Сергей Борисов - Охота на Динозавра

– Об этом Горький писал, – заметил Быстров.

– И Толстой!

– Лев?

– Да хоть Алексей! Какая разница? Пока в собственное темечко жареный петух не клюнет, разве мы кого слушаем? В общем, случилось что-то с Ромкой. Сначала и незаметно было, а потом хоть глаза закрывай. Бросил институт, – говорит, не мое это, пойду поработаю, – устроился каменщиком на стройку. Потом у него денег вдруг стало несчитано, шальных денег, тех, что руки жгут. А он парень щедрый – кто ни попроси, не откажет. Всем рад, всех угощает, со всеми готов до утра разговоры разговаривать. Дальше больше: купил машину, квартиру снял, чтобы с отчимом под одной крышей не жить. Закружились вокруг него всякие подозрительные личности, нахлебники, девки какие-то наштукатуренные.

– Это со стройки?

– Я о тех, что косметикой пользоваться не умеют!

– Не «что», а «кто», – машинально поправил Быстров.

– Как хочу, так и говорю. Вы слушать будете или перебивать?

– Больше не повторится. – Матвей даже голову наклонил, демонстрируя раскаяние. Глаз от запруженной машинами дороги, однако, не оторвал. Им только аварии не хватало!

– Ладно, – смилостивилась Лисичкина, не намеренная сечь повинную голову. – Поехали дальше.

– Так едем же!

– Хватит дурочку валять! – возмутилась девушка.

– Я никого не валял.

– Довольно! Если вы таким образом пытаетесь поднять мне настроение, считайте, что вам это удалось.

Матвей притормозил у светофора, повернулся к девушке и прижал руки к груди:

– Марина, поверьте, я и не думаю скоморошничать. Мне интересно все, что вы рассказываете о своем ….

– Марина, поверьте, я и не думаю скоморошничать. Мне интересно все, что вы рассказываете о своем кузене.

– Опять? Почему не сказать просто – двоюродный брат?

– Хорошо, – кивнул Матвей, поражаясь своей покладистости, – я буду называть вашего кузена двоюродным братом.

Лисичкина подозрительно взглянула на Быстрова: уж не издеваются ли над ней? Однако лицо спецагента было преисполнено таким ангельским смирением, что она устыдилась своих подозрений. Просто этот парень прям, как оглобля. Что, в общем-то, не всегда плохо. Во всяком случае, гарантирует от насмешек, которые не всегда легко распознать.

Успокоившись, девушка устроилась поудобнее на широком сиденье «чероки» и продолжила рассказ о злоключениях брата.

– Как вы понимаете, каменщики не получают столько, чтобы хватало на прокорм оравы прихлебателей. На машину и квартиру им тоже вкалывать – проще вручную пирамиду сложить.

– Хеопса, – усмехнулся Матвей. – Крупнейшую.

– Нет, Джосера, – не осталась в долгу спутница. – Ступенчатую. Древнейшую. Двадцать седьмой век до нашей эры. Зодчий Имхотеп.

– Сдаюсь, – сказал Быстров.

– То-то же. Однако мы отвлеклись… Короче, другую работу Роман подыскал. Не пыльную.

– Да, – согласился Матвей, – на стройке без сапог да робы шага не сделаешь.

– Я про то, что денежную, – пояснила Лисичкина. – Не заметить этого было нельзя. На вопросы матери и моих родителей он отшучивался, а со мной держался едва ли не покровительственно, дескать, не женского ума это дело, да и вообще, что ты волнуешься? Все в порядке! Все просто превосходно! И тут его точно обухом по голове.

– Сильно?

– Да уж досталось. Иначе не прибежал бы ко мне. Выплакаться ему надо было. Ведь он только с виду такой неуязвимый, а на самом-то деле мягкий, словно воск. Заговорил, будто на исповеди. Все выложил. И как в контору эту попал и что потом случилось. Оказался он там волею случая. Приятель присоветовал: мол, нужен там человек для разъездов, что-то вроде экспедитора, он бы и сам пошел, да с насиженного места срываться не хочется. Вот Ромка и рванул туда. И пришалел. Совместное предприятие – из тех, что на купле-торговле специализируются. Все чин-чинарем: денег – вагон и маленькая тележка, офис в пределах Садового, руководство по дальнему зарубежью разъезжает. Но и подчиненных не забывает. Оклад Ромке положили фантастический. Ему бы насторожиться от такой щедрости, но куда там, все на удачу свалил, на случай, который раз в жизни выпадает.

– И что он должен был делать?

– А вы поможете ему?

– По мере сил, – осторожно пообещал Матвей, надеясь, что брат девушки не совершил чего-нибудь эдакого, когда даже явка с повинной, добровольное признание и сотрудничество с органами не смогут облегчить его участь.

– Осторожнее!

Крик Лисичкиной запоздал на добрых три секунды. «Чероки» взвизгнул скатами и пропустил вперед расфуфыренное «вольво», всю в наклейках и антеннах. «Какая безвкусица», – поморщился Быстров, ощущая свое превосходство перед нахалом в скандинавской иномарке с низким клиренсом. Восседая на высоком сиденье джипа, он чувствовал себя уверенно и независимо, как индеец на верном скакуне. И Ленинградское шоссе было его прерией…

Но потом он подумал, что единицы из индейцев-чероки могут позволить себе такую роскошь, как этот сверкающий черным лаком автомобиль, названный их именем. В этом он видел не только вопиющую несправедливость, но и нечто общее, чуть ли не родство, связывающее в одно целое коренных жителей Америки и его, Матвея Быстрова, русского по паспорту, москвича по месту рождения и жительства. Он тоже никогда не станет полновластным владельцем этого чуда на колесах, потому что приучен жить честно, это у него в крови. И пусть кто-то говорит: это несовременно, жить надо в кайф… Пусть говорят! Проклятые бледнолицые!

– Все нормально, – сказал он, сделав рывок и обойдя зарвавшееся «вольво». – Продолжайте.

– Помимо самых обычных разъездов – отвези туда, привези то, конверт налево, коробку направо, есть у Романа еще одна обязанность. Раз в неделю, по пятницам, он забирает в условленных местах небольшие стальные контейнеры и привозит их в офис.

– Что за условленные места?

– В стоматологических поликлиниках.

– Где? – не поверил Быстров.

– В стоматологических поликлиниках, – повторила девушка. – Что в контейнерах, Роман не знает, да и не очень-то интересовался этим. А дальше случилось…

– Что?

– Вот что. Ромка накануне перебрал с друзьями и потому заснул в предбаннике, где свободное время шоферы коротают. Проснулся от чьих-то голосов. Глядь, а из стены кусок штукатурки вывалился, прямо как в фильме «Адъютант Его Превосходительства». Голоса он узнал. Директор фирмы в своем кабинете уважительно разговаривал с кем-то, называя собеседника то Кальмаром, то Иваном Петровичем. Тут Ромка и сообразил, что директор перед Сидоровым стелется, инженеришкой плюгавым, который ремонтом у них занимался. Вот, оказывается, кто в их конторе за главного! Ну, а дальше такое началось, что у братца моего совсем в глазах помутилось от страха. Контрабанда!