Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром

– Алексей Мирский? – подскочила я.

– Ну да, – кивнула Оля, – дело было в мае, первого числа, в праздник мира и труда, отсюда и фамилию придумали – Мирский. Хотели сначала Майским записать, но доктором у нас Евгения Сергеевна служила, жутко в, приметы верила, она и не дала это сделать. Сказала, всю жизнь маяться будем.

– Алексей Мирский, – потрясение произнесла я, – владелец издательства «Нодоб». Значит, он родной брат Яны и сводный брат своей жены? Господи, как же такое получилось?

Но Ольга Ивановна, похоже, не заметила моего вопроса.

– Двойня опять у Сони родилась, бывают женщины, запрограммированные на двойняшек, – продолжила она, – но ей об этом не сказали. Мальчика ко мне привезли… Девочку же Олимпиада себе оставила.

Справку сама о рождении ребенка выписала, никто и не удивился. Толстая она была, Липа, словно носорог, у такой и беременность незаметна.

Ольга Ивановна закашлялась, а потом продолжила:

– Вот так в моем детдоме и оказалась куча детей Сони. Двое от Фомина и один от шофера. Первых звали Катя и Роман Фомины, а второго Алексей Мирский, ну а затем произошел пожар. Горе страшное, Катя погибла, задохнулась в огне, а Рома и Алеша выжили.

Ольга моментально соединилась с Людмилой Михайловной и, плача, сообщила ей:

– Девочка умерла.

– А мальчик? – быстро спросила та.

– Роман жив.

– Ну, вот что, – протянула Людмила Михайловна, – я Соне скажу, что все померли, ей спокойней будет! Значит, имей в виду: оба сгорели.. Вот как все славно получилось! Прямо лучше не бывает.

– Эй, погодите! – воскликнула я. – Людмила Михайловна не знала про Яну? И про Алексея?

– Олимпиада подружилась с Соней, – объяснила Ольга Ивановна, – та решила забрать Яну себе. Людмиле Михайловне сообщили, что младенец умер при родах, то же самое сказали и Сергею, мужу Сони.

Кстати, он очень непрозрачно намекнул Олимпиаде, когда договаривался обо всем, что ребеночку хорошо бы живым на этом свете не быть. Поэтому и Людмила Михайловна, и Сергей были уверены: плод преступной страсти погиб. А о том, что детей родилось двое, не знала даже Соня… Кстати, Олимпиада небось за смерть новорожденного много денег огребла.

Собственно говоря, на этом одна история заканчивалась и начиналась совсем другая, не менее интересная.

Шло время. Ольгу Ивановну осудили, лишили права когда-либо работать в детских учреждениях и отправили отбывать срок. Правда, на зоне она провела немного времени, попала под амнистию. Вернувшись в Козюлино, Ольга Ивановна стала работать в библиотеке, много лет она старательно обходила тот край городка, где располагался отстроенный заново детдом. Потом, постепенно, боль утихла, но все равно в район Магистральной улицы Ольга Ивановна старалась без необходимости не соваться. Ей очень хотелось забыть прошлое, она никогда более не встречалась с Людмилой Михайловной и Соней, но с Олимпиадой и Антониной сталкиваться приходилось. Козюлино-то невелико. Ольге почти удалось похоронить воспоминания о детях и пожаре, но тут вдруг на свет явился призрак и постучал в ее дверь, вернее, он позвонил.

Ольга Ивановна открыла и удивилась. На крыльце стояла худенькая, хорошенькая девочка.

– Это вы были директором детского дома? – с места в карьер поинтересовалась она. – Давно, когда он погорел?

– Да, – оторопела Ольга Ивановна.

– Вы-то мне и нужны, – хмыкнула девушка и весьма бесцеремонно, не спросив разрешения у хозяйки, вошла в дом.

– В чем дело? – возмутилась Ольга Ивановна.

– Меня зовут Яна Гостева, – представилась незнакомка, – я дочь Олимпиады Гостевой, она умерла, теперь я живу у Тони, ее сестры. Но на самом деле моя мать, я имею в виду настоящую маму, жива. Вы-то хорошо знаете всю историю. Ну-ка расскажите ее мне!

– Ты о чем толкуешь? – залепетала Ольга Ивановна.

– Ой, – скривилась Яна, – только не надо врать, мне Антонина все рассказала. Ладно. Значит, так. Мне дико нравится один парень, Алеша Мирский, у нас с ним роман, да только тетка, как услыхала его имя, прямо взбесилась. Прицепилась к Алеше, допрос натуральный устроила: кто он, откуда, где его родители, потом заорала: «Я тебя великолепно по детдому помню!»

Алеша попытался спокойно ответить на вопросы предполагаемой тещи. Да, он вырос в приюте, родителей не знает и очень беден, но любит Яну и готов работать день и ночь, чтобы обеспечить жену. И вообще у него в голове полно планов, только для их осуществления не хватает денег.

Любой бы женщине понравился серьезно настроенный юноша, думающий о семье, а не о сиюминутных радостях. Но Антонина неожиданно повела себя очень странно. Она разоралась, вытолкала Алешу вон и заявила Яне:

– Через мой труп состоится эта свадьба! Ищи другого жениха!

Яна попыталась спокойно поговорить с Антониной, но у той словно снесло крышу.

– Никогда, ни за что, – трясла она головой, – ни в жизни…

Видя, что Антонина просто потеряла рассудок, Яна стала действовать решительно. Схватила сумку и принялась кидать туда свои вещи.

– Ты куда? – насторожилась Тоня.

– К Алексею!

– Не пущу.

– А я тебя и не спрашиваю, ты мне никто, – завопила Яна, – ясно, никто!

Тоня стала вырывать у нее саквояж. Яна не выпускала сумку, завязалась драка, в которой явный перевес оказался на стороне сильной молодой девушки.

Отшвырнув рыдающую тетку, Яна выбежала на лестницу.

– Постой, – завопила Тоня, – мерзкое дело получится! Он твой родной брат.

Яна чуть не врезалась лбом в стену.

– Офигела, да? – взвизгнула она.

– Родной, – прошептала Тоня, – он тебе говорил, когда у него день рождения?

Яна швырнула сумку на пол.

– Как и у меня, первого мая.

– Вот видишь!

– Ну и что такого, – ухмыльнулась девушка, – полно мужиков, которые в Первомай родились, они что, мне все братья?

– Ты сядь, – еле слышно проговорила Тоня, – и выслушай меня.

Яна пнула ногой сумку.

– Только не бреши, – предупредила она, – хуже будет.

Когда Тоня завершила рассказ, Яна затрясла головой.

– Значит, эта Соня нас бросила, всех? Двоих от первого брака, а потом меня с Лешкой.

– Про мальчика она ничего не знала, – принялась оправдывать Соню Антонина, – а первых деток считала погибшими при пожаре. Тебя же мать не бросила, денег дает…

– А еще у нее есть любимая доченька, – протянула Яна, – вот уж кому повезло больше всех. Мы, следовательно, по детдомам и деревням маемся, живем в нищете…

– Яна! – возмутилась Тоня. – Ты-то все имеешь.

– Ага, – надулась девица, – сначала в Мирске, а потом в Козюлине. Вот классно звучит: откуда вы приехали? Из Козюлина, обхохотаться можно. Небось та девчонка, от богатого мужа, имеет и комнату свою…

– Ты тоже не в общей живешь!