Ренат Янышев - Законам Мерфи вопреки

Уж не знаю, поверили мне или нет, аплодисментов я не дождалась. После этого приступили собственно к творчеству.

Для начала я запустила Вилсоновский опросник, чтобы посмотреть, как оценивает себя директор, а главное, как оценивает его народ. Когда все выполнили задание, я дала им опросник Шейна. А потом до кучи парочку тестов. В общем, с задержками, но мы справились к семи вечера. Распрощались довольно мирно, на нейтральной ноте, и я пообещала заглянуть к ним, как-нибудь на днях. А именно: в пятницу.

Пинегин от лица коллектива выразил уверенность, что больше я не буду отрывать от работы так надолго целый коллектив. В противном случае они и один золотой на всех не заработают.

Я напомнила собравшимся выражение «через тернии к звёздам», пожелала всем приятных выходных и вышла на улицу…

…После ужина я уселась за компьютер, чтобы обработать и обобщить полученные данные. Естественно, что в первую очередь я приступила к расшифровке пинегинских тестов. Но результат, который у меня получился несколько отличался, если можно так выразиться, от ожидаемого.

Выстроив график по Вилсону, я поняла, что Пинегина необходимо гнать из фирмы, в течение двадцати четырёх часов. Самовлюблённый деспот, да и только. Хотя я этого не заметила. Зато опросник Шейна дал ещё более любопытный результат. Тут получалось, что Пинегин отчаянно стремится к независимости, чтобы дать выход творческой стороне своей натуры.

Я откинулась на спинку стула и задумалась. Что-то не сработало. Перепроверив обработку тестов, я убедилась, что всё сделано правильно. Однако по существу выходила абракадабра. Отложив в сторону директорские листы, я принялась за результаты, выданные Сериковым Юрием, секретарём-референтом. Опять двадцать-пять – сплошная ерунда.

После очередной паузы, я решила вручную перепроверить результаты. Но нет, выяснилось, что компьютер не заглючил. Напрашивался только один вывод: меня водили за нос! Оба, и директор, и секретарь, заполняли тесты как попало, втайне злорадствуя, как они провели глупую дамочку (то есть меня).

ТАК, ТАК, ТАК! Я почувствовала, как запылали мои щеки, а в груди стал накапливаться гнев. С трудом я взяла себя в руки и продолжила обработку тестов. Но везде было одно и то же – а именно полнейшая бессмыслица. К часу ночи стало ясно, что налицо факт наглого, беспардонного саботажа!

С таким я прежде не сталкивалась в своей практике, да и от коллег ничего подобного не слышала. Пинегин не просто развлекался сам, но и принудил к аналогичным действиям всех своих сотрудниц. И только бухгалтер Семён Леонидович отвечал на первый взгляд вроде бы искренне. Но это являлось слабым утешением.

Итак, суммируем! Мне брошен вызов. Исподтишка, не напрямую, с соблюдением внешнего приличия. Сюда я могу отнести как попытку заблокировать проведение теста, так и его результаты.

Вопрос: почему?

Я не понравилась до отвращения? Бред. Личностные мотивы не рассматриваются априори. Тем более, что Пинегин заранее противился какому бы то ни было вторжению в фирму. Следовательно, он опасается, что я могу что-то узнать. Но что именно?

Меня ведь нисколько не интересуют их профессиональные тайны. Я что-то слышала, как и любой грамотный человек, о неподотчётной наличности, уклонениях от налогов. Но я же не налоговый инспектор, и не аудитор, в конце концов.

Пинегин это прекрасно понимает. И тем не менее ведёт себя, словно подросток, в чью комнату пытаются войти взрослые. «Нет! Не пущу!» – отчаянно сопротивляется он, не понимая, что только выдаёт себя и возбуждает ответную агрессию.

Может они тут устраивают оргии? Так и пусть. Я не отношусь к борцам за нравственность. У них здесь секта? Во-первых, не факт, во-вторых – у нас свобода вероисповедания.

Выдвинув для разнообразия несколько версий, я поняла, что ни одна из них не звучит убедительно. Зато очень захотелось спать. Я подхватила сиамскую на руки и покинула кухню…

Закон Миллера:

«Ничего нельзя сказать о глубине лужи

пока сам в неё не наступишь».

Утром в среду я по обыкновению провожала домашних: кого на работу в институт, кого в школу. Они за завтраком немного поканючили, а не смогла бы я их отвезти на машине. Но я пресекла в зародыше попытки взгромоздиться мне на шею, тем более что мне в институт лишь к третьей паре.

Первым шагнул за порог Сергей. Мы обменялись традиционным поцелуем, он подхватил свою кожаную папку и открыл дверь.

В ту же секунду рванул взрыв! Он гулко бухнул по лестничному колодцу и отразился от стен. Сергей издал короткий вскрик «А-а-а!» и ввалился обратно в квартиру, держась за уши.

…А с потолка площадки медленно, словно снег, сыпалась побелка…

Но тут сказался мой опыт весенней кампании по возврату украденных денег. Я не стала истошно вопить и заламывать руки. Вместо этого тут же захлопнула дверь и, хотя в моих ушах ужасно звенело, стала торопливо осматривать голову Сергея. Однако никаких повреждений или ран не обнаружила. Вскоре он пришёл в себя, но глаза оставались ошалелыми. Это было крайне странно – взрыв без последствий. Но об этом я додумаю после.

Натка стояла рядом с побелевшим лицом и обезумевшими глазами. Я повернулась к ней и произнесла:

– Ничего. С папой всё в порядке!

Тут мои ноги ослабели, и я по стенке опустилась на пол. Старое начиналось сызнова!

Ну почему? Почему это происходит со мной? В том, что взрыв предназначался мне, а не Серёжке, я ни секунды не сомневалась. Нужен он кому со своим нищим научно-исследовательским институтом тысячу лет.

Ну, кому я могла так досадить?

СТОП!

А Спирохете? В миру – Светлана Жеребцова. Я её выжила из нашего института, её любовник сидит в тюрьме, или где там положено сидеть преступникам. Вот и мотив. Она выждала несколько месяцев и начала мне мстить! А я тут размышляю, кто это со мной играет!

И соседи хороши. Ни один не выглянул, не поинтересовался – что это тут у вас произошло? А может и к лучшему. Не нужна мне излишняя шумиха вокруг моей личной жизни.

– Эй, эй, эй! – закричала я Сергею, безуспешно терзающему телефон.

– Во, блин! Хрен дозвонишься до полиции! – стал он ругаться, сотрясая в воздухе телефонной трубкой. – Пять минут никто трубку не берет. Нас тут всех поубивают.

– Постой, – уже более спокойно произнесла я, поднимаясь с пола. – Не надо полицию. Кажется, я знаю, кто это. Сами разберёмся.

– Ну, мать! – вновь принялся ругаться Верницкий. – Опять твои заморочки с Циклопом? Ведь один раз чуть не доигралась. Может, хватит?

Начался очередной раунд выяснения отношений. Я категорически настояла на том, что полиция не нужна, и позвонила Константину Эдуардовичу. Тот понял меня с полуслова и пообещал прислать знакомого взрывотехника.