Ольга Степнова - Моя шоколадная беби

– Спасибо, Сытов! – Катя подошла к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала. Так чмокают ведущие церемоний награждаемых, когда вручают им какой-нибудь приз.

Мат-Мат усмехнулся, и Март вдруг тоже усмехнулся.

– То, что ты наболтал тут, нужно ещё доказать, – сказал друг его детства.

– И ты это сделаешь! – заорал Сытов и опять пожалел, что надел эту дурацкую, цветную рубашку. – Я проделал за тебя массу работы!

– Ты скрыл от следствия важные факты и улики! И я буду делать то, что считаю нужным, а не то, что ты мне скажешь! – Март выпучил глаза и пошёл на него грудью, как маленький бойцовский петушок. – И не надо тут вспоминать наши снежные пещеры!

– Господа, господа, – Мат-Мат придержал Марта рукой и встал между ними как миротворец – насмешливый и снисходительный. – Не надо ссориться! – Он даже похлопал Марта по плечу и Сытова тоже хотел похлопать, но Сытов отшатнулся. – Ты молодец, конечно, Сытов, но раз уж тут пошла такая пьянка, и мы все отмечаем свои заслуги перед Катериной Ивановной, то вынужден объявить, что я тоже не сидел, сложа руки. Я тоже кое-что выяснил!

– Да кто ты такой, «вертолётчик»?! – Сытов пошёл на него грудью как большой бойцовский петух, и Март рядом пошёл, они вместе, как в детстве объединились против чужака из соседнего двора, который зашёл на их территорию и покусился на песочные замки. Толпа вокруг замерла: выдохнула и забыла вздохнуть. Только обладатель рыжего чемодана воскликнул:

– Драк плёх! Больнис, гипс, глоб, морг, всё-ё!!!

– Кто я такой говоришь? – «Вертолётчик» выхватил из-за пазухи какое-то удостоверение и сунул его Сытову под нос. Сытов успел только разглядеть слова «Федеральная служба безопасности» и его пыл сразу пропал.

Он опять оказался в дураках. Да ещё в этой рубашке.

Март тоже остановился, сник, и стал похож на школьника, вызванного на педсовет.

Белобрысый пацан в штанах-парашютах громко заржал. Робинзон на земле дёрнулся в попытке вскочить на ноги, но Мат-Мат поставил ему на спину ногу. И почему он, Сытов, не догадался вот так поставить на спину ногу, прежде чем произносить свою речь?

– Так вот, – продолжил Мат-Мат, – я тоже кое-что разузнал. И как вы понимаете, у меня было гораздо больше возможностей, чем у вас. Этот человек, господин Сытов, никакой не Алексей Викторович Антонов. То есть, конечно, это одно из его имён, и кличка его действительно Робинзон, но на самом деле зовут этого гаврика совершенно иначе. Зовут его – Артём Робертович Пригожин! Это приёмный сын Роберта Ивановича Пригожина.

– Этого не может быть! – закричала Катька. – Он погиб в тюрьме много лет назад! Это все знают! Есть письмо из тюрьмы, справка о смерти…

– Нет, он не погиб. Понимаешь, беби, проанализировав все факты этой истории, я пришёл к выводу, что единственным общим звеном во всём происходящем может быть только какой-нибудь родственник господина Пригожина. Но кроме Мартина, положительного во всех отношениях и ни в чём не нуждающегося, у Роберта никого не было! Тогда я подумал, а действительно ли погиб его непутёвый приёмный сын Артём, о котором ты мне рассказывала.

Я нашёл тюремного врача, который выдавал справку о его смерти. Наши ребята с ним поработали, и врач признался, что он не один раз проделывал эту шутку – выдавал живых за мёртвых, помогая сбежать из тюрьмы. Пригожина действительно пырнул ножом сокамерник, но рана была не опасная. Попав на больничную койку, Пригожин вступает в сговор с врачом, тот ставит ему укол рамитара и выдаёт за умершего. Препарат угнетает дыхание, обездвиживает, и Пригожина благополучно отправляют в морг, прикрепив к ногам бирку. Врач выписывает справку о смерти, а ночью перевешивает табличку с живого Пригожина на другой труп. Хоронят совсем другого человека. Родители от непутёвого сына отказались, поэтому хоронят лже-Пригожина на тюремном кладбище. Пригожин удирает из тюрьмы, обещая щедро расплатиться с врачом. Этот врач не первый и не последний раз проделывал такие штуки, но не расплатился с ним только Артём. Да, господин Пригожин? – Он носком ботинка поддел подбородок Робинзона. – А мы сейчас посмотрим, есть ли у него справа на спине шрам от удара ножом! – Мат-Мат задрал на Робинзоне рубашку, и Сытов в свете уличного фонаря различил на пояснице белый рубец. Сытов вдруг подумал, что если бы тот сокамерник ударил тогда посильнее, то ничего бы этого не произошло.

– Больнис, глоб, морг, – прошептал невидимый в темноте человек с рыжим чемоданом. – Ошень плёх! Ну сто я вам говолил! – Толстая тётка с пирсингом ткнула его локтем в бок и он замолчал.

– Пригожин много чем потом занимался в своей новой жизни, – продолжил Мат-Мат. Но больше всего на свете его волновали две вещи – исчезнувшие на заре революции драгоценности его бабки и деньги его папы. Он выждал много времени: когда его младший брат вырастет, выучится, и уедет в Америку, когда умрёт мать, и, наконец, когда смертельно заболеет отец. После смети отца, вероятно, Артём Робертович собирался «ожить» и предъявить права на наследство. Но отец всё не умирал и не умирал, более того, он вдруг завёл молодую любовницу и собрался на ней жениться. Это был сильный удар по планам Пригожина-младшего. Это могло означать только то, что отец, будучи человеком благородным и безнадёжно больным, мог завещать всё имущество, бизнес и деньги своей жене. Я точно не знаю, но вполне вероятно, что сынуля открылся Роберту Ивановичу. Ведь не зря же тот совершенно внезапно, не дождавшись свадьбы, переписывает всё, что имеет на Катерину Ивановну. Только объявившийся сынок этого, похоже, не знает. Он решает убить папашу. Причём убить так, чтобы подозрения пали на его любовницу. Этим он убивал двух зайцев – и папа, наконец, на том свете, и претендентка на его деньги в тюрьме. Артём переодевается, мажется тёмной краской, видоизменяет фигуру, и топает ранним утром к папочке. Рост у него Катькин, телосложение вполне корректируется всякими лифчиками и накладками. То что, Роберт за три дня до смерти уже написал завещание, сыграло против Катерины Ивановны, но ты этого тогда не знал, да, герой?!

– Диктофон! – подала голос Катерина. – Кто записывал наши разговоры?

– Кто-кто! Знаешь, как звали домработницу Роберта?!

– Нет, я никогда не видела её. Я даже не знала, что она существует!

– Алла Травкина! Артём с ней сошёлся три года назад и угадал в ней родственную душу. Девица подрабатывала уборкой квартир, жила в комнате заводского общежития, и готова была на многое, чтобы хоть как-то зацепиться в Москве. Она устраивала Артёма своей непритязательностью и ему пришла мысль использовать её в своих целях. Она устроилась к Роберту, чтобы быть в курсе всех его дел. Это она рассказала Артёму, что отец завёл молодую любовницу, что у них очень близкие отношения, и что, скорее всего, они поженятся. Это она, уходя, оставляла включённым диктофон где-нибудь недалеко от кровати, да, господин следователь?