Игорь Гречин - Тайна Черного моря

Жизнь распорядилась несколько иначе, но девушка не жалела. И на этом новом, выбранном ею пути её ожидали пока не сыгранные гениальные роли и звание народного артиста. Пусть и анонимные.

Как обычно складывается карьера наемного убийцы? Сначала помотайся по Тьмутараканям, Мухосранскам и прочим Урюпинскам, отстреливая местных депутатиков и королей райцентровских колхозных рынков. Поживи в провинциальных гостиницах с неистребимым запахом затушенных в банке из-под шпрот окурков. Поборись за то, чтобы тебя заметили, предложили ангажемент. И только потом, если нашелся приличный импресарио, появятся хорошие заказы в областных центрах, затем – в столицах бывших республик. А после пойдут сказочная Прага, солидная Вена, веселый Париж, непутевый Нью-Йорк… И уже не ты радуешься любому оплаченному нажатию курка, уже сами заказчики ищут тебя с предложениями о работе. Приглашают в «Максим» и «Метрополитен Опера»… Лимузины, коктейли, кутюрье…

Ей выпал один шанс из тысячи. Дебютировать в столице, с нижней ступеньки прыгнуть сразу наверх. И дебют этот был назначен на сегодня.

Оле повезло. Никаких сомнений: за столиком, лицом к ней, но склонившись над тарелкой, сидел он. Ее Ромео. Ее Болконский. Ее Годо. Ее первый партнер в начавшейся давным-давно, в Древней Греции, трагедийной пьесе о жизни и смерти, о жертве и палаче, о любви и ненависти.

Анатолий как раз закончил ваять вторую карточку и сунул её, ещё не просохшую, в карман. К сожалению, у него было только четыре плаката VISA, на каждом из которых только по одному изображению кредитной карточки в натуральную величину. А муляжи требовались двусторонние. Самое трудное здесь – разложить по склеиваемой поверхности состав из лапши пополам с зубной пастой столь равномерно, чтобы чужие пальцы, когда карточки немного подсохнут и станут похожи на пластиковые, не ощутили неровностей. Хотя бы в течение двух секунд.

Хутчиш отложил ножницы.

Жаль, поесть так и не успел. Ну не беда: случалось ему обходиться без пищи и месяц. Однажды, например, чтобы не загнуться среди торосов и айсбергов, он неделю продержался на супчике из гагачьего пуха, выпотрошенного из штатного в антарктической экспедиции пуховика.

Не поднимая головы, Анатолий подхватил правой рукой вилку, левой – тупой столовый ножик и метнул в сопровождаемую официантом гостью, которая уже достала из-под полы кожаной курточки и наводила на него «беретту» с длинной, маслянисто черной колбаской глушителя.

Девушка завизжала, словно ей за шиворот вылили графин ледяной воды. Футбольным мячиком запрыгал легкий мотоциклетный шлем. Взметнулось облако черных, с бархатным отливом, девичьих волос. Анатолий успел отметить, что убивать его пришла очень красивая девушка.

Олины мечты разом пожелтели, как страницы девичьего дневника. Умчались в небытие загорелые голубоглазые немногословные шатены, посадив в свои лимузины других барышень, остались непримеренными наряды от самых дорогих кутюрье, осталась без надежды на выздоровление бабушка. Никогда не играть Оле Леди Макбет в Белфасте (Мекке и Ла Скале в одном лице для террористов всех стран и народов) или Отелло в Лос-Анджелесе…

Официант оторопело уставился на симпатичную посетительницу, которая вдруг остановилась, будто наткнулась на невидимую стену, и непонятно зачем вскинула вверх руки. Вскинула – и не опускает.

Наконец официант разглядел, что девушка руки опустить не может. Аккуратно, за черные кожаные рукава запястья симпатичной посетительницы были пришпилены: правый рукав к деревянному косяку двери вилкой, а левый к верхней балке столовым ножом. Но даже не это самое удивительное. Непонятно откуда в правой руке девушки оказался настоящий огромный пистолет, да ещё с глушителем.

А единственный посетитель уже рядом. И берет он девушку за подбородок. И нежно так, ласково, молниеносно – тюк затылком о косяк. Глаза девушки закатились, пистолет бесполезной железкой тяжело брякнулся о паркет.

– Вот, значит, какой обед вы здесь подаете?! – неожиданно зарычал посетитель на бедного официанта. – Да здесь заговор!!!

На ум официанту не пришло ничего лучше, как залепетать что-то из прочитанных в детстве книжек:

– Не извольте гневаться…

А посетитель, ну точно у себя дома, гад, запустил руку во внутренний карман девичьей куртки и выгреб пачку разноцветных корочек.

Следующее, что увидели растерянные официант и охранник, так это спину. Спину посетителя в шикарном сером костюме, уносящего казенный зонт-трость. Не к месту официанту подумалось, что один раз живем, деньги копить – занудой быть. Может, махнуть рукой и купить себе такой же великолепный костюмчик…

Внизу, на пятачке зашарканного паркета дожидался Дмитрий Умкин, нетерпеливо пританцовывая, словно в очереди у туалета. Пытался под гипсом шевелить пальчиками. Вроде бы не очень больно. Потихоньку заживает. Вот получит он гонорар и шиш с маслом своей благоверной отдаст. Сам будет определять, на что потратить, а без чего можно и обойтись. Чтоб эта дура поняла, с кем, черт побери, рядом живет.

Анатолий молча подошел. Вырвал из здоровой руки сотовую трубку, раскрошил между пальцами. Не мудрствуя, простеньким приемом «вертушка» зашвырнул Умницу в гардебное скопление ветхой мебели.

Хрясь!.. – полетели щепки стульев.

Дзинь!.. – тонко запела освободившаяся пружина из-под лопнувшей обшивки.

– А-а-а!.. – жалобно завопил Умница от боли в сломанной ноге, нарастающей с каждым ударом пульса.

Прапорщик вышел на улицу, щелкнул кнопкой, распуская купол зонта, и повернул туда, где над крышами высились кремлевские башни.

Почему туда? Причин несколько. Самая простая: район оцеплен, на каждой крыше может сидеть снайпер с дальнобойной игрушкой, который выискивает именно его, Анатолия Хутчиша. А у него, Анатолия Хутчиша, нет даже плевенького «зауэра» в кармане… Впрочем, каким бы крутым ни был хозяин потенциальных снайперов, есть только одно место, где он не сможет разместить своих стрелков. Какой из этого вывод? Только один: значит, нам туда дорога. Эх, давненько не бывал я на Красной площади. Особенно при столь «стесненных» обстоятельствах.

Над головой вибрировал клюшечный треск молний и сшибались друг с дружкой хоккеисты-тучи, норовя прижать противника к борту. Дождь выдался что надо. Какой и нужен был. Палочка-выручалочка. Анатолий повеселел ещё больше.

Прикрыв зонтом затылок и спину (дождь – ерунда, лишь бы случайный снайпер не смог надежно прицелиться), Хутчиш машинально шагал в особой манере «мазурка [7]» и разглядывал трофейные мандаты. Направо полетел читательский билет библиотеки имени Ленина. Заводской пропуск на кондитерскую фабрику имени Бабаева полетел налево. У Лобного места в руках у Хутчиша остались два документа: студенческий билет МГИМО и удостоверение помощника депутата от фракции ЛДПР на имя Елены Ковальской. Прямо сейчас, без соответствующих приготовлений выдать себя за пани Ковальскую не представлялось возможным, поэтому придется жертвовать новоиспеченной кредиткой.