Кондратий Жмуриков - Человек без башни

— Ладно, ты оружие какое-нибудь достать сможешь? — прервала его рассказ девушка. — Лучше, конечно, автомат, все равно какой, и парочку гранат. Сможешь?

Кузьма почесал затылок и кивнул головой, ладно.

— Все равно дядька мне голову оторвет, если узнает, что я тебя укрывал. Посиди тут тихо, никому не отвечай, если стучать будут, я тебя запру, а сам на «Блошинку» смотаюсь.

— Это еще куда? — спросила Ядвига.

— Куда-куда, рынок у нас тут такой. Все что хочешь можно достать, валюта — жратва и водка. У дядьки «НЗ» есть, ящик «Столичной» он его столько лет берег, но для хорошего человека ничего не жалка.

Кузьма открыл сундук и вытащил две бутылки водки, бережно закутал их джинсовую курточку и положил в холщовую сумку.

— Сиди тихо, — повторил он, потушил свет и закрыл за собой дверь. Ядвига прилегла на сундук, размышляя над тем, что же дальше? За размышлениями она незаметила как ее сморил сон, сказывалось напряжение прошедших дней, побег и волнения за Роберта.

— Ядвига, вставай, — она услышала сквозь сон голос Кузи. Открывать глаза не хотелось, во всем теле была какая-то слабость, немного знобило.

— Вставай, вставай, пока темно еще, может успеем Роберта освободить, — затормошил ее Кузьма. Последние слова подействовали, Ядвига подскочила с сундучка, умылась, пытаясь привести себя в форму.

— На, глотни, — подал ей кружку парнишка.

— Что это, — ноздри девушки уловили уже почти забытый запах кофе.

— Ты как маленькая, конечно кофе. Настоящий, из дядькиных запасов. Воровать, так воровать, все равно он мне башку отвертит.

Ядвига прихлебывала горячий напиток из железный кружки и с каждым глотком возвращалась к жизни.

— Достал оружие? — спросила она, допив все до последней капли.

— Достал, достал. «Калашников» и парочка гранат. Гранаты правда так себе, ерундовые. Зато у автомата полный магазин.

Мальвина осмотрела автомат, да, надежный «калаш». Спасибо дяденьке Калашникову за изобретение. С такой игрушкой можно не только Тюфякова освобождать…

— Ну, спасибо тебе, Кузя, вернее Кузьма. Как по батюшке не знаю… До свиданья, может еще свидимся…

— Не понял, чего это ты со мной прощаешься… Я с тобой пойду.

— Нет, на это я пойтить не могу! Я и так твоим гостеприимством и добротой злоупотребила, ежели в поселке прознают, что ты мне помог, писец Котенку. Никто не посмотрит, что ты кок отменный, пристрелят и кирдык, полный причем.

— Не узнают, все равно на меня косятся… Все считают, что твой побег не обошелся без моей помощи… Так хоть за дело теперь…

— Кузьма, понимаешь, я ведь тебя с собой забрать не смогу… Мне тебя брать некуда… Я сама незнаю как с этого острова двинуть… А лишнюю ответственность за тебя брать не могу… Могу слово дать, что если удастся отсюда выбраться, о тебе не забуду, вернусь за тобой или пришлю кого…

— Ничего мне этого не надо, — произнес Кузьма. — Нам с острова все равно ходу нет, только через суд. Я ведь тоже в нападениях на корабли участвовал, а в тюрьму я не пойду. Лучше тут. Но помочь я тебе все равно должен, понимаешь, ты ко мне одна по-человечески отнеслась… Не спорь со мной, все равно бесполезно, — произнес Кузьма, доставая второй автомат. — У меня даже оружие есть.

— Ладно, черт с тобой, — ругнулась девушка, времени на споры не оставалось. — Возьми бутылку водки и положи туда вот эти таблеточки, снотворное. Какую-нибудь закусь возьми.

