Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром

– Вот оно как! Были бедные, ты нас корила, а как завелись деньги – полюбила?

Отношения опять прервались, обе женщины, затаив друг на друга обиду, не общались. А затем случилась беда, Леонид покатился вниз, и Сонечка, взяв детей, приехала к маме.

Людмила Михайловна встретила дочь сурово.

– Сама оставайся, – разрешила она, – разводись со своим писателем и живи дома, но детей твоих видеть не хочу. У меня нет ни денег, ни сил, чтобы поднимать их! Я предупреждала тебя! Ты не послушалась…

Соня, плача, ушла от нее и решила обратиться к Ольге за помощью.

Несколько часов Оля потратила на то, чтобы смягчить Людмилу Михайловну. Вернувшись в детдом, она сказала Соне:

– Ты поезжай к маме, поживи с ней, авось все и наладится. Оформишь развод спокойно, поменяешь фамилию Фомина на девичью и на работу хорошую устроишься.

– А дети? – спросила Соня.

– Они пока тут побудут, в детском доме, ничего с ними не случится, – растолковывала Оля, – ребята тебе сейчас обуза.

Соня уехала, Оле показалось, что она с явным облегчением оставила малышей, но упрекать Фомину было нельзя. Оля же, человек благодарный, хотела угодить Людмиле Михайловне.

Уехав, Соня пропала. Она не возвращалась в Козюлино, не интересовалась, что с двойняшками, и Ольга снова подалась в Москву.

Едва увидав ее на пороге, Людмила Михайловна перекосилась и, быстро шепнув: «Жди меня за углом, в булочной», захлопнула дверь.

Оля покорно пошла в магазин. Туда вскоре примчалась Людмила Михайловна и огорошила девушку:

– Ты, Олечка, к нам больше не ходи.

– Почему? – изумилась директриса.

Людмила Михайловна, нервно оглядываясь по сторонам, ввела ее в курс дела.

– Соня взялась за ум, – вещала она, – развелась с этим мерзавцем Фоминым, с этой сволочью, дрянью, чуть не поломавшей ей всю жизнь! Она решила теперь слушаться меня! Да! Наконец-то до нее дошло: мама плохого не посоветует! Я свела Соню с изумительным мужчиной, он, уж поверь, далеко пойдет!

Сделает блестящую карьеру. Короче, Соня выходит замуж! Дети ей не нужны! Пусть живут в приюте!

Оля захлопала глазами:

– Но ее будущий муж, он что, не знает о предыдущем замужестве?

– Знает, конечно, – кивнула Людмила Михайловна, – но ему нравится Соня, наша семья, а пост Сережи пока невелик, однако я уверена, он достигнет небывалых высот!

– Про то, что Соня выходит замуж за карьериста, я уже поняла, – буркнула Оля, – но что будет с детьми?

– Естественно, мы о них Сергею не рассказали, – взвилась Людмила Михайловна, – кто же женится на женщине со спиногрызами. Пусть остаются в приюте. А ты сделай все, чтобы они не узнали, кто их мать, ясно?

– Я не… – начала было Оля, но тут Людмила Михайловна решительно перебила ее.

– Сколько я тебе помогала! – воскликнула она. – Извини, долг платежом красен! На, вот бумага, Соня написала отказ от двойни.

Оля проглотила приготовленный монолог. Больше всего в жизни она боялась показаться неблагодарной.

– Хорошо, – в конце концов выговорила она, – ребятишек воспитает государство, но Соня-то! Она не станет вспоминать их, мучиться?

– Нет! – отрезала Людмила Михайловна.

– Вы уверены?

– Абсолютно. И потом, Сонечка беременна, – торжественно закончила Людмила Михайловна, – от Сергея. Будет воспитывать ребеночка и забудет про тех, от алкоголика.

– Можно мне поговорить с Соней? – робко попросила Оля. – Все-таки хочется услышать ее мнение.

– Соня у Сергея, – отрезала Людмила Михайловна, – и тебе туда не следует ходить. Лучше сделай так, чтобы отпрысков Фомина воспитывало государство, а Соню не таскали по кабинетам. Ты должна это сделать!

С тяжелым сердцем Оля вернулась в Козюлино.

С одной стороны, она понимала Соню, каждому ведь хочется благополучия и счастья. С другой – осуждала ее: ну как нормальная женщина может забыть детей от предыдущего брака, родить себе еще одного ребенка и быть счастливой?

Довольно долго от Людмилы Михайловны и Сони не было слышно никаких известий. Оля решила, что женщины навсегда порвали с ней, дети спокойно подрастали в детдоме. Но тут неожиданно случилось непредвиденное. Людмила Михайловна сама заявилась в Козюлино. Оля просто обомлела, увидав ее на пороге.

– Олюшка, дорогая, помоги, – кинулась к ней Людмила Михайловна.

– Что случилось? – попятилась Оля и услышала новую историю про Соню.

Та благополучно вышла замуж за Сергея, родила девочку, названную в честь бабушки Людмилой, и зажила с новым супругом. Сергей, как и предполагала Людмила Михайловна, стремительно шагал по карьерной лестнице, вернее, он летел по ней, перепрыгивая через ступени. Ей бы радоваться невероятным успехам супруга, но дура Соня влюбилась в шофера мужа, забеременела, и теперь счастье и материальное благополучие семьи поставлены под угрозу.

– Дурее моей дочери не сыскать, – рыдала Людмила Михайловна, отталкивая стаканчик с валерьянкой, который подсовывала ей Оля, – нет бы вовремя рассказать мне, тихонько уладили бы дело! Так дотерпела бог знает до какого месяца и мужу призналась!

Нет, ну не кретинка ли! И теперь у Сергея, у моего бедного несчастного зятя, два выхода: либо разводиться и этим поставить крест на своей карьере, либо воспитывать ребенка от шофера! Да! Ужасно!

– Похоже, вы любите Сергея больше, чем Соню! – вырвалось у Оли.

– Он меня из нищеты вытащил, – окрысилась женщина, – одел, обул, кормит, поит. А от Соньки одни неприятности, ничего хорошего! Безмозглая девка! С кем спать ляжет, от того и рожает! Крольчиха! – заорала Людмила Михайловна, потом, чуть поостыв, попросила:

– Ты лучше помоги уладить дело тихо, без шума. Не сомневайся, я тебе заплачу, теперь-то деньги есть!

Последняя фраза больно щелкнула Олю, но, памятуя о том, как Людмила Михайловна в детстве угощала ее тем, что имела, Оля сказала:

– Хорошо. Работает у меня Антонина, у нее есть сестра Олимпиада, врач, акушер-гинеколог. Поговаривают, что она берется такие ситуации разруливать.

Не за так, конечно.

– Олечка, – взмолилась Людмила Михайловна, – век тебе благодарна буду.

Антонина с Олимпиадой взялись за дело. Ребеночка, плод преступной любви, Оля должна была потом пригреть в приюте…

«Ничего себе, – подумала я, – да ведь Антонина скрыла от меня то, что инициатива в этом деле исходила от нее. Мол, муж Сони неизвестно как узнал про Олимпиаду. Ну теперь мне все ясно!»

– И как бы вы взяли к себе ребенка? – удивилась я.

Ольга Ивановна вздохнула:

– А просто. Утром пришла бы на работу и обнаружила на крыльце сверток с малышом, такое случается.

Так и сделали. Оля внесла мальчика в дом, поскольку никаких документов при новорожденном не имелось, его назвали Алешей и дали ему фамилию Мирский.