Михаил Серегин - Детектив на троих

Несмотря на то что мужики являлись, скорее всего, одним из приоритетов ее жизни, встретила она нас, мягко говоря, сурово. Скорее всего, причиной тому был Слава Карцев, который успел ей за последнее время надоесть своими визитами и вопросами о местонахождении Савелкина.

– Привет, Люд! – веселым голосом поприветствовал ее Карцев, как только она открыла дверь.

– Что надо? – послышался в ответ незатейливый вопрос.

– Что-что? – улыбнулся Карцев. – Поговорить надо.

– Не о чем говорить, я тебе уже все сказала! – категорично отрезала Людка и попыталась закрыть дверь. Но тут я со своим центнером веса переступил порог, и сделал эту затею неосуществимой.

– Добрый день! – как можно солиднее поздоровался я.

– Что еще? – затянула свою песню Людка и переспросила Славу: – Кто это?

– Они сейчас сами все расскажут, – ответил Карцев и пропустил вперед еще и Седого, закрыв за нами всеми дверь.

Нагловатость в глазах Людки сменилась неким подобием испуга.

– Вам кого? Вы чего хотите? Сейчас милицию позову!

– Не трудитесь, она уже здесь. Капитан Мальков, оперуполномоченный ГорУВД, – представился я.

– А это, – повернулся я к Седому, который прислонился к косяку, будучи уже нетвердым на ногу, – старший следователь областной прокуратуры по особо важным делам Леонид Борисов.

Седой усилием воли оторвался от косяка и сделал шаг вперед, кивнув головой и щелкнув каблуком, отрекомендовался:

– Полковник юстиции.

Я оглядел Людку внимательно с ног до головы и отметил, что почин сделан неплохой – впечатление на даму мы произвели.

– Давайте не будем торопиться, пройдем в комнату и не спеша обо всем поговорим, – не выпуская инициативу в разговоре, сказал я.

Людка задом попятилась внутрь квартиры.

Мы с Седым уселись на старый ободранный диванчик, который при этом предательски заскрипел. Я сразу вспомнил Леху и его некрепкую дачную мебель. Карцев уселся в дальнем углу верхом на стул. Хозяйка квартиры села напротив нас в кресле и закинула ногу на ногу. Видимо, с солидными людьми она предпочитала говорить своим, проверенным языком.

– Ну что, Людмила? – сказал я. – Думаю, отпираться бессмысленно. Нам все известно и, смею вас заверить, что дело в прокуратуре заведено. Правда, Леонид Иванович? – повернулся я к Седому.

Тот молча кивнул и добавил:

– Леонид Михайлович.

– Да-да, – подтвердил я, словно Седой сказал что-то мне в угоду.

– Остается выяснить одно – привлекать вас к уголовной ответственности или нет, – подытожил я.

Людка сбросила ногу с ноги и, широко расставив свои нижние конечности перед взорами наших бесстыжих глаз, спросила:

– А меня-то почему? Я-то тут при чем? Я совершенно ни при чем.

Мы с Седым одновременно перевели взгляд с Людкиных ног на ее лицо и спросили:

– Что-что?

– Ах, да! – первым опомнился я. – Вот видите, вы уже нервничаете. А речь идет всего лишь о таком пустяке, как три года тюрьмы.

– Пять, – добавил масла в огонь Седой, стараясь при этом не дышать на Людку перегаром.

Если бы он сказал: «Десять!», глаза Людки точно бы вылезли из орбит.

– Пять? Да вы что, охренели совсем в вашей прокуратуре?! – почти проорала Людка.

– Попрошу не оскорблять органы юстиции! – менторским голосом произнес Седой.

– Да-да, – снова поддакнул я. – Попрошу не оскорблять!

– Вот блин! – сказала Людка о чем-то своем. – Надо же, пять лет!

– Это еще все можно исправить. Да, вашему дружку Юрию Савелкину грозит, конечно же, больше. Но если вы поможете нам в его розыске и чистосердечно во всем признаетесь, то я думаю, можно как-то избежать официального хода дела.

Седой кивнул:

– Ну, в крайнем случае, год условно.

Вряд ли последнее утверждение Борисова особо обрадовало Людку, но все же сняло с нее серьезное напряжение.

– А при чем здесь я и Юрка? Я понятия не имею, чем он занимается и где он сейчас находится! – заявила она, слегка осмелев, что было мне не совсем понятно. – Он последний раз две недели назад был, приходил помыться. И за этого мудака я отвечать совершенно не собираюсь!

– Как вы можете так говорить о любимом человеке? – пафосно спросил я.

Людка коротко и истерично заржала:

– Да на хрен мне сдался этот чудик! Потерял где-то чужие деньги и бегает теперь от всех. А мне скандалы устраивает, как будто это я виновата, что он такой придурок.

– Так он что, здесь уже две недели не появляется? – решил уточнить я.

– Да, глаза не кажет. Боится, видимо, что его здесь кредиторы застукают. А ты что здесь сидишь, – неожиданно возмутилась она, глядя на Карцева, – тихоня гребаный!

– А что? Я им сказал, что ты ничего не знаешь, они не верят, – отозвался Карцев.

– Да, не верим, – вскочил с места Седой. – Потому что есть основания не доверять. Где, по-вашему, он может шляться столько времени? Он что, даже не сказал, где будет ночевать?

– Я спрашивала! – заорала Людка. – Он не говорит. Видимо, очень боится.

Борисов, остановившись, задумался:

– Да, на его месте я бы тоже опасался. Сумма, конечно, не такая и большая, но уж больно кредиторы суровые, – при этом он чисто рефлекторно подергал челюстью, – церемониться они не станут.

– Последний раз Савелкин к тебе приходил один? – спросил я.

– Один, – ответила Людка. – От него теперь все как от чумы кидаются. Помылся, побрился и опять свалил.

– Скажите, а кто из знакомых у вас летом работает на турбазах, у кого есть пустые загородные дома?

– Все дачи я уже объехал, – ответил Карцев. – А на турбазах из наших друзей никто не работает.

– Как это не работает? – встрепенулась Людка. – А Насыров? Он же с каким-то другом турбазу арендовал и устраивал там танцы-манцы...

– Да ты что, смеешься, что ли? – с улыбочкой ответил ей Слава. – Насыр давно уже другим занимается, у него теперь свой магазинчик автозапчастей.

– А кто такой Насыров? – спросил я у Карцева. – Еще один бизнесмен?

– Да так, – Карцев заулыбался еще шире. – В легкую. Мы его зовем не Насыров, а Просеров, или просто Просера.

Слава надменно улыбался, как будто сам он недавно стал нефтяным магнатом.

– Открыл магазинчик, да как-то все у него не раскручивается, – продолжал рассказывать Слава. – Он там и за директора, и за продавца. Только недавно по ночам там дежурить перестал. А до этого еще и за ночного сторожа был.

– Ну вот, видишь, – возразил я Карцеву, – значит, есть рост, и бизнес стал налаживаться. Сначала завел ночного сторожа, потом уборщицу наймет, так и до продавщицы дело дойдет.

Я подумал, что устроиться ночным сторожем к такому горе-бизнесмену может человек, которому уже совершенно некуда деваться. И эта мысль показалась мне настолько простой и естественной применительно к нашей проблеме, что я тут же спросил Карцева: