попала, когда ей было немногим больше двадцати. Тетя Кэтрин подходила под словарное определение понятия «сестра-малышка» для моего отца, разрыв в возрасте между ними так велик, что, когда моя мать после тридцати произвела на свет нас, мальчиков Каннингемов, я был ближе по годам к своей тетке, чем моя мать – к своей невестке. Так что, пока я рос, Кэтрин казалась мне молодой, энергичной и веселой. Она привозила нам подарки и забавляла фантастическими историями. Думаю, она была популярна, так как на семейных барбекю в ее отсутствие все говорили о ней. Однако с возрастом приходит понимание, и теперь мне ясна разница между популярностью и тем, чтобы быть предметом для разговоров. Все изменилось из-за мокрой дороги и автобусной остановки. Во время аварии ей здорово переломало кости и помяло ногу, но это же привело ее в порядок. Теперь вам нужно знать о Кэтрин только то, что ее любимые фразы – это «Не поздновато ли?» и «Ответ на мое предыдущее письмо».

На ней был ярко-синий термокостюм под пухлым жилетом «Норт фейс», водоотталкивающие штаны и туристские ботинки, на вид жесткие, как зачерствелый хлеб. Все безупречно чистое и новехонькое, будто только что с витрины. Можно подумать, она вошла в магазин товаров для путешествий, указала на манекен и сказала: «Мне вот это». Ее супруг Эндрю Милло (мы называем его Энди) шел за ней следом, но держал дистанцию и вид имел жалкий, будучи одет совсем не по погоде – в джинсы и кожаную куртку. Он, похоже, проторчал немало времени в том же туристском магазине, поглядывая на наручные часы. Не взяв ни сумку, ни куртку, я поспешил наперерез тете Кэтрин, решив, что пусть лучше меня отхлещет холодный ветер, чем ее язык.

– Мы поели, – только и сказала она, что, вероятно, должно было сойти одновременно за упрек и наказание.

– Кэтрин, прости. После Джиндабайна мне было никак не заехать в гору. Снегу навалило. – Я указал на цепи на колесах. – К счастью, мне помогли надеть их.

– Ты что, не посмотрел прогноз погоды перед выездом? – Голос тетки прозвучал недоверчиво, мол, неужели можно совершить такое предательство по отношению к пунктуальности и здравому смыслу, не говоря уже о погоде?! Я признался, что не посмотрел. – Но ты должен был учесть это.

Я согласился, что должен был.

Кэтрин задвигала нижней челюстью. Я достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать: она хочет сказать последнее слово, а потому молчал.

– Ну хорошо, – наконец выдала моя тетка и припечатала ледяной поцелуй к моей щеке. Я никогда не знал, как реагировать на приветствие щека в щеку, но решил последовать совету родственницы и учесть погоду, то есть штормовое настроение, а потому огласил воздух мяуканьем рядом с ее лицом. Она вложила мне в руку ключи и сказала: – Наш номер не был готов вчера, так что ты теперь в четвертом. Сейчас все в столовой. Рада тебя видеть.

Кэтрин направилась обратно в гостевой дом. Я не успел даже завести с ней какой-нибудь пустячный разговор, но Энди ждал этого момента и пошел рядом, подставив мне плечо в виде небрежно брошенного «привет», вместо того чтобы вынуть кулаки из карманов и протянуть руку. Холод пронизывал меня насквозь, но теперь я был принужден общаться, а моя куртка продолжала томиться в машине. Ветер был жесток; он находил каждую щелку в моей одежде, влезал под нее и ощупывал меня сверху донизу, будто я должен ему денег.

– Извини за это, – начал Энди. – Не принимай ее всерьез.

В этом весь Энди – хочет одновременно быть своим в доску и защитить жену. Он из тех парней, которые на вечеринке все время говорят: «Да, дорогая», а когда она уходит в туалет, качают головой и добавляют: «Пфф, женщины, да?» Нос у Энди красный, но трудно судить, от алкоголя или от холода, очки слегка запотели. Короткая, угольно-черная козлиная бородка сидит на его лице так, будто взята взаймы у мужчины помоложе; Энди немного за пятьдесят.

– Я не исполнял танец вызывания дождя вчера вечером, просто чтобы позлить ее, – сказал я.

– Знаю, приятель. Это непростой уик-энд для всех. И ты не смейся над ней из-за того, что она пытается немного облегчить нашу участь. – Энди замолчал. – Да ладно, не беда, это не помешает нам пропустить по паре пива.

– Я не смеялся над ней. Просто опоздал. – На крыльце я увидел свою сводную сестру Софию, она курила сигарету и при нашем приближении подняла брови, как бы предупреждая: «Внутри еще хуже».

Энди несколько шагов молчал, а потом, хотя я внутренне молил его не делать этого, втянул в себя воздух и сказал:

– Да, но… – (И я решил: нет более печального зрелища, чем мужчина, который пытается вступиться за женщину, которая сама способна за себя постоять.) – Она столько провозилась с этими приглашениями, и не стоило тебе смеяться над ее таблицами.

– Я ничего не говорил.

– Не сейчас. Когда отвечал на письмо. В графу «Аллергии» ты вписал: «Таблицы».

– О! – произнес я.

София услышала нас и усмехнулась, при этом из носа у нее вылетели две струйки дыма. Эрин, которая не умерла, это тоже понравилось бы. Энди не стоило произносить вслух то, что я написал в колонке «Ближайший родственник» («Это воссоединение семьи, поэтому все, кроме Эвеланш») [2] Эвеланш ( англ . Avalanche) – букв. лавина; используется как женское имя. , чтобы я почувствовал себя настоящим занудой.

– Я не буду принимать ее всерьез, – добавил я.

Энди улыбнулся, обрадованный, что его супружеские добродетели, пусть и не слишком искренние, были отмечены галочкой.

Он ушел в дом, жестами показав, что закажет мне какую-нибудь выпивку, дабы наш мальчишеский сговор не остался втуне, а я притормозил на крыльце поздороваться с Софией. Будучи родом из Эквадора, из кипучего Гуаякиля, она ненавидела холод, и я увидел у нее на шее под пальто по крайней мере три воротника. Голова Софии была похожа на бутон цветка, торчащий из кольца чашелистиков. Даже тепло одетая, она обхватывала себя одной рукой за талию, чтобы было теплее. Я знал, что лучше ее приспособлен к холоду, так как не раз принимал ледяные ванны (забавный факт: низкие температуры, похоже, повышают мужскую фертильность), но не хотел разговаривать с ней долго: холод буравил меня. Она предложила мне сигарету, хотя знала, что я не курю; просто ей всегда нравилось это делать. Я отмахнулся от дыма.