Галина Куликова - Двое на одну, или Рога в изобилии

– Вы напрасно иронизируете, – совершенно серьезно ответил Денис. – На самом деле у меня нет никаких фактов или доказательств должностного преступления.

– Тогда что же?

– Представьте себе, что тридцатидвухлетняя женщина внезапно узнает о том, что у нее есть сестра-близнец. По документам они обе родились в вашем роддоме в один и тот же день. Но по тем же документам у них разные матери.

– И эти женщины… близнецы… больше тридцати лет не знали друг о друге?

– Вот именно.

– Но тогда нужно призвать к ответу их матерей!

– К несчастью, ни той, ни другой матери уже нет в живых.

– А папаши?

– С папашами вообще полная неясность.

– С ума сойти можно! И вы пришли ко мне, надеясь, что если я во всем этом участвовала, то просто так вот возьму и все вам расскажу?

– Честно говоря, я ни на что не надеялся. Просто хотел поговорить по душам. Возможно, вы могли бы что-то вспомнить. Дело в том, что одной из мамаш была американка.

– Ну и что с того?

– Я думал, иностранная гражданка в советском роддоме в шестьдесят седьмом году – вещь нетривиальная. Может быть, вы бы вспомнили. Вы – или кто-то из персонала, с кем вы поддерживаете отношения.

– Я ни с кем не поддерживаю отношений, это раз. А во-вторых, иностранка именно в нашем роддоме не вызвала бы ни у кого особого удивления.

– Почему?

– А вы хоть знаете, что у нас был за роддом?

– Нет, – сказал Денис. Он злился на себя за то, что упустил инициативу в разговоре и Софья Полевая вела себя с ним совсем уж как с мальчишкой.

– У нас было специальное отделение для высокопоставленных рожениц.

– Управленческий аппарат и все такое?

– Ну да. К нам привозили и обычных женщин, что называется, с улицы, и рожениц особой категории. Ваша иностранка вполне могла попасть в особую категорию, и никто бы не удивился, я вас уверяю.

– К сожалению, медицинские карты уже давно уничтожены.

– Чего же вы хотите? Прошло тридцать два года, уже и власть переменилась!

– А что такого особого делалось для этой особой категории?

– Масса совершенно банальных льгот и удобств. Во-первых, за такими женщинами приезжала наша специальная «неотложка». После родов их отвозили на третий этаж, где только одноместные палаты. С холодильниками и телевизорами. В-третьих, у них было усиленное питание. С фруктами, соками и так далее. Ну, и лучшие лекарства. Допустим, обычным женщинам для профилактики мастита раздавали зеленку, а на третьем этаже на каждом столике стояли баллончики с дорогим немецким препаратом.

– А рожали они тоже не так, как простые смертные?

– Да нет, как раз точно так же. Предродовая, родовая – все самое обычное. Заботой их окружали потом.

– Софья Аркадьевна, – Денис в упор посмотрел на задумавшуюся хозяйку, – а вы способны придумать схему, по которой одного из близнецов можно было бы отдать совершенно другой женщине?

Полевая усмехнулась:

– Я могу придумать десяток таких схем. Все зависит от того, кто из персонала был в этом замешан.

– А персонал точно был замешан?

– Безусловно. Иначе как вы представляете себе ход событий? – Старушка помолчала, потом поднялась и сказала: – Знаете что? Единственное, чем я могу вам помочь, так это написать имена тех, кто работал примерно в то время, которое вас интересует. Конечно, нянечек и акушерок я вряд ли вспомню всех до одной, но тем не менее… И вот еще что, молодой человек. Если будете с кем-то из них встречаться, не заливайте про репортаж о лучших работниках прошлых лет. Это неактуально.

В тот день Энди Торвил отпустил своего помощника пораньше, чтобы тот подчистил наконец хвосты по текущим делам. Дома Том работал продуктивнее и не имело смысла держать его в приемной вместо секретарши, которая на прошлой неделе благополучно вышла замуж. А стоит ли нанимать новую, если он сам еще не решил окончательно, будет ли продолжать дело или закроет агентство. Раздумывая о своем неясном будущем, Торвил закинул руки за голову и прикрыл глаза. У него наконец-то есть деньги, так что не надо думать о хлебе насущном. И если заниматься сыском и дальше, то только из любви к искусству.

Когда внизу хлопнула дверь, Энди моментально занял вертикальную позицию и пригладил волосы. Ему недавно исполнилось двадцать девять, и он был отличным психологом и актером одновременно. Имидж спокойного и доброжелательного, очень уверенного в себе человека привлекал клиентов больше, чем отчеты о профессиональных успехах. Спрятав за дымчатыми стеклами очков серые, вечно прищуренные глаза, глава агентства схватил ручку и разворошил на столе бумаги. В этот момент постучали.

– Прошу вас! – крикнул Энди и уставился на дверь.

Дверь медленно распахнулась, и на пороге возникла молодая женщина, решительные манеры которой находились в явном противоречии с ее глазами. Глаза сомневались. На ней было желтое платье, украшенное кружевными воланами, которое вкупе с привлекательным лицом делало ее похожей на розочку с праздничного торта.

Энди встал, вышел из-за стола и представился. Женщина кивнула и отрывисто спросила:

– Это вы – частный детектив?

Она не улыбнулась, а пытливо посмотрела Энди прямо в лицо.

– Чем я могу вам помочь? – спросил тот, показывая ей на кресло напротив стола.

Как десятки женщин до нее, она немного помолчала, устраивая сумочку на коленях, потом подняла глаза и уставилась в окно позади Энди.

– Послушайте, я попала в затруднительное положение.

«Как будто я не знаю, – про себя подумал тот. – Я только и делаю, что выслушиваю идиотские истории. Если бы я вдруг стал писать правдивые романы, они бы вышли чудовищными, потому что люди разводят в своей жизни такую грязь, что порой в это просто не верится».

– Надеюсь, что помочь вам в моих силах, – сказал он вслух добрым и одновременно твердым голосом, что всегда неотразимо дейстовало на клиенток.

– Но уж больно моя проблема… э-э-э… нетривиальная.

– Я готов вас выслушать, – осторожно произнес Торвил. Он чувствовал, что женщина колеблется, что она и не хотела бы ничего рассказывать, но не видит другого выхода. – Начните с чего-нибудь, даже несущественного, а потом мы выясним детали.

Энди ждал, что, начав говорить, она выложит все одним махом. Как правило, так происходит со всеми взвинченными людьми.

– Ну, хорошо. – Она глубоко вздохнула и передернула плечами. – Недавно меня сбил автомобиль.

– О, мне жаль, – пробормотал Торвил, опустив голову.

– Это было в России. Очнувшись, я поняла, что ничего не помню. Абсолютно. Кто я, почему нахожусь именно там, где нахожусь, кто мои родные и так далее. Я приняла как должное, что муж прислал за мной секретаря. Короче говоря, я не хочу никому говорить, что у меня амнезия.