Михаил Серегин - Алкаш в газете

– Когда его арестуют? – спросил Дынин.

– Сегодня же, – ответил Захимович.

– Можно сказать, что милиция раскрыла очередное заказное убийство? – с довольным видом констатировал Дынин. – Пусть потом говорят, что мы ни х... не работаем!

– Кстати, а что с Барсуковым? – спросил я.

– Ему тоже грозит статья за организацию нападения на вас, – безразлично заявил Захимович. – Мясники подтвердили его вину. Так что еще раз спасибо вам, если что, мы вас вызовем. Надеюсь, что все, что я вам сообщил, останется между нами.

Захимович грустно улыбнулся и пожал мне руку.

Покинув здание милиции, я поймал такси и отправился в Дом печати. Пока я ехал, у меня зародилось желание, которое по мере приближения к редакции все больше крепло. Мне, несмотря на договоренность с Захимовичем, хотелось поговорить с Кострюковым. Я подумал, что у меня еще есть какое-то время, перед тем как его приедут арестовывать. И, едва поднявшись на шестой этаж, я прямиком отправился в кабинет коммерческого директора.

Кострюков сидел в своем рабочем кресле, в кипенно-белой рубашке и галстуке. Когда он заметил меня, на его лице отразилось недоумение. Я сел на стул перед его столом и сразу перешел к делу:

– Нам надо поговорить.

– Поговорить? – Кострюков посмотрел на часы. – Но ко мне сейчас придут, у меня деловая встреча.

– К вам сейчас точно придут, но встречу деловую придется отменить.

– Что вы имеете в виду? – удивленно глядя на меня, спросил Кострюков.

– Я думаю, что в течение ближайшего часа вас арестуют.

Кострюков пораженно отшатнулся от меня:

– За что?!

– По подозрению в причастности к убийству Александра Бомберга.

– Да вы с ума сошли!

– Ни в коей мере... У следственной группы есть некоторые доказательства вашей причастности к этому делу.

– Да вы с ума сошли! – повторил Кострюков уже менее уверенным тоном.

– Вы можете мне верить, можете не верить, но для беседы у нас осталось мало времени. Я частный детектив и занимаюсь расследованием убийства Бомберга с самого начала. Следствие полагает, что у вас были основания и мотивы совершить это преступление. В дипломате Бомберга в сгоревшем «БМВ» нашли документы, подтверждающие вашу причастность к фактам коррупции в газете. Мне же удалось добыть доказательства того, что ваши отношения с Бомбергом дошли до такого состояния, что тот сам пытался заказать ваше физическое устранение. Думаю, что всего этого уже достаточно для вашего ареста, по крайней мере задержания. Я думаю, оценив мою откровенность, вы пойдете мне навстречу и ответите на ряд моих вопросов.

– Ни на какие встречи я не пойду и ни на какие вопросы отвечать я не собираюсь! – категорически заявил Кострюков. – Вы обыкновенный провокатор!

Коммерческий директор не скрывал своего негодования.

– Какого черта вы приперлись сюда? Чего вам надо?

– Хотя, может быть, вы мне и не поверите, у меня есть некоторые основания считать вас невиновным в этом деле. По крайней мере, в убийстве Бомберга. И исходя из этого, я являюсь одним из немногих людей, кому вы можете довериться, рассказав правду об этом деле. Вы собирались убить Бомберга?

– Нет, черт возьми!.. И вообще, прекратите задавать дурацкие вопросы!

– Однако вы угрожали ему крайними мерами...

Кострюков промолчал и, схватив трубку телефона, стал набирать номер.

– Алле! Это Кострюков говорит. Я могу говорить с Иваном Валентиновичем?... Занят? Скажите, что это очень срочно. Девушка, я вам говорю, что это Кострюков. Он наверняка уделит мне...

Видимо, трубку бросили. Кострюков снова стал набирать номер.

– Девушка, я прошу вас, сообщите, что звонит Кострюков. Просто сообщите... Уехал?...

Кострюков недоуменно взглянул на трубку и положил ее на аппарат. – Уехал...

Взгляд его был совершенно растерянным, он провел пальцами по вспотевшему лбу и рассеянно посмотрел на меня.

– Вы звонили Шелестюку? – спросил я.

– Да.

– Какое отношение имеет ко всему этому делу Шелестюк?

– Шелестюк? – рассеянно переспросил меня Кострюков. – Помогал мне в этой борьбе...

– То есть на основании его поддержки вы усилили борьбу за влияние газеты, наехав на интересы Бомберга? Ответьте, черт возьми! Шелестюк обещал вам помощь в устранении Бомберга из газеты?

– Да. Он все время был на моей стороне, – глухо проговорил Кострюков. – До сегодняшнего момента.

И он снова удивленно посмотрел на телефон.

Аппарат неожиданно зазвонил. Кострюков мгновенно схватил трубку и нервно произнес:

– Да. Кострюков слушает. Ира? Какая Ира?... Ах, Ира! Кто? Когда?...

Он молча положил трубку.

– Вы оказались правы, – сказал он. – Они уже пришли. Какой-то Захимович и двое милиционеров.

– Это следователь, – сказал я. – Где они сейчас?

– Ира отослала их в секретариат.

Кострюков вскочил, надел пиджак и бросился к выходу. Я схватил его за руку и что есть силы отшвырнул от двери. Он с размаха неловким движением уселся на свой стол.

– Вы что, с ума сошли? Так у вас есть хоть какие-то шансы. Сбежав сейчас, вы автоматически признаете себя виновным. Вас все равно найдут и прикончат, подстроив самоубийство.

– А так меня прикончат под видом самоубийцы в камере!

– Подождите отчаиваться!

Дверь открылась, и в комнату вошли двое милиционеров, а вслед за ними показался мой сегодняшний знакомый, следователь Захимович. Он окинул комнату безразличным взглядом и спросил, уставившись на коммерческого директора:

– Вы Кострюков?

– Да, – неуверенно ответил сидящий на столе Кострюков.

– Я следователь городского отдела внутренних дел Захимович. У меня есть санкция на ваше задержание. Пройдемте с нами.

Двое милиционеров подошли к Кострюкову и, взяв его за руки, помогли слезть со стола. К моему удивлению, Захимович не стал упрекать меня в том, что я нарушил его просьбу, ограничившись лишь печальным взглядом в мою сторону.

Я вышел из кабинета Кострюкова и перешел в комнату, где сидели Седой и Капитонова.

– Ну что, взяли его? – спросил Борисов.

– Взяли, – ответил я.

Следующие несколько дней были ничем не примечательны. В день ареста Кострюкова вечером я имел беседу с Гармошкиным. Тот как-то вяло и бесстрастно похвалил меня за проделанную работу и попросил подождать с оплатой несколько дней, за которые он обещал собрать необходимую сумму. Он даже попросил меня остаться в газете в качестве колумниста, и я сразу же согласился.

Причины столь вялого настроения Гармошкина, как мне показалось, раскрыл телефонный звонок. Он поднял трубку и сказал:

– Да. Да, Иван Валентинович. Хорошо. Но я... Нет. Хорошо, Иван Валентинович, я все сделаю, как вы сказали. Хотя я не считаю... Ну, хорошо, мы договорились. Завтра я перезвоню.