Елена Логунова - Собачье танго

– Так думал молодой повеса, несясь в пыли на почтовых, – продолжила я цитировать Пушкина, забивая в поисковик указанный на карточке адрес, чтобы понять, где конкретно находится этот Сенси-парк и не проще ли мне будет туда поехать.

О! Бинго!

Мне повезло: оказалось, что загадочную Татьяну Ивановну нужно искать совсем рядом с моим домом, буквально по соседству!

Это открытие меня воодушевило. Иметь заказчика в такой близости – редкий и ценный подарок судьбы. Под предлогом рабочих визитов к клиенту я смогу пораньше возвращаться домой!

Я сообщила Броничу, что в порыве трудового энтузиазма немедленно отбываю для предметного разговора с клиентом, умолчав о том, что место нашей встречи топографически совпадает с ареалом обитания моей семьи.

Зачем шефу эта лишняя информация? Она ничего ему не даст, кроме огорчительных сомнений в моем трудолюбии, а от таких безрадостных переживаний рукой подать до грешных мыслей о лишении кое-кого квартальной премии…

Уже через час я высадилась из троллейбуса на остановке у нашего дома и в очередной раз подивилась причудам градостроителей. Не пойму, как здание с адресом «Графская, восемь» может стоять бок о бок с домом по улице Кожевников, сто сорок пять? Где графья, а где пролетарии-кожевники?! В социальном плане они разнесены бесконечно далеко, а на карте города соседствуют!

При этом сразу после восьмого дома по Графской идет четырнадцатый, а номеров с девятого по тринадцатый включительно вообще не существует. Они вроде напрочь потерянных поколений в аристократическом роду…

Легко сориентировавшись на хорошо знакомой местности, я направилась к нужному мне восьмому дому на Графской по задворкам – так было короче.

Проходя мимо собственного дома, я подавила естественный порыв сбегать к родному очагу на второй завтрак, и на этом моя сила воли иссякла. Искушению заскочить на лопуховую поляну я воспротивиться не смогла.

На самом деле меня со вчерашнего вечера не отпускала мысль, что мы с Денисом впопыхах недостаточно основательно прочесали заросли, и мертвая голова так и лежит там, вся такая загадочная и зловещая, как каменное идолище с острова Пасхи, только с нормальными ушами.

Сегодня мне некуда было спешить – точное время встречи с клиентом не оговаривалось, и я решила обследовать травяные джунгли более основательно.

Ограниченная с одной стороны стеной дома, а с другой – тропинкой, лопуховая поляна исторически создавалась как клумба и до сих пор сохраняла форму прямоугольника. Я мысленно разбила его на квадраты и, шагнув в зеленые волны в нижнем левом углу, поплыла по травяному морю зигзагообразно. Потревоженные лопухи недовольно шуршали и протестующе похрустывали.

Рука нашлась точно в центре поляны – в квадрате Б-2.

Она лежала ладонью вниз, подогнув пальцы так, что кисть образовала подобие круглого шатра, под куполом которого притаился маленький желтый цветочек. Это смотрелось бы лирично, не будь рука стопроцентно мертвой, в чем я была абсолютно уверена, потому что никакого тела к ней не прилагалось.

Ниже локтя рука заканчивалась.

Была ли она оторвана или аккуратно отрезана, я не могла увидеть – выше того места, где она была отделена от остального тела, морщились складки ткани, собранной на резинку. То есть эта рука была не голой, ее укрывало облагороженное подобие старомодного бухгалтерского нарукавника: из красно-черной блестящей ткани, с резинкой сверху и кружевной манжетой снизу. На манжете блестела пуговка из желтого металла с красным камнем – на мой взгляд, слишком крупным, чтобы быть настоящим рубином. А на среднем пальце топорщился массивный перстень – тоже с камнем и совсем уж огромным, размером с крупного жука. Темно-синий, в густой лопуховой тени он казался почти черным.

– Эй, ты что там делаешь? – спросил женский голос, в котором любопытство смешалось с брезгливостью.

Я повернула голову, чтобы увидеть, кто это интересуется, и едва не застонала. На тропинке, с которой я сошла, стояла, нетерпеливо притоптывая ножкой, банкирская дочка Машенька. В своих белоснежных кедах она подобралась ко мне бесшумно, как настоящее дивное видение. К сожалению, не мимолетное.

И что ее сюда принесло? Собиралась же на педикюр!

– Кофе у вас в офисе, конечно, гадкий, но не настолько же, чтобы бежать по нужде в лопухи! – не получив ответа от меня, Машенька озвучила свою собственную версию происходящего.

Мне захотелось выругаться.

Наглая девица оскорбила меня дважды: предположением, будто я могу отправлять естественные надобности на улице, и низкой оценкой качества нашего основного офисного топлива.

Да, я сидела на корточках, и о том, чем я занята, Машенька могла судить в меру собственной испорченности. Но ничего такого я не делала! И в офисе мы пьем вполне приличный натуральный кофе! Просто не всем его даем. Очевидно, наглая практикантка моим коллегам не понравилась, и ей никто не сказал, что электрический чайник и банка с растворимой бурдой стоят на виду исключительно с целью отбить желание подольше задержаться в нашем офисе у случайных людей. Кому надо, тем варит правильный напиток кофемашина, спрятанная в нише за занавеской.

– Слушай, иди ты… Куда шла, – предложила я Машеньке.

– В Сенси-парк, как вроде и ты, – подсказала та. – Дядьмиша послал меня следом за тобой. Сказал – на полевую практику. У тебя ж опыта больше…

– Что у меня больше?! – Я коршуном взвилась из лопухов и, уже крюча когти для ближнего боя, сообразила, что наглая девица меня просто провоцирует.

Ах, так? Ладно, будет тебе сейчас полевая практика.

– Хочешь знать, что я тут делаю? Иди сюда. – Я чуть посторонилась, открывая вид на свою шокирующую находку.

С тропинки ее все равно было не разглядеть, но Машенька уже полезла в лопухи. Надо же, не побоялась зазеленить свои белые тапочки!

Я ощутила нечто вроде уважения к девице, которая идет на принцип, не щадя дорогой обуви… Хотя Машенька все же старалась не наступать на самые пышные травяные кочки, из-за чего шла ко мне не по прямой, а зигзагами. В какой-то момент она оказалась от меня даже дальше, чем в момент старта на тропинке, забурившись в не исследованный мной квадрат В-3. И тут я услышала:

– Ой! А… А-а-а-а-а…

А дальше был визг. Дикий, оглушительный, вонзившийся мне в левое ухо стальным шампуром и вылетевший из правого с одномоментным выносом мозга.

Несколько секунд я стояла, слегка покачиваясь, безмозглым контуженым зомби. Потом мой мозг, очевидно, втянулся обратно, и я поняла, что только что потеряла бережно хранимое тридцать лет звание чемпионки двора по истошному визгу. Парой мгновений позже сожаление по этому поводу вытеснило любопытство: это что же должна увидеть гламурная девица, чтобы так орать? Поддельное колечко «Тиффани» в своем ларце с украшениями?