Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром

Самое интересное, что девочку нашли очень быстро. Соня сказала Людмиле:

– Езжай в город Мирск, на Красноармейскую, восемь.

Люда удивилась:

– Ты знаешь адрес?

– Да, – кивнула Соня, – видишь ли… деньги многое могут… Ладно, об этом потом.

Люда покатила в Мирск, который сильно изменился за последние годы. Собственно говоря, это была тихо умиравшая деревня, в которой доживали свой век несколько семей. На Красноармейской улице она нашла покосившийся дом под номером восемь.

Дело было зимой, Люда вошла в нетопленую темную избу, встретила ее худенькая девушка. Людмила осторожно спросила:

– Простите, я ищу хозяев.

– Мама умерла, – сказала девушка.

– Она тут одна проживала?

– Вместе со мной, – ответила хозяйка. – А что случилось? Вы кто?

– Простите, – дрожащим голосом осведомилась Людочка, – а ваша мама кем работала?

– В больнице, акушером-гинекологом, – начала было девушка, но тут под потолком ярко вспыхнула лампочка, озарив убогое жилище. – Свет дали, – вздохнула хозяйка, – ну наконец-то!

Людочка глянула на собеседницу и ахнула. На чужом лице сияли мамины глаза. Не в силах справиться с собой, Люда шагнула вперед, вытянув руки.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Яна, – ответила девушка, пятясь к ободранному буфету, – а что?

– Я твоя сестра, Людмила. Моя мама родила в этой избе девочку, которую вынуждена была здесь оставить!

Яна села на табуретку.

– Я знала, – зашептала она, – мне мама рассказывала про женщину, которую привезли сюда рожать незаконного ребенка. Она была женой очень большого человека, изменила мужу, и тот нашел мою приемную маму. Она должна была ребенка утром подбросить на крыльцо родильного дома, где работала, но не смогла, оставила себе. Она мне давно рассказала правду, мы очень бедно жили, я все мечтала, что родная мать про меня вспомнит и пришлет хоть какой-нибудь одежды. Потом поняла, зря надеюсь. Сейчас совсем плохо стало, мама умерла, вон, дров даже нет, я замерзла совсем.

У Люды из глаз градом покатились слезы.

– Скорей собирайся, – велела она, – поедем домой.

Яна натянула на плечи черный полушубок из мягкого ворсистого материала. Те, кому за сорок, должны хорошо помнить стайки деревенских женщин в праздничной верхней одежде из фальшивого бархата.

В нее деревенские жительницы наряжались, собираясь за колбасой в столицу. Полная фигура в черной «плюшке» с головой, покрытой платком, и с двумя торбами, из которых высовывались батоны «Любительской» и «Краковской», – частое явление на улицах Москвы конца семидесятых – начала восьмидесятых годов. «Плюшки» вытеснили с нашего рынка дешевые китайские куртки на синтепоне, но до сих пор еще кое-где на селе можно увидеть старушку в подобном одеянии, только теперь в нем чистят коровники и кормят свинок.

Я не буду описывать сцену встречи Сони и Яны.

Услыхав рассказ второй дочери о ее лишениях, мать воскликнула:

– Но я же посылала на тебя деньги, хорошие суммы, покупала вещи. Понимаю, что это меня не оправдывает, но все-таки!..

– Не знаю, – плакала Яна, – меня голодом морили, в рванье одевали. Наверное, Олимпиада на себя пособие тратила, у нее-то шкаф от платьев ломился, а детские шмотки небось соседям продавала.

На Яну водопадом излилась материнская любовь, сильно сдобренная материальными благами. Ее одели, обули, обвесили золотом, отдали учиться. Через год замарашку, мерзшую в нетопленой избе, было не узнать. Людочка стала ревновать: похоже, мама теперь больше любит Яну. Впрочем, сводная сестра вела себя безупречно, постоянно подчеркивая, что Люда в доме главная, а она так, на правах приживалки.

Затем Люда вышла замуж за Алексея, тот внезапно начал стремительно богатеть. Дни летели, словно пули, выпущенные из пистолета. Погибла мама, Алексей с Людой приобрели элитное жилье.

И тут началось! Яна повела себя более чем странно. Сначала она заявила:

– Мне, как родной дочери, положена половина всего. Значит, вам элитное жилье, а мне куда?

Алексей крякнул, но Людочка воскликнула:

– Яна права, она такой же ребенок Сони, как и я.

Супруг не стал спорить с женой. Яна получила большую сумму денег. Алексей поднатужился и приобрел себе с женой просторные апартаменты. Яна, не успевшая решить свою жилищную проблему, поселилась вместе с сестрой.

Прошел год, и Людочку стало раздражать создавшееся положение. Яна беззастенчиво жила за счет Алексея, не испытывая никаких угрызений совести, пила, ела, приводила к себе многочисленных приятелей и вообще чувствовала себя полноправной хозяйкой в их доме, ничем и никем не стесненной. Люда начала злиться. Во-первых, ей хотелось жить с мужем вдвоем, во-вторых, Яна просто отлично устроилась: не готовит, не убирает, денег на хозяйство не дает, чашки за собой в посудомойку не поставит. И вообще, у нее есть средства, пусть покупает квартиру.

Кстати, Алексей пристроил невестку на хорошее место с отличным окладом. Яна обзавелась машиной, постоянно приобретала новые шмотки, жить предпочитала за счет родственников.

Неизвестно, сколько бы времени деликатные Люда и Алексей терпели сложившуюся ситуацию, но Яна, обнаглев окончательно, привела домой мужика и, заявив: «Это мой жених», – укрылась с ним в спальне. Наутро парень в трусах приперся на кухню пить чай. И тут у Алексея сорвало стоп-кран. Сначала он выгнал мужика вон, а потом твердо сказал Яне:

– Убирайся.

– Вот еще, я имею право здесь жить, – фыркнула нахалка.

Самое ужасное, что это было правдой. Яну прописали в новой квартире.

Вспыхнул скандал, во время которого выяснились дикие вещи. Яна нигде не работает. На службе, которую ей подыскал Алексей, она продержалась всего неделю. Ей показалось ужасным вставать в семь, ехать в контору и сидеть там до вечера. Деньги на квартиру Яна растратила на пустяки.

Алексей отчего-то налетел с воплем на Люду:

– Ты что, не видела, как она спит до полудня?

– Но Яна уверяла, что у нее график сдвинут на вечер, – лепетала Людочка, – она приходила всегда около двух ночи…

– Дура! – завопил Алексей. – Идиотка!

Потом, успокоившись, издатель решил проблему.

Он самолично купил «однушку» в далеком спальном районе, обставил ее немудреной мебелью, перевез туда Яну и сказал:

– Вот адрес. Ступай в контору, там тебя возьмут на работу, больше на мою помощь не надейся, это последнее, что я для тебя сделал.

Но если вы думаете, что Яна пропала из жизни Мирских, то ошибаетесь. Два-три месяца ее не было слышно, потом сестра возникла перед Людой и заныла:

– Денег нет! Помоги! Умираю.

Дальше – больше. Из магазинов, элитных бутиков стали поступать звонки.

– Людмила Сергеевна, – безукоризненно вежливо говорили менеджеры, – вы приобрели у нас шубку, а счет не оплачен.