Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде

– Она что, моя поклонница? Надеюсь, она не хочет, чтобы я предсказал ей будущее. Я гаданиями не занимаюсь, так ей и скажите.

– Нет, она хочет, чтобы вы провели сеанс гипноза, – пояснил Берт.

Они как ветер мчались по Дайнон-роуд в направлении Сент Килды. Если удастся еще немного заговорить зубы этому подонку, все пройдет как по маслу.

– Ну да, я имею в виду гипноз, который вы показываете на концертах, говорят, вы в этом были настоящий мастак.

– Был? Любезнейший господин, я Великий Гипнотизер. Вы же сами имели случай удостовериться в моих возможностях.

– Ну да, я помню. Вы еще делали девчонку твердой как доска и клали между двух стульев. Но что-то не припомню, чтобы вам удавалось подчинить кого-то против его воли, – беспечно заметил Берт, и Генри Бартон ощетинился.

– Ах вот как! Может, вас, например?

– Может, и меня.

– Глядите мне в глаза, – велел Генри Бартон, – а там посмотрим. В самую глубь глядите.

Берт посмотрел. Взгляд карих глаз, казавшийся жестким, теперь словно смягчился и стал похож на взгляд оленя или кролика; такой глубокий, что в нем можно было утонуть. Глаза словно стали больше, пока не поглотили все поле зрения Берта; голос звучал успокаивающе.

– Вы ничего не слышите, кроме моего голоса, – мягко увещевал Бартон. – Вы ничего не слышите, кроме моих слов, моего голоса, вы выполняете только мои команды. Вы не можете пошевелиться, – добавил он мягко. – Вы не можете поднять руку, пока я вам не прикажу. – Берт с ужасом обнаружил, что рука его не слушается. Он словно примерз, сидя вполоборота, и не видел ничего, кроме глаз, и лишь смутно недоумевал, почему он не слышит шум мотора и другие звуки.

Берту стало не по себе, он тщетно пытался пошевелить хотя бы пальцем.

Сес остановил машину перед домом Фрины и вышел. Он открыл дверцу и сказал тихим ровным голосом:

– Если вы не освободите моего приятеля, я вам шею сверну.

Господин Бартон покраснел, подался вперед и щелкнул пальцами перед лицом Берта.

– Вы чувствуете себя отдохнувшим и посвежевшим, – торопливо сказал он. – Вы проснетесь, когда я досчитаю от десяти до нуля. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, вы уже чувствуете себя свободнее, четыре, три, два, один. Готово.

– Просто небольшая демонстрация, – заявил как ни в чем не бывало Бартон, вылез из автомобиля и поднялся по ступеням к парадной двери дома Фрины.

– Ага, вот и Великий Гипнотизер пожаловал! – воскликнула Фрина, когда господин Батлер ввел в гостиную прибывшего гостя. – Это моя компаньонка мисс Уильямс. Очень рады вас видеть. Садитесь, пожалуйста. Хотите что-нибудь выпить?

Великий Гипнотизер натужно улыбнулся и поклонился, отдал господину Батлеру пальто и шляпу, сел и взял стакан виски с содовой.

– Вы хотели меня видеть, мисс Фишер? С какой целью, могу я узнать? Я вынужден проявить настойчивость, ведь вы меня похитили. Мне лестно, что моя слава все еще столь велика, ведь я не выступаю на сцене уже пять лет.

– Да, кстати, а почему вы перестали выступать? Сборы упали?

Гость вспыхнул, но сдержался и лишь нервно пригладил свою напомаженную челку.

– Конечно, нет, – ответил он возмущенно. – Я нашел другое… э-э-э… занятие, которое поглотило меня целиком и не оставляет свободного времени.

– Да, я всегда предполагала, что поставлять в бордели женщин – весьма хлопотная работенка.

Берт, оставшийся стоять у двери, кивнул в знак согласия, словно его подозрения подтвердились. Сес наблюдал за происходящим с невозмутимым выражением лица, но кулаки его сжимались.

– Вы брали подходящих девочек из приюта, – заявила Фрина, – и омерзительная мисс Гей становилась их опекуншей. Какая благодетельная женщина! Я разговаривала с тремя приютами, там ее до сих пор отлично помнят. Дама с чувством общественного долга, говорили мне эти глупцы, дама, которая берется за сложные случаи, не боится иметь дело с трудными девочками и подыскивает им работу. И тут ей на подмогу приходит месмерист, который заботится о том, чтобы трудные девочки не подняли лишнего шума. Так, господин Бартон?

– Никогда в жизни не слышал подобных оскорблений! – возмутился мужчина и попытался извлечь свое дородное тело из кресла.

Фрина рассмеялась.

– Полноте, так уж и никогда в жизни? Да вы просто не слушали. Оставайтесь на месте, господин Бартон, – добавила она, доставая изящный пистолет и наводя его на гостя.

Господин Бартон побледнел. Он рухнул назад в кресло, вынул шелковый носовой платок и отер лицо.

– Ну же, сознавайтесь, не тратьте мое время! – рявкнула Фрина. – А то как бы не произошел несчастный случай с этим моим пистолетиком: вот увидите, для меня это пара пустяков. Так сколько было девочек? Говорите!

– Ну, тридцать пять… или вроде того. Да, тридцать пять, если не считать Джейн.

– Тридцать пять, – мрачно повторила Фрина. – Ясно. И кому вы их продавали?

– В разные места. В основном я снабжал провинцию. Они приходили из приютов уже сломленными, маленькие шлюшки, и ни на что другое не годились, многих даже гипнотизировать не надо было – пустая трата моих талантов, я так и говорил мисс Гей. Достаточно было в общих чертах объяснить положение вещей, сказать, что они будут получать много денег, выполняя что-то более приятное, чем работа по дому, и большинство соглашались сами.

– А что потом?

– Вправив девчонке мозги, мы отправляли ее по надлежащему адресу, предварительно известив покупателя телеграммой.

– Сколько вы запрашивали за каждую девочку?

– Сто пятьдесят фунтов. Это были хорошие девочки в большинстве своем. Хотя за ту маленькую сучку от Эмили Макферсон я выручил всего сотню. Конечно, были и отходы – в таком деле это неизбежно: в основном самоубийства, алкоголь, наркотики, ну и, конечно, венерические заболевания. Но все, кого я отправлял, были чистенькими и относительно новенькими, мои покупатели это знали.

Фрина сглотнула. Дот смотрела на говорившего, раскрыв рот. Сес дотянулся до ближайшего графина, сделал три жадных глотка и передал его Берту. Господин Бартон, откормленный и холеный, откинулся на спинку кресла, забавляясь произведенным эффектом.

– Что вас так шокировало? Это же ваше прекрасное общество требует, чтобы существовали проститутки и порядочные девушки. Пока есть порядочные девушки, должны быть и шлюшки, а я только поставлял последних.

– Женщина должна сама решать, согласна ли она стать проституткой, – сказала Фрина. – А какой выбор вы им оставляли? Разве вы спросили Габриэлу Харт, хочет ли она, чтобы над ней надругались и накачали наркотиками? Так вот, господин Бартон, у меня есть к вам предложение.