Ольга Волошина - Восковые свидетели молчат

Спать не хотелось, да и рано ещё было – всего девять часов. Я подошёл к шкафу с книгами и пошарил глазами по ровным рядам солидных переплётов в надежде отыскать что-нибудь детективное. Ага, вот и Рекс Стаут в томике серии «Американский детектив». С книгой в руках вернулся я к своему креслу, раскрыл том наугад и наткнулся на закладку, сделанную из затёртого и заляпанного куска газеты. Почитывает мамаша детективчики, а прикидывается эстеткой.

Терпения мне хватило на один абзац, я поднял глаза от книги и мысленно вернулся к нашему офисному трупу, показавшемуся мне идеально похожим на девушку по имени Ниночка. Кем бы она ни была, её убили и подло подкинули нам с Изольдой. У меня быстро возникло несколько версий преступления: красотку прикончил муж из-за любовника; убил любовник в пылу ссоры; пристукнула жена любовника. А у нас оставили, чтобы отвести от себя подозрения, но почему-то забыли улику в виде записки. Хотя это могла быть и не её записка: никаких имён в ней не было, да и день мог быть указан не нынешний. Тут мало чем можно поживиться, но и забывать о ней не стоит.

Стоп! Где же у меня письменная улика из мамашиного офиса? Я обшарил все карманы и нашёл записку из-под шкафа. Положу, пожалуй, в эту книгу – здесь её никто не найдёт.

Та-ак, думаю дальше: жертва могла прийти сама, или её могли принести уже убитой, упаковав во что-то. Во втором случае злодеев должно быть двое. Если дошла своими ногами, то вряд ли босиком. Вот он, вопрос вопросов: куда дели туфли и зачем? Не ради обуви же девушку порешили.

Вот кстати: обувь и босые ноги наводят на мысли: туфли могли унести, чтобы не смогли найти следы от них вокруг офиса. Мало ли, откуда она пришла-приехала. Вариант с двумя преступниками прихрамывает – тогда муж, любовник и жена на роль убийцы не годятся. Какие серьёзные корыстные мотивы могут быть у преступной группы, если взять с жртвы особо нечего. А на почве эмоций заранее к преступлению не готовятся.

В любом случае, сколько бы кого не прошло в наш офис, но днём обязательно найдутся свидетели. Вывеска у нас большая, дверь солидная, а люди очень любознательны. Сам бы заинтересовался, будь я свидетелем: кто и за каким чёртом плетётся к частному детективу? Теперь нужно только аккуратно опросить граждан неработающих в послеобеденные часы – пенсионеров, домохозяек, школьников.

Теперь об орудии: тупой предмет в нашем захламленном ремонтом офисе под любую руку попадётся. А оставить его для полиции после совершения злодеяния самый бестолковый тип не догадается. Способ убийства – не отравить, не зарезать или застрелить – говорит, скорее всего, о том, что убийца дилетант и не владеет сложными орудиями и методами.

Теперь самый сложный вопрос: почему в нашем офисе убили женщину? Вопрос, зачем засунули в шкаф? – прямо вытекает из первого. В наше агентство, пока оно не обустроено окончательно, легко зайти кому угодно. Особенно если знать, как работают ремонтники. Или когда у них рабочий день заканчивается. Обедаем мы всегда поздно и не в офисе – тоже не особо сложно выяснить. А шкаф?.. Да просто чтоб нас подставить вместо себя. Ведь кто мог знать, что крыса полезет в клей, а Изольда врежется в шкаф? Если бы мы обнаружили убитую через сутки, нам нипочём бы не доказать, что мы сами её не спрятали. В жару мы за день почувствовали бы запах разложения, но раньше шкаф нас заинтересовать не мог. Не очень я понимаю в этих экспертизах, но время можно определить довольно точно – чем раньше, чем точнее. А мы только что зашли после обеда в кафе. К тому же Изольда приехала на такси, и у неё есть железный свидетель. У меня с этим чуть хуже, но и меня мог кто-то видеть и запомнить время – если повезёт, конечно.

Железная логика и творческий ход собственных мыслей восхитили меня самого. Я хотел бежать к Изольде и поделиться, пока не забыл. Вот только запишу всё в блокнот, чтоб не растерялись пункты рассуждений.

Проснулся я от того, что кто-то грубо тряс меня за плечи. Глаза не открывались – только что удалось уснуть.

– Прохор! Немедленно вставай, Прохор! – вгрызался прямо в уши громовой голос Изольды. – Меня следователь вызывает на десять часов. Для дачи показаний.

Сон с меня мигом слетел, я оторвал голову от… спинки кресла. Интересно, как я тут оказался? Значит, все вчерашние события мне не приснились.

– А сейчас сколько? – хриплым со сна голосом поинтересовался я.

– Чего сколько? – в голосе мамаши послышалось раздражение.

– Который час, спрашиваю? Ах, да. Вижу уже: ещё только восемь. И чего так рано вставать?!

– Живо в душ, потом пьёшь кофе и везёшь меня в отделение!

– Без завтрака не поеду! Два бутерброда к кофе сделай, пока я в душе.

Мамаша плотнее запахнула шикарный китайский халат в ярких цветах, и отправилась в кухню. Сама расхаживает непонятно в чём, а командует, как директор на планёрке. Я же даже заснул одетый над схемой расследования нашего по-настоящему первого дела.

***

По дороге в отделение полиции настроение мамаши странным образом улучшилось, возле самого пункта назначения она даже заулыбалась. Наверное, решила излить на следователя всё своё обаяние.

– Остановись у соседнего здания, дальше я дойду сама. А ты припаркуйся и жди меня в кафе напротив. Можешь даже кофе выпить за счёт фирмы, – Изольда отдала распоряжения и выгрузилась из машины вполне довольная собой.

В небольшой забегаловке под вывеской «Пироги и плюшки» ждать мне пришлось долго. Служебный кофе закончился быстро, я повторил – также за счёт фирмы в связи с переработкой, две плюшки – с изюмом и корицей – оплатил сам, так как на закуску разрешения не было. Сдоба кончилась в тот момент, когда, наконец, появилась Изольда. Она сразу заметила меня, ведь кроме двух девушек-посетительниц здесь больше никого в этот час не было.

Мадам Иванова плюхнулась на стул, подняла указательный палец и на всякий случай добавила:

– Официант!

– Тут самообслуживание, – разочаровал я её.

– Тогда сам принеси мне кофе и шоколадное пирожное, как бы оно ни называлось.

За едой Изольда тихо, но обстоятельно доложила, что нового удалось узнать от следователя. Оказалось, что женщина умерла не от удара какой-то тупой колотушкой. Первый удар её только оглушил, за левым ухом оказалась рана от чего-то более острого, словно она, падая, ударилась об угол очень прочной, но невысокой мебели.

Вопросов у меня было много, но задать я их не успел. Дожевав последний кусочек пирожного, Изольда распорядилась:

– Быстро едем к себе! Остальное по дороге и в офисе. Если успеем до приезда оперативников.