Вадим Долгий (Сухачевский) - Катастрофа

Когда вновь прозрели, она объяснила:

– Порошок магния. Это придумали еще японские нинзи, а Слепень взял на вооружение. Все невидимки этот порошок всегда имеют при себе. Проверено: на сорок секунд у всех полное ослепление… А видели бы вы, как этот Слепень владеет рукопашным боем! Но такому надо учиться лет десять, вряд ли он своих детишек всему обучил.

– Да, знаю, опытный… – сказал Николаев. – Если б он был один, то, пожалуй, и ловить бессмысленно. Одна надежда, что он со своими детишками, с невидимками этими, станет уходить; все-таки когда целой гурьбой – то это труднее… Хотя не думаю, что он их станет с собой брать…

– Вы думаете, он их… – Полина не договорила.

– Да, это было бы в его духе, – отозвался генерал. – Тем более, что у него наверняка есть запасные невидимки, прячет их где-нибудь в другом городе, куда и сам намылился. Ему невпервой. И в Ростове, и Воронеже, где недавно тоже кассы брали, по четыре детских трупа обнаружено.

Викентий процедил сквозь зубы:

– Вот же гад!

Николаев определил это по-своему:

– Да, избытком гуманизма не страдает. Думаю, их участь уже решена.

– Значит, по-вашему, он уже ушел? – спросила Полина с некоторой надеждой. Этого Слепня она боялась больше всех присутствующих.

– Если еще не ушел, – сказал Николаев, – то уйдет не сегодня – завтра, по два раза он в одном городе кассы не грабит. В общем, пару дней вам надо соблюдать максимальную осторожность, особенно тебе, Поленька.

– Думаете, может еще прийти по мою душу?

– Во всяком случае, не исключаю такой возможности. Он устраняет всех, кто был так или иначе связан с проектом «Невидимка», вон, даже слепого комиссара Палисадникова недавно застрелил.

– Одной сволочью на свете меньше, – пробормотала Полина. И тут же добавила обреченно: – Он и меня достанет, я его, гада, знаю.

– Зубы обломает, – сказал Викентий уверенно, однако Полину явно этой своей уверенностью не заразил, она сидела все с тем же обреченным видом.

Между тем, генерал Николаев, не слушая их, подошел к окну и стал пристально вглядываться в пургу.

– Что там? – спросила Катя.

– Не знаю… или мне кажется… – проговорил генерал. И совсем уж по-генеральски приказал: – Оружие к бою! Придется сделать вылазку, – с этими словами он извлек из кобуры пистолет.

Все последовали его примеру и с оружием наизготовку двинулись к двери.

Было уже темно. Генерал включил фонарик и, приказав:

– Страхуйте меня, – от крыльца направился к ограде.

Там, у ограды, в свете фонарика нечетко вырисовывался какой-то холмик, имеющий очертания…

– Черт! – воскликнул Юрий и устремился туда, где стоял генерал.

Тот уже счищал нап?давший снег, и можно было разглядеть, что снег этот прикрывал человеческое тело.

Это был Червленый, Юрий узнал его по ястребиному клюву. Он лежал на спине, открытыми, но уже пустыми глазами глядя в небо, а во лбу у него была видна маленькая дырочка.

Поля тоже подбежала, и произнесла то, что и без того было всем ясно:

– Это Слепень, он был тут!.. У него пистолет с глушителем, никогда с ним не расстается… Может, он и сейчас где-то рядом…

– Едва ли, – сказал Николаев. – Будь он рядом – сейчас всех бы нас положил, вон, мы все на виду.

– Да, конечно, положил бы, – кивнула Полина. – Хорошо, вы свет вовремя погасили, а то он бы точно всех бы нас через окно перебил.

– Давайте все же – в дом, – скомандовал генерал.

Когда снова сидели в темной комнате, Катя, чтобы как-то отвлечь Полину, тихо сказала ей:

– А ты молодец – головку теперь прямо держишь. И смотрю, не хромаешь уже. Что, больше не болит, прошло?

– При таких делах все пройдет, – не вдаваясь в лишние объяснения, ответила Полина. И сказала уже для всех: – Наверняка он слышал все, о чем мы тут говорили.

Юрий усомнился:

– Вряд ли. Через двойные-то окна…

Но Полина воскликнула:

– Да для него, для Слепня, это плевое дело! Любой невидимка сумеет, нас этому учили. На то специальный слуховой приборчик есть, и у меня такой был. А Слепень с ним никогда не расставался, и нас всех в школе невидимок по ночам прослушивал, всегда знал, о чем мы шепчемся.

– Да, видать, вправду все слышал, – вздохнул генерал Николаев, – тут мы с вами дали маху. Стало быть, слышал, что милиция сейчас перекрывает все дороги. Поэтому и заторопился, не стал нас у дома поджидать.

– Значит, слинял, гад, – разочарованно проговорил Викентий.

– Да, слинял, похоже на то, – отозвалась Полина. Она была единственной из них, у кого это обстоятельство явно не вызывало никакого огорчения.

* * *

Тем временем тот, о ком они говорили, тайком, обходя освещенные улицы, пробирался к своему погорелью.

Войдя в хибару, он достал из-под стола котелок с холодной кашей, посыпал эту кашу имевшимся у него порошком, перемешал и с котелком в одной руке, с фонарем в другой спустился в ледяной подвал, где спали четверо его невидимок.

Спали чутко, видна была его школа – едва в подвале блеснул свет от фонаря, сразу повскакивали с ножами наизготовку. Да, неплохой был материал, даже жаль немного.

– Сидеть! – приказал он. И, поставив перед ними котелок, сказал: – Нате, жрите.

С голодухи (не ели-то уже больше суток), накинулись на котелок, застучали ложками.

«Ну вот и все, – подумал он, поднимаясь наверх, – это дело сделано». Правда, теперь придется в одиночку уволакивать эти мешки с деньгами, но к этому он был готов. Переложил все пачки денег в один огромный ранец, специально на такой случай припасенный, легко надел его на плечи, рассовал по карманам свои немногие причиндалы и быстро вышел.

Конечно, жаль было, что девку ту не пристрелил, да остальных вместе с генералом – тоже, но ждать, когда те выйдут (а выйти моги и к завтрему), было слишком опасно. Да в сущности, и нужды в том особой теперь не было: генерал-то – бывший сотрудник Лубянки, он его сразу узнал; стало быть, там, в конторе, и так уже знают, что он жив, так что класть тех, из Нахаловки, – лишнее художество. Определенную опасность представляла только девка, ибо могла знать его в лицо.

Впрочем, какое лицо она могла тогда, по ночам, разглядеть? А днями если и видела его на свету, то совсем издали, так что вряд ли сумеет его опознать. Да если б даже и сумела – где, где она теперь увидит его? Скоро, совсем уже скоро он будет там со своим золотишком и брюликами. Поскорей бы туда…

Поначалу думал пробраться туда во время войны, при всеобщей неразберихе, – в том, что война будет, и будет скоро, он, несмотря ни на какие пакты, совершенно не сомневался, как и большинство здесь живущих, – но иди знай в точности, когда начнется эта война, может, через пару месяцев, а может, и через год. И недавно он решил, что подкопив еще немного деньжат и прикупив на них все что надо, – а произойдет это через два месяца, как он для себя постановил, – он независимо ни от чего свалит туда.