Наталья Никольская - Мечта каждой женщины

– Действительно, историю с увольнением из банка получилась не очень красивая, только виноват в ней не Игнатов, а сама Андреева, – пояснил Игорь. – Это она приставала ко всем подряд. У нее даже получилось соблазнить главного бухгалтера, а потом шантажировать его. Но слишком долго это продолжаться не могло, поэтому бухгалтер сам все жене рассказал, с занимаемой должности уволился и переехал куда-то.

А Игнатова совратить не удалось, вот она и решила ему отомстить. Ты же сама говорила, как вашей Наталье Ивановне приходили анонимные письма, якобы, от любовницы мужа. Ко всему прочему, если бы Игнатов ответил на эти приставания, на нем бы еще повисли те случай с присвоением квартир, которые Андреева приобретала на имя мужа и Каверина.

Не успела девушка сопоставить в уме неприятности свей начальницы с директором банка, как получила очередную порцию сенсационной информации.

– Как приобретала? – снова спросила Ирина, изо всех сил пытаясь вникнуть в суть дела.

– Обыкновенно, – выпуская струйку дыма, начал объяснять Игорь Анатольевич, – она проводила коммерческие операции с квартирами от имени банка, а потом заставляла клиентов писать доверенности на квартиры на имя мужа. С любой такой операции на ее личный счет перечислялся определенный процент. Но этого Андреевой показалось мало, и она придумала заставлять своих клиентов переводить недвижимость на имя мужа.

Поэтому в случае смерти владельца квартира доставалась не банку, выдавшему ссуду под залог, а третьему лицу. Ясное дело, что страдала репутация банка, он нес убытки, но с покойников, сама понимаешь, взятки гладки, – развел руками Костиков.

– Подожди-подожди, хочешь сказать, что Марина Аркадьевна потом сама этих людей убивала? Выходит, что Валентин Петрович ей в этом помогал? Не может быть… – Ирина прикрыла рот рукой.

– Убивала она, скорее всего, не сама, – авторитетно заявила Бабуся. – И сантехник наш не при чем был: откуда ему, сердечному, было знать, каким путем квартиры племяннице достаются? Ведь он так Аркашку любил, что готов был все для него сделать, вот Андреевы этим и воспользовались.

– И не удивляйся, – усмехнулся Игорь, увидев расширенные от ужаса глаза жены, – недаром говорят, муж и жена – одна сатана. Арсений Сергеевич ей во всем помогал. Он же врач, поэтому ему ничего не стоило транквилизаторами клиентов жены напичкать и заставить их под давлением любые документы подписать.

Конечно, доказать это было бы трудновато, но Марина Аркадьевна уже сама во всем призналась: она нахваливала своего дантиста и обещала колоссальные скидки. Сама понимаешь, многие не прочь на халяву зубы полечить, вот и попадались на удочку. не все, конечно, но и этих достаточно.

Не хочу тебе еще сильнее испугать, но смерть Митяева в тюрьме – тоже его рук дело. И это тоже наша Бабуся вычислила…

– А чего тут вычислять, – вступила в разговор старушка, предварительно чихнув, – я ж сразу поняла, что только дохтур настоящий в лекарствах хорошо разбирается. Меня об этом еще Онуфрий упреждал…

– А это, простите, кто? – не выдержал Малышев, обнаружив наконец и свое присутствие в этой комнате.

Пока Игорь Анатольевич мучительно соображал, как же представить милиции огромного рыжего и почти вечно пьяного детину, Бабуся невозмутимо ответила:

– Человек один хороший. Он уже и показания давать готов, я его обработала, – похвасталась она. – И вообще, у меня нюх на людей.

Детективу, конечно, ничего не стоило представить, каким образом родственница убедила закоренелого алкоголика выступить на стороне милиции, но рассказывать об этом майору Игорь точно не собирался. Поэтому, чтобы как-то прекратить эту торжественную песнь, воспевающую достоинства самой Евдокии Тимофеевны, Игорь многозначительно посмотрел на родственницу и продолжил рассказ:

– Кстати, и Владислав Каверин умер тоже по милости своей двоюродной сестры. Конечно, она об этом до поры до времени не подозревала, но зато продуманный муж заранее шурина на наркоту „подсадил“, чтобы убрать конкурента.

– Это можно доказать? – недоверчиво спросил Олег Павлович, оторвавшись от блокнота, куда методично записывал все полученные уточнения по этому делу.

– Н-не знаю, – засомневался Костиков, – если только суд примет во внимание косвенные улики. Например, свидетельство все того же Онуфрия, которому Валентин Петрович жаловался на плохое влияние зятя на его сына. И еще нам Павел Леонидович Карпов говорил о том же самом.

Малышев сделал какую-то отметку в блокноте, и снова приготовился внимательно слушать.

– Игорь, но если все улики только косвенные, на каком основании вы вообще Арсения Сергеевича арестовали? – удивилась Ирина, не замечавшая ранее за мужем склонности к противоправным действиям.

– Основания были, и весьма веские, – вставил Малышев, – он занимался врачебной деятельностью на территории России, не имея на это никаких прав. Он же все документы собрал для эмиграции за рубеж, поэтому у нас в стране лечить людей не имел права… Ну, только в экстренных случаях, может быть, в случае катастроф или стихийных бедствий, когда помощь должны оказывать все по мере возможности.

Евдокию Тимофеевну этот выскочка немного покоробил, но виду она, как дама очень воспитанная, даже не подала. Ирина тоже не рада была своей просьбе, потому что Игорь вдруг помрачнел, запыхтев трубкой. Зато Малышев был очень горд собой и совершенно не замечал некоторой натянутости в общении.

– Вот мы и воспользовались этим предлогом, – Игорь взял нить разговора в свои руки. – А на допросе он сам все выложил, потому что без морфина уже жить не мог – ломка начиналась, как у настоящего наркомана…

– Неужели он сам…

– Конечно, у него же работа нервная, – усмехнулся детектив, – это можно было подозревать. не может же человек вечно совершать преступления, не испытывая никаких угрызений совести.

– Ить даже костюм, в котором этот убивец в последний раз к Петровичу заходил, в шкафу нашли, – сообщила Ирине старушка, качая головой. – И пуговки там в аккурат подошли!

– Почему же он такую важную улику в собственном шкафу держал? – удивилась девушка. – Так не знал он, где обронил, – объяснила баба Дуся с видом Шерлока Холмса, – а чего ж без дела хорошую вещь выкидывать?

После четвертой чашки кофе, Олег наконец вспомнил о своей ответственности перед обществом за порядок в городе и поднялся:

– Спасибо за сведения, за приятный вечер, – повернулся майор в сторону Ирины, – если понадобится, я еще вызову вас для дачи свидетельских показаний, – пообещал он на прощанье.

Все вздохнули спокойно, когда дверь за ним закрылась. Игорь уже перестал дуться, предвкушая тихий семейный вечер, но баба Дуся неожиданно всплеснула руками и кинулась к вешалке: