Татьяна Арбузова - Дети царя Салтана

– Перестань. Не до этого сейчас,– стало мне немного стыдно за подругу.

– Я дурами не питаюсь,– Олег явно не собирался давать Ирине спуску, уже начиная «сжирать» ее, но пока еще только глазами.– Тем более не первой свежести и, залежавшимися в девках.

– Ах, ты гад,– схватила Ирина со стола нож и всем сразу стало понятно, что кровопролития не избежать.– Я тебе эти слова сейчас знаешь, куда засуну? Ты до конца жизни будешь запорами маяться.

– А рискни,– соскочил и Олег, урчания живота, которого стало еще громче, ассоциируясь у меня с «грозой в начале мая».

– Прекратить!– стукнул кулаком Виктор Павлович, сидевший во главе стола, на том месте, которое до него принадлежало Ксюше.– Сели и успокоились.

Все беспрекословно подчинились, в том числе и живот Олега, который вдруг перестал издавать свои устрашающие звуки.

– Значит так,– начал Виктор Павлович.– В связи с тревожной и непонятной обстановкой, объявляю перемирие. Мы сейчас должны быть, как один организм. С моей дочерью беда. Как вы это не поймете? И я не представляю, что делать.

– Понял, Шерхан?– показала Ирина язык Олегу.– Умерь свой аппетит.

– Заткнись,– цыкнул тот ей в ответ.

– Нет, ну это уже слишком,– всплеснула руками Валерия.– Папа, утихомирь, пожалуйста, эту энергичную женщину с килтом, вместо лица. Сил же никаких уже нет терпеть ее оскорбления.

– Что она сказала? Что у меня вместо лица?– склонилась ко мне Ирина.

– Килт – это такая юбка, которую носят шотландские мужчины,– торопясь и шепотом разъяснила я ей, потому что ждала, что ответит Лере Виктор Павлович.

– Где носят? На лице, что ли?– то ли не могла понять, то ли принять обиду Ирина.

– Почему на лице-то?– начала я заводиться.– Где положено носить юбки, там и носят.

– А-а-а,– протянула подруга, задумавшись, но что-то мне подсказывало, что там, в ее умозаключениях не все так просто, как она пыталась передать, через свое «а-а-а».

– Я повторюсь,– еще более грозно возвестил Ксюшин папа,– Пе-ре-ми-рие! Ирина,– уже мягче, обратился он к подруге.– Я тоже недолюбливаю Олега.

– Папа,– воскликнула возмущенно Валерия, перебивая мужчину.

Виктор Павлович поднял правую ладонь, давая понять Лере, что он еще не закончил:

– Недолюбливаю – это еще слабо сказано. Он – тунеядец и нахлебник, который живет за мой счет. Так за что мне его любить и кормить? Мне вполне достаточно тебя и твоей матери, которые возомнили себя особами «голубых кровей».

Я с интересом посмотрела на Олега, на которого сейчас были устремлены взгляды всех.

Молодой человек, с золотой цепью и крестом в пол живота (как я и предполагала), который, чуть ранее, фонтанировал наглостью и хамством, в один миг перевоплотился в мальчика с грустными глазами.

– Мы не задержимся здесь ни на минуту дольше,– взлетела со стула Валерия, часто хлопая ресницами, и у меня создалось впечатление, что благодаря этим взмахам, словно крыльями, она и сумела так быстро подняться.– Олег. Мы уезжаем.

– Вот и правильно,– подхватил ее идею Виктор Павлович.– Я изначально утверждал, что не нуждаюсь в вашем сопровождении, которое больше напоминает слежку. А матери своей передай, что я принял окончательное решение о разводе с ней.

– Но,– у Леры словно застрял в горле ком, и она, готовая уже продемонстрировать всю свою гордость, застыла статуей, с широко открытыми глазами.– Как же мы с мамой?

– Работать пойдете. Как все. Как вон она, она и она,– Виктор Павлович прошелся по кругу, указывая на каждую из нас.– Ксюша, кстати, тоже работает и не считает это зазорным. Вот и с вами ничего не случится, если вы на свой кусок хлеба начнете зарабатывать сами. На первое время, пока ищите работу, я вам денег дам, квартиру тоже оставлю, а дальше крутитесь.

– Но, я не могу. Я не привыкла. Папа! Куда я пойду?– почти уже плакала Валерия.

– Как куда? У тебя есть образование и муж, в конце то концов. Пойдешь по профессии работать, в школу, а муж, видимо, банки грабить,– улыбнулся собственной шутке мужчина.– А у мамы пенсия есть. Пусть учится жить на нее.

Валерия, резко развернувшись на пятках и заливаясь слезами, побежала к лестнице. За ней, так и не произнеся ни одного возражения, устремился Олег, штанины трусов которого, трепетали словно флаг, спущенный на период траура. И мне даже показалось, что улыбки на лицах персонажей портретов, все видевших и слышащих, стали шире, а сами лица довольней. « От Ирины, что ли заразилась?»– потрясла я головой, закрыв глаза.

– Слушай,– отвлекла меня от навеянного кошмара Ирина.– Я так и не поняла, почему «килт-то»?

Нет, не любить подругу было так же невозможно, как и не испытывать желание убить ее. Схватившись за голову, я издала стон.

– Подумаешь,– отстала от меня Ирина, вернув свое туловище в положение, перпендикулярное спинке стула.

– Я так понимаю, что без полиции не обойтись,– вернулся к обсуждению и вернул нас всех Виктор Павлович.

– Зря вы Валерию и Олег прогнали,– высказалась я.– Если есть преступление, значит, есть и преступник. А кроме нас в этом доме никого нет. Вот и получается, что преступник кто-то из нас. Не исключено, что это Валерия или Олег. А вы сейчас, вполне возможно, отпустили преступника, и он может воспользоваться этим и сбежать, уехав куда-нибудь.

– Да, куда они уедут, без денег. А все карты я им давно заблокировал,– и хотя Виктор Павлович старался говорить уверенно, я видела, как он испугался.– Но в том, что вы говорите, Татьяна, есть доля истины. Что же, мне их вернуть?

– Не знаю,– пожала я плечами, потому что находиться рядом с этими упырями, пусть даже несколько часов в день, мне совершенно не хотелось.

Не хотелось этого и Ирине, которая вновь пришла в возбуждение:

– Да, скатертью им дорога. Может Ксюха этого и добивалась, чтобы они уехали, а теперь, когда узнает, что их нет, выйдет из своего убежища.

– То есть,– привстал в волнении папа Ксюши.– Ты, Ирина, считаешь, что Ксюша все это подстроила?

– Нет, конечно,– сбавила обороты подруга.– Это я просто.

– А вот я именно так и считаю,– подняла я руку, как в школе на уроке.– Уж слишком много совпадений.

– Браво!– захлопала в ладоши Екатерина Дмитриевна.– Хоть один разумный человек нашелся.

– Что вы имеете в виду?– мельком взглянув на нее, снова вернул мне все свое внимание Виктор Павлович.

– Я не верю, что картина, упавшая в нужном месте и в нужное время, упала случайно, это раз,– машинально начала я загибать пальцы.

– Да это и так было всем понятно, с самого начала,– ухмыльнулась Мила.

– Вы не поняли. Картина упала именно в то время, когда все мы сидели за столом. Ия, предполагаю, не для того, чтобы отвести от нас вину, а для того, чтобы мы все стали свидетелями исчезновения хозяйки дома. Второе. Екатерина Дмитриевна правильно подметила, что невозможно было знать на сто процентов, что в кабинет войдет Ксюша. К тому же, одна. А теперь припомните, как она отказалась от помощи Ирины, которая готова была сопровождать ее. Она знала, что туда ей идти нужно одной. В-третьих. Может вы не заметили, но Ксюша, когда ее талисман Тишка вернулся к ней, произнесла такую фразу: «Теперь я верю, что все будет хорошо, и я все делаю правильно». Не знаю, как вам, а мне кажется, что такие слова произносит человек, который что-то задумал. Ну и последнее, талисман! Она не забыла взять его с собой, потому что знала, что уходит надолго и там он ей нужен, как талисман на удачу и успех в задуманном, деле.