Керри Гринвуд - Крови и зрелищ!

– Значит, вы хотите тайком запихнуть меня в цирк, где я никого не знаю, для того, чтобы я выявила саботажников? Это безумие, Алан! Я всех вас очень люблю, но не представляю, как я смогу вам помочь.

– Оставь ее в покое, Алан. Если б ты был такой же богатый, и у тебя был такой же домик, как этот, и все эти деньги, и ничего не надо было бы делать, разве ты бы все это бросил и отправился ловить ветра в поле с такими людьми, как мы? – в голосе Дорин чувствовалось презрение. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы так сделать. Работай я всю жизнь не покладая рук, на такой комфорт я не заработаю. Ты только посмотри на этот дом: у нее есть машина, и полный набор прислуги, и все остальное, что ей нужно для полного счастья. Наши проблемы – не ее забота. Мы всего лишь обслуживающий персонал, люди из балагана.

– Не говори так, Дорин. Я же не сказала, что не помогу. Я просто не знаю как. – Фрайни почувствовала себя уязвленной. – Я так не всю жизнь прожила. Маленькой, я жила в бедности. – Это прозвучало так, будто она оправдывается, и Фрайни прикусила язык.

Алан Ли взял ее за руку, поставил перед собой и внимательно осмотрел. Перед ним стояла стройная молодая женщина в коротком хлопчатобумажном платьице. Ее черные волосы разлетелись в стороны, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он пробежал ладонью по ее телу – в этом прикосновении не было ничего личного: так кузнецы осматривают лошадь.

– Ты разнежилась, живя здесь, – сказал он вкрадчиво. – Посмотри на ноги, на бедра. Везде были мускулы – где они сейчас? А эти руки… – он приложил открытую ладонь Фрайни к своей щеке. – Гладкие, как шелк. Годами не дотрагивались до перекладины. Ты так прекрасна, что я боюсь на тебя смотреть. Ты прекрасно сложена, легка, у тебя такие руки, что ты могла бы быть акробатом, канатоходцем или наездницей, а ты убиваешь свое время в праздности. Более того, могу поспорить на деньги, что ты скучаешь. Правда ведь? – Темные глаза встретились с зелеными глазами Фрайни и не отпускали их. – Скажи, что это так, Фрайни. Не забывай, я хорошо тебя знаю.

– И я тебя знаю, – ответила Файни, захватив рукой его волосы на затылке и сжав их. – Я тебя тоже знаю, Алан. И ты прав. Но что из того, что я скучаю? Завтра я развеселюсь.

– Правда? А разве я не могу тебя развеселить? – Рука Алана задержалась на ее талии, и по спине Фрайни пробежал трепет.

– Это разные вещи, – с легкостью бросила она. – Но тем не менее развеселить-то ты можешь… Давайте устроим ланч и поговорим за едой. Я не говорю, что все сделаю. Просто я хочу понять, что вы задумали.

Алан Ли сел. Не прекращавшая есть во время их разговора, Дорин заметила:

– Он прав: ты могла бы работать и на канате, и воздушной гимнасткой, но на подготовку уйдет уйма времени. Думаю, из тебя выйдет наездница. Научиться не сложно. Я могу тебе помочь, да и Анна тоже. Нужно просто научиться стоять ровно и не паниковать. В номере с лошадьми есть финальная сцена, где выезжают десять девушек и стоят на седлах. Одна из них на прошлой неделе упала и сломала ногу. Несколько уроков – и ты сможешь занять ее место. Но ты слишком бросаешься в глаза с твоими волосами и зелеными глазами. С глазами уж ничего не поделаешь, а вот на голову можно надеть парик. Или шапочку. Может, это и займет-то у тебя всего несколько дней: ткнуть пальцем в этого негодяя, что морочит Фаррела. И имя я тебе придумала: Ферн. Немного похоже на твое – Фрайни.

Она старательно произнесла ее имя – с длинным звуком «и-и». Имя прозвучало совсем по-гречески, чужеродно плоскому австралийскому акценту Дорин.

