Анна Волошина - Тайная страсть отставного генерала

– Понятия не имею. Мне она и на фиг не нужна!

В этом месте рассказа Раиса Львовна сделала паузу и посмотрела на столик со стеклянной столешницей, несколько неловко торчавший посреди комнаты. На гладкой поверхности ничего не было. Внезапно я почувствовала себя неуютно, словно сама и утащила дурацкую шкатулку, хотя на самом деле и в глаза её не видела.

– Так это и есть нижняя гостиная? – пробормотала Инна Николаевна и тоже слегка покраснела. – Какая неприятность! Ещё подумают, что мы могли её украсть.

Крёстной пришла в голову та же мысль, что и мне, и только Никита не испытывал никакой неловкости и бурно радовался внезапно свалившемуся приключению. Он вскочил с дивана и забегал по комнате.

– Здорово! Круто, нет слов! Грабители крадутся к дому под покровом темноты. А потом тырят шкатулку с деньгами и убивают хозяйку, попытавшуюся спасти свою собственность. Прям как в кино! Да вы не волнуйтесь, тёть Ин, никто не подумает, что это вы слямзили дурацкую шкатулку и треснули ею хозяйку по башке. А потом мы с Ксюшей раскроем это преступление, – племянник продолжал оживленно бегать по комнате. – И получим премию от полиции.

– Держи карман, – буркнула я. – И потом, не было в шкатулке никаких денег. Сядь и не мельтеши перед глазами!

– А вы откуда знаете, Ксения, что там не было денег? – Раиса Львовна как-то странно взглянула на меня. Я опять почувствовала неловкость, словно злосчастная шкатулка лежала у меня в сумочке. И пробормотала:

– Не думаю, что хозяева держали деньги на виду, где попало, тем более в гостиной, где шастают все, кому только не лень.

– Пожалуй, тут вы правы. Наверное, кто-то просто позарился на старинную вещицу, пусть и пустую.

– Вы нашли варежку? – неожиданно для Аристарховой поинтересовалась я.

– Варежку? – Раиса Львовна слегка задумалась. – Нет… Хотя искала. Между кадок с растениями, как вы и посоветовали.

Когда она зашла в оранжерею, брат с сестрой мгновенно оборвали разговор.

– Извините, я случайно услышала ваш разговор о шкатулке, – сказала Раиса Львовна озабоченно. – Какой кошмар! И что, шкатулка очень дорогая была?

– Конечно, – уверенно ответил Эдик. – Девятнадцатый век, Голландия.

Лора угрюмо молчала. Раиса Львовна ещё долго сокрушалась по поводу пропажи творения голландских мастеров. Наконец Лора не выдержала и сказала:

– И чего шум подняли? Не сегодня так завтра шкатулка найдётся. Просто Катя вытирала пыль и переставила её на другое место.

Раиса Львовна поняла, что больше ей здесь ничего не скажут, и с достоинством удалилась.

Мысль об убийстве из-за вещицы, пусть и старинной, но всего лишь коробочки показалась мне абсурдной и я это высказала:

– Не из-за шкатулки же Анну прикончили. Она, мол, хотела помешать краже, вот вор и…

– Треснул её по башке шкатулкой, – услужливо подсказал Никита.

– Никто никого не бил по голове, Анна сама отравилась снотворным, – разозлилась я. – И вообще, прекрати выражаться и чепуху молоть! Немедленно отправляйся домой.

– Ещё чего! – огрызнулся племянник. – Буду ждать, пока со мной тоже сыщики побеседуют.

– Ты что-нибудь видел?

– Может, и видел, только пока не понял, что именно, – вздохнул мальчик.

– Мне кажется, нам всем давно уже пора домой, – вмешалась Инна Николаевна. – Неудобно как-то столько времени сидеть в чужом доме.

– Полиция не велела свидетелям уходить, – отрезал Никита. – Нужно ждать, пока нас допросят.

– Похоже, мы никого не интересуем и никто не собирается нас допрашивать. Ну ладно, пойду и узнаю, будут ли с нами беседовать, или мы можем быть свободны, – с этими словами я вышла из комнаты.

В коридоре никого не было, но из кухни доносились голоса. Я направилась туда, а по пути заглянула в столовую. Здесь было пусто и темно. Я поискала выключатель и щелкнула им. Зажглись плоские круглые плафоны, вмонтированные в потолок, осветили стол, все ещё обставленный со всех сторон стульями. Второй уже куда-то унесли.

Я обвела взглядом комнату и заметила лежавший на подоконнике рюкзак с двумя лямками и небольшой поперечной ручкой. Молодежный, похожий на тот, в котором Никита таскает в школу учебники и тетрадки. Только у племянника он тёмно-синий, а этот серый. Я подошла ближе и потрогала рюкзак. Что-то твёрдое и прямоугольное, похожее на коробку. Шкатулка!? Я уже собиралась дёрнуть молнию, чтобы проверить свою догадку, когда у двери послышались осторожные шаги. Бросив рюкзак на прежнее место, я в один прыжок очутилась у стола.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Аристархов. Он спросил:

– Раису Львовну не видели?

Я сообщила, что она в нижней гостиной. Выключила свет и поплелась в библиотеку, чтобы спросить у следователя, нужны ли мы представителям власти или можно отправляться домой?

Прижавшись ухом к плотно закрытой двери библиотеки, я с минуту послушала голоса, но ни слова не разобрала. Мужской голос монотонно зудел, женский чуть визгливо что-то отвечал ему. Ладно, зайду позже, неудобно прерывать беседу. А пока загляну в галерею и, наконец, осмотрю коллекцию картин.

В галерее было темно. Я нашарила на стене выключатель и нажала. Комната осветилась ярким светом, лившимся из таких же плоских плафонов, как и в столовой. Похоже, сюда после моего ухода никто не заходил: в пепельнице на столике у стены лежали недогоревшие обрывки завещания. Точнее, черновика, если верить Алле Орловой. Бросив опасливый взгляд на дверь, я приблизилась к столику и подняла самый целый на вид бумажный клочок, старательно разгладила его, сдула пепел и прочитала: «Остальное имущество переходит…» На этом фраза обрывалась. Я собралась хорошенько порыться в пепельнице, чтобы найти ещё хоть что-нибудь, как вдруг дверь резко распахнулась. Пепел и клочки обгоревшей бумаги, потревоженные сквозняком, поднялись вверх, а потом медленно опустились на стол грязновато-серой кучкой.

Передо мной стоял незнакомый мужчина, высокий и плотный, одетый в тёмно-серый костюм.

Я застыла возле столика, держа перед собой обгоревший клочок генеральского завещания. Незнакомец закрыл дверь, и воздух опять всколыхнулся. Клочок бумаги выскользнул из моих пальцев и, медленно кружась, опустился на паркетный пол прямо у ног незнакомца. Мужчина нагнулся, поднял обрывок, поднёс его к глазам и громко прочитал:

– Остальное имущество переходит… Похоже на завещание. Правда?

Я угрюмо молчала. Он посмотрел на меня долгим испытующим взглядом и грозно спросил:

– Это и есть завещание покойного генерала? Зачем же вы жгли его?

– Ничего я не жгла, – испуганно пролепетала я, запоздало догадавшись, что этот тип из следственной бригады. – Эта бумажка и была в таком виде вон в той хрустальной штуковине, ещё до того, как я сюда вошла. Оно уже давно сгорело, видите, даже гарью не пахнет совсем.