Ольга Степнова - Щит и меч Венеры

Я рассмеялась. Я узнала его.

— Здравствуйте, Щит! — вышла я из-за дерева. — Как странно, что мы с вами здесь встретились!

Он подскочил со скамейки и покраснел так, что его смуглая кожа стала пунцовой. А на шее сильно задергалась какая-то жилка, выдавая бешеный пульс. Вот уж не думала, что такие сильные и тренированные парни способны так испугаться на кладбище. Впрочем, скорее, он смущен тем, что…

— Не волнуйтесь, — успокоила я его. — Пожалуйста, не волнуйтесь! Я сама только что точно так же разговаривала со своей бабушкой, которую похоронила три года назад. Я понимаю! Я вас так понимаю! Поверьте, я не побегу рассказывать журналистам о нашем с вами маленьком сумасшествии! Тут похоронен ваш отец?!

Краска, заливавшая щеки Дьяченко отлила, и он сделался таким бледным, словно собрался грохнуться в обморок. Жилка на шее продолжала пульсировать.

Я почувствовала себя очень неловко.

— Извините, не хотела вас напугать.

— Я не напуган. Я удивлен. — Дьяченко вздернул вверх подбородок. Кажется, он хотел показаться мне выше своего среднего роста. На нем были синие джинсы и черная майка-боксерка, открывавшая смуглые мускулистые плечи. — Действительно, странно, что мы с вами здесь встретились, — пробормотал Щит, подхватывая со скамейки маленькую поясную сумочку, темные очки, ключи от машины с брелком сигнализации и быстро закрывая калитку оградки. — В любом случае рад вас видеть, но, извините, тороплюсь, тороплюсь! — Он сказал это официально-вежливо и оттого очень обидно. И быстрым шагом направился к тропинке, ведущей к воротам.

Я тут перед ним про бабушку, про тайну, про свое понимание, а он: «рад вас видеть, но тороплюсь, тороплюсь!» От возмущения я в горле ощутила комок. Чертов кикбоксер! Говорят же, что спортсмены тупые! Я тут вся из себя Мисс, улыбаюсь ему, сочувствую, а он…

Я посмотрела на его удаляющуюся спину, а потом на памятник, возле которого он сидел. На портрете был изображен дядька средних лет, с небольшими залысинами, приятной улыбкой и лучистыми, смеющимися глазами. «Якушев Григорий Акимович. 1938–2005» — было написано под фотографией.

Якушев!

Я быстро вытащила из сумки свидетельство, найденное в доме Бубона.

Якушев Григорий Акимович!

Так вот почему это имя мне показалось знакомым! Его могила недалеко от бабкиной, я не один раз проходила мимо, фамилия примелькалась!

Но почему Дьяченко называл его батей?.. Почему он так называл человека, свидетельство о смерти которого я нашла в доме Бубона?! Почему Щит так испугался меня? Почему…

Самого Бубона убили три дня назад на берегу реки Радунки. А нос, его накладной нос, я обнаружила на территории Дворца Спорта, где большую часть времени проводит на тренировках Дьяченко.

Мое бедное сердце заколотилось у горла, а несчастная голова готова была развалиться на части от разрозненных, страшных выводов, которые напрашивались сами собой. Да еще ветер разгулялся совсем не на шутку, и верхушки деревьев зашумели уже не умиротворенно, а тревожно и угрожающе.

— Стойте! — крикнула я Дьяченко. — Пожалуйста, подождите, нам надо поговорить!

Дьяченко на мгновение обернулся и вдруг побежал. Я побежала за ним, но он бежал все быстрее и быстрей, у меня не было шансов догнать тренированного спортсмена. Он скрылся за ближайшим кустарником, там, — я знала, — был забор, за котором находилась автостоянка. И точно, через минуту взревел движок, и какая-то машина с пробуксовочным визгом рванула с места. Я остановилась, попыталась отдышаться и собраться с мыслями.

Что он там лопотал у могилы, этот смуглый кикбоксер?..

«Меня подставили так, что от этого дерьма теперь не отмоешься!»

«Да не могу я в милицию! Дело получит большую огласку, меня начнут таскать на допросы…»

«А самое главное, она, она больше не сможет относиться ко мне хорошо… Я боюсь потерять ее…»

Мозги в моей бедной голове медленно закипали. Я чувствовала, что еще немного и сойду с ума. Нет, эти умственные упражнения не для моей блондинистой головы. Нужно все рассказать Жулю. У него крепкие нервы, железная логика, мужские мозги. Он все сопоставит и сделает верные выводы.

Я побрела к машине.

С неба закапали первые капли дождя.

Чтобы привести себя в порядок и переодеться, я поехала к Кирке.

— Ой! — воскликнула она, увидев меня. — Какая прелесть! Пилинг! Глубокий! Это же дорого! Какая ты молодец, Аська! А я все не могу найти ни денег, ни времени. Это сначала рожа такая красная, а потом нарастет новая кожа — нежная и розовая, как у младенца!

Я вкратце поставила перед Киркой задачу — одеть меня для «Империала» и загримировать так, чтобы этот чертов пилинг не очень бросался в глаза. Не задавая лишних вопросов, Кирка гостеприимно распахнула свой шкаф с одеждой и принесла косметичку, смахивающую на чемоданчик сантехника.

Через полтора часа я выглядела вполне сносно. Лицо мы замазали толстым слоем тонального крема. Из одежды я выбрала шелковый брючный костюм цвета перезревшей малины, он отвлекал внимание от лица, и хорошо сочетался с моей серебряной сумкой и босоножками.

— Ну вот, теперь ни фэйс-контроль, ни дресс-код тебе не грозят, — удовлетворенно засмеялась Кирка.

Я чмокнула ее на прощанье в щечку и сказала:

— Люблю тебя, Кирка. Ты никогда не хочешь знать больше, чем я тебе говорю!

— Счастливо! — помахала она мне рукой.

«Империал» зазывно светился и переливался всеми огнями мира. У входа, на постаменте, стоял огромный «Лэнд Ровер», перевязанный красной лентой, с огромным бантом на крыше — приз, заманивающий игроков в казино.

Жуль поджидал меня возле этого приза, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и нервно куря сигарету. На нем был светлый костюм, бежевые ботинки и он опять пренебрег галстуком; расстегнутая сверху рубашка открывала загорелую шею. По-моему, шеф и не думал скрываться, а ведь если Самойленко увидит Жуля у входа, вряд ли она доставит нам удовольствие застать ее в казино.

— Пойдемте скорее, — я вынырнула из пешеходного потока и подхватила шефа под руку.

— Басова, ты опоздала на десять минут!

— Только на пять. Но у меня есть такие сведения, что вы, Константин Эдуардович, простите мне эти минуты. Кстати, я хорошо выгляжу?

Шеф бегло осмотрел меня с головы до ног.

— Довольно сносно, — одобрил он мой внешний вид и повел меня в казино.

Нас встретил высокий швейцар в ливрее, расшитой золотом. Планировка «Империала» была такая, что зал получался двухъярусным. Верхний ярус, куда вела довольно крутая лестница, занимал ресторан, внизу располагались столы с рулетками.

Жуль потянул меня наверх, в ресторан.

С верхнего яруса отлично просматривался первый этаж, при этом, из казино было практически невозможно рассмотреть тех, кто сидит в ресторане: во-первых, из-за приглушенного освещения, во-вторых, для этого было нужно высоко задрать голову.