– Ферн, – проговорила Фрайни, пробуя имя на вкус. – Я должна это обдумать.

– Что тут обдумывать, – сказал Самсон. – Много думать вредно. Нужно дело делать.

Фрайни посмотрела на него.

– Пожалуйста! – сказал Алан Ли.

Фрайни колебалась. Она действительно очень скучала. Ожидавшая ее впереди череда официальных приемов и вечеринок внезапно показалась ей утомительной и скучной, как надоевшая книга. Особых проблем с ее собственным окружением у нее не было. Все, кого она любила, занимались своими делами вдали от нее. Дом и хозяйство от ее отсутствия только выиграют.

– Если ты поучишь меня стоять на лошади, – сказала она, – то я попробую. Но только ненадолго.

Самсон протянул руку через весь стол и пожал руку Фрайни, захватив ее до запястья. Дорин усмехнулась. Алан Ли заключил Фрайни в крепкие объятия. А вошедший в гостиную в поисках новой порции ветчины и впервые встретившийся со змеей Эмбер пронзительно замяукал и залез на шторы, где, несмотря ни на какие уговоры и посулы, оставался до самого конца, шипя и свирепо выпуская когти в ответ на каждую попытку его спасти.

– Надеюсь, это не дурной знак, – сказала Фрайни, стараясь припомнить, нет ли у нее стремянки. – Остается надеяться, что я об этом не пожалею.

Джек Черный Блейк застегнул свои безукоризненные манжеты и решительно произнес:

– Что слышно, Билли?

Босс Брансвикских ребят был хорошо одет, щеголеват и внешне приятен. Темные волосы, безупречная осанка, кольцо с большим бриллиантом на руке – поверх перчаток. Сегодня перчатки были лимонно-желтого цвета, лайковые, но не похоже было, что они доставляют ему удовольствие. Он курил толстую сигару и с мрачным видом разглядывал свое пиво.

Брансвикские ребята, известные в полиции как Бранниз, держали военный совет в отеле «Брансвик Армз».

Пес Билли, прозванный так за сексуальные извращения столь чудовищные, что упоминать их здесь не место, пробурчал:

– Ничего особенного, сэр. Поговаривают, что Рой-Бойз до нас докапываются.

– Что об этом известно, Змей?

Змей, высокий мужчина с глазами рептилии, кивнул заодно со своим приятелем Реффо. Они стояли во весь свой высокий рост, плечом к плечу, будто ждали нападения.

Малыш Джорджи, сочетающий умение орудовать ножом, унаследованное им от итальянской мамы, с необузданной тягой к убийствам, передавшейся ему от отца, малайского пирата, выступил с предложением:

– Нужно что-то делать, босс. Говорят, у них кишка тонка. Народу виднее.

Джек Черный Блейк, как уже говорилось, носил перчатки. И носил он их потому, что не мог терпеть прикосновения к человеческой плоти. Постукивая рукой по стойке бара, он тихо проговорил:

– Пусть попробуют, тонка ли кишка у нас.

Миссис Амелия Паркс, она же миссис Фанточини, следовала в отделение полиции на Рассел-стрит в сопровождении констебля Томми Харриса, который держал ее за руку. У него не было опасений, что она может сбежать. Он боялся, что она может упасть.

Томми был потрясен. Миссис Паркс спасла ему жизнь. Она проявила отвагу и смекалку. Сцена, происшедшая в пансионе, когда он ее забирал, все еще стояла у него перед глазами. Мистер Шеридан завывал: «Как, как ты могла, как могла ты украсть у меня Кристину?» Мисс Минтон визжала: «Я это знала!» Визжала настолько громко, что на лестничную площадку вышла хозяйка. Стоило только миссис Уизерспун поймать нить разговора, как она заявила: «Вон из моего дома! Я дала тебе шанс! Я тебя пожалела! Но сейчас убирайся, со всеми своими сумками и чемоданами! Как ты могла это сделать? Убить бедного мистера Кристофера!»