Они вышли в ночь и двинулись к сараю где томился несчастный Тюфяков. В поселке было тихо. Они подошли к сараю, возле стены которого сидел здоровенный мужик. Мужик явно дремал, опершись щекой о приклад автомата.

— Кто это? — тихо произнесла девушка, вглядываясь в лицо часового.

Кузьма напряженно вглядываясь в темноту, рассмотрел мужика:

— Щербатый, Щерба, — так же тихонько ответил он.

— Так, — тихо произнесла Ядвига. — Сейчас мы бессмертную комедию всех времен и народов разыграем, «Кто на новенького» или «Третьим будешь?». Готовься.

Ядвига пошатываясь вышла к самому сараю и затянула хрипловатым голоском, изображая подвыпившего мужика песню: «Йо-хо-хо, и бутылка рому… Тринадцать человек на сундук мертвеца…» В руках она держала бутылку водки.

Дремавший Щерба проснулся то ли от пения, то ли от запаха водочки.

— Чего разорался, — рявкнул он, — внимательно наблюдая за перемещениями бутылки в руках Ядвиги.

— Подумаешь, какие нежности, уже попеть человеку нельзя…

— Нельзя, тут объект. Пошел отсюдова…, а не то… — Щербатый клацнул затвором.

— Подумаешь, какие нежности… — пьяненько захохотав, произнесла Ядвига, — Я между прочим… сообразить хотел… Ну у тебя объект… — Ядвига сделала вид, что собирается удалиться, унося с собой бутылку…

— Эй, как тебя, постой… — торопливо вскакивая, крикнул мужик. — Я же пошутил, шуток не понимаешь? Чудила…

— Ах, ты еще… и обзываешься… ик, а не пошел бы ты… — снова повернулась Ядвига, сделав пару нетвердых шагов.

— Стой, мужик, будь человеком. Я тут продрог как собака… Все отмечают, а я тут, как лох чилийский… как дурак ни в одном глазу…

Пока Щербатый бегал за Ядвигой, Кузьма тихонько разрядил его автомат, аккуратненько приставил к стеночке сарая, как и было. Ядвига, которая внимательно следила за манипуляциями Кузьмы, развернулась к Щербатому и подала бутылку, приглашая глотнуть. Тот сделал один, второй, третий глоток и через пару минут полбутылки как не бывало.

— Ты закусывай, закусывай, — приговаривала Ядвига, запихивая Щербатому в рот кусок сала.

Через пять минут снотворное начало действовать и Щербатый заснул, с салом во рту. Ядвига ловко связала его, использовав колбасу в качестве кляпа.

Они с Кузьмой открыли дверь сарая, сбили замок.

В этот момент где-то в стороне застрекотал автомат, потом второй, третий. Послышались выстрелы, взрывы, где-то далеко заполыхал пожар.

Любопытствовать было некогда, Кузьма нырнул в подземелье, растолкал спящего Роберта и выволок его наверх.

— Яна, Яночка, думал, и не свидимся уже, — обнимал девушку Роберт, на его щеке предательски дрожала скупая слезинка. Роберт заросший, бледный похудевший, шатающийся от голода напоминал заключенного в лучших традициях отечественного кинематографа про войну.

— Некогда сантименты разводить, — ответила девушка, увлекая мужчин из сарая.

— Не фига себе, костерчик! — присвистнул Кузьма, разглядывая зарево пожарища. Не иначе как оружейны склад горит. Вот это диверсия, так диверсии. Если это сделали не мы, тогда кто же? — сам собой разговаривал потрясенный поваренок.

Наблюдать, как горят склады, было некогда. Ядвига дернула Кузьму за руку и произнесла:

— Спасибо, Кузьма, извини, взять тебя с собой не могу, но все что обещала, обязательно сделаю. Мой совет, беги на пожар, там сейчас народу полно. Побегай, покричи, чтоб тебя заметили. Будет тебе стопроцентное алиби. Понял? Ну, прощай.