Кира Измайлова - Коммуналка

Этого сделать она не могла. Но утром, торопливо собираясь, изложила ему обстановку, напирая на необходимость соблюдать конспирацию от соседок и сидеть тихо. Павел заверил, что два куска хлеба с маслом и колбасой и чай – это то, чего он жаждал, и Ирочка убежала на занятия. Они не лезли ей в голову, поэтому она была абсолютно счастлива, когда три пары закончились, и ловко улизнула от старосты, намеренной провести после занятий собрание группы. Она все обдумала и по дороге домой купила не только обещанные баб Маше картошку и свеклу, но и длинную палку колбасы, пельменей и две буханки хлеба.

– Я тут почитал твои книги, – смущенно сказал Павел, – все равно делать нечего. И знаешь, многого не понял. Что такое коронарное шунтирование, эхокардиограмма, генная инженерия?

Ирочка глубоко вздохнула.

– Долго объяснять, давай сначала поужинаем…

Ужинали пельменями и колбасой. Павел забывал жевать, слушая, как Ирочка зачитывает ему найденные гуглом ответы на его вопросы. Кажется, в отличие от нее он понимал, и от этого понимания у него горели глаза и пересыхали губы… Но уже вечером, после полного опасностей похода в уборную, он сказал:

– Знаешь, Ирина, я думаю, мне нужно уходить… Не могу я все время проводить у тебя на диване. Я мужчина, хотя и пацифист. Да и неловко это – сидеть у тебя на шее.

– А как же ты? – испуганно спросил она, на полуслове обрывая чтение.

Он пожал плечами.

– Я сюда приехал к родне из Москвы, рассчитывал, что в провинции потише, теперь уеду обратно. Новой власти тоже нужны врачи, я так думаю.

– А что твои родные?

– Расстреляли… брата отца, а куда пропала семья, не знаю, в их доме теперь другие живут. Что мне тут делать? Не пропаду!

– Только ты не сегодня уходи, подожди немного, отдохни, поешь вдоволь, – засуетилась Ирочка. – И знаешь, давай на память сфотографируемся!

– Но завтра уж – край, – серьезно сказал он. – А как мы сфотографируемся? Это же надо идти в ателье, а мне без надобности показываться на улице не стоит…

– Не надо никуда идти! – ответила девушка. – Погоди… я свою мыльницу найду… Где тут таймер, чтоб его… Ага! Сиди вот так, я сейчас пристрою эту фиговину…

Чтобы взять нужный ракурс, фотоаппарат пришлось поставить на табуретку, а ту взгромоздить на стол.

– А теперь улыбайся, – велела Ирочка и села рядом с Павлом, как на старинных фотографиях у Анны Феодосьевны: спина прямая, на плечах шаль… впечатление портили только чересчур короткие волосы. – Улыбайся и не моргай!

Фотоаппарат исправно отснял несколько кадров, Ирочка просмотрела их, выбрала пару самых удачных и скинула на флешку.

– Завтра напечатаю и тебе отдам, – сказала она. – В институте. Своего принтера нет, дороговато выходит.

Павел только вздохнул: техника потрясла его до глубины души, а уж возможность переговариваться на расстоянии, видя лицо собеседника…

– До чего велик человеческий разум! – сказал он как-то. – Неужто это и есть светлое будущее, о котором говорят красные?

– Н-не уверена, – обтекаемо ответила Ира. – Но что-то светлое в этом есть точно.

Завтра она на лекции составила список покупок и после занятий методично обошла магазины. В итоге она выложила на стол несколько пачек чая и сахара, два килограмма соли, кусок сала, три пузырька йода, бинты, несколько пачек таблеток, колбасу, складной нож, десять пачек сигарет, муку, пять кусков мыла, бутылку керосина и еще кучу всякой всячины. Ирочка потратила почти все, что у нее было, но рассчитывала на помощь соседок. Не отлучат же ее от борща и пирогов!

Павел при виде разложенного на столе богатства просто онемел. А потом Ирочка сунула ему в руку снимок, и он впился в него глазами.

– Поразительно, – пробормотал он, – потрясающе.

И бережно спрятал во внутренний карман.

Они пообедали вместе в последний раз. Наступило неловкое молчание. – Пошли, – сказала Ирочка почему-то шепотом. – Если мы отсюда выйдем пораньше, может, и там будет пораньше? Не ночь, а вечер?

Павел встал, выпрямился, одернул мундир, взял Ирочку за плечи и неумело поцеловал в щеку.

– Спасибо, – сказал он. – Я тебя не забуду.

– И я, – шепнула она, отводя глаза.

7 октября

Я туда сходила!!! Я даже не знаю, как это описать. Ну правда все другое, и я будто не я, а смотрю со стороны… Но я там была точно!

Никогда бы не поверила, что на такое способна: я трусиха, я знаю. Но если б я не пошла, они бы убили Павла.

Раньше я бы никогда не поверила, что такое бывает. Может, он меня разыграл? А мужики эти, с ружьями? А телега с трупом? Я такие видела в морге, это самый настоящий труп. Я не знаю, что теперь делать. Павел меня смущает. Он такой красивый и серьезный, даже говорит как-то очень не так. Благородно. Может, это судьба, что мы с ним встретились? Нет, так бывает только в кино. Он сказал, что хочет вернуться и пробраться к своим. Но его точно хотели убить, вдруг они караулят где-то там? Я же знаю, сколько времени прошло за дверью. Они и меня могли убить, боже мой, вот только сейчас до меня дошло. Аж зубы застучали. Никогда больше туда не пойду.

Я обвела шкаф меловой чертой. Понимаю, что глупо, но я не знаю, что делать. Мне страшно. Надеюсь, никто из соседей ко мне не заглянет, иначе не избежать расспросов.

– О боже! Идемте ко мне пить чай, будут птифуры и "Наполеон", тут неподалеку есть дивная кондитерская… Вы ведь любите сладкое?

– Еще как! – воскликнула Ира и быстро доела овсянку. – Вы только говорите, если надо помочь, мне нетрудно!

– Конечно, конечно…

За чаем со вкуснейшими пирожными Анна Феодосьевна снова предалась воспоминаниям и достала семейный альбом. Сытая и довольная Ирочка не без удовольствия внимала ее историям.

– Вот он, мой Павлуша, – журчала старушка, вынимая из альбома старую пожелтелую фотографию. – Тут он еще студент, снялся с какой-то медсестричкой, имени ее он мне не называл, говорил только, она ему жизнь спасла. Страшное время было, Ирочка, страшное! Как подумаешь…

Ира молча смотрела на ветхий снимок. С фотографии на нее смотрел старательно улыбающийся Павел. И она сама, взъерошенная, в неуклюже намотанной шали. Хорошо, лицо расплылось за давностью лет, на кафедре был очень старый принтер, не узнаешь, даже если захочешь…

10 октября

Сегодня ночью мне снился Павел. Мы с ним гуляли по улице, а потом выстрелы, мы бежим, вдруг Павел падает, и снег… такой красный. Всюду кровь! Я стою над ним на коленях и слышу сзади топот. Как страшно понимать, что сейчас они подбегут и убьют меня тоже! Я вскочила – было пять часов утра.

Надо не думать об этом.

Так странно, что Павел – это покойный профессор Беккер. Удивительное совпадение, ведь со мной в одной квартире живет его жена, то есть вдова! А говорят, так только в кино бывает.