Андрей Кивинов - Аномальная зона

На стене крохотной кухоньки в доме Федора Ильича висели керосиновая лампа, сухая ароматная трава, отгоняющая насекомых, а также старый, но вполне еще представительный портрет Гагарина, извлеченный, видать, из журнала «Огонек» сорокалетней давности. Семен посмотрел первому космонавту в глаза, но от комментария воздержался.

Теща раскладывала по тарелкам вареную картошку. На столе радовали глаз хлеб, лук, помидоры, огурцы, завитки краковской колбасы, банка козьего молока. В дверном проеме возник Федор Ильич. Улыбаясь, как ребенок, он продемонстрировал оперативникам бутыль с самогоном. У Стрельцова потекла слюна.

– Чистейшая, на родниковой воде… – отрекламировал продукт тесть. Вкусно чпокнул пробкой.

– Папа, мы не будем, – ответил за всех Рогов.

– Как это? – оторопел Федор Ильич. – А за приезд?

И впрямь, не очень понятно, как это не принять по рюмке-второй-четвертой чисто за приезд. На родниковой тем паче воде…

– Хотим, Федор Ильич, здоровье поправить, – пояснил Семен неожиданную стратегию.

Стрельцов, не без внутреннего сопротивления, взял в руки банку с молоком, налил в стакан:

– Лучше молочка. И пользы больше, и это… вреда меньше.

– Вот, правильно… – похвалила теща и обернулась к мужу: – И тебе, старому, не надо.

– Я уже поправил, – недовольно отозвался Федор Ильич, наполняя свой стакан родниковым напитком.

В компании выпить приятнее, чем одному. Чокнуться, переглянуться, родство душ почувствовать…

Ну ладно, одному так одному.

Федор Ильич опрокинул рюмку, налил вторую.

– Мама, а коза откуда? – поинтересовался Рогов.

– В аренду взяла. В райцентре. Хорошая коза.

– А звать как? – спросил Семен.

– Генриетта Давыдовна.

Семен чуть картофелиной не подавился:

– Почему так?

– Не знаю. Просто имя такое. В документе указано: коза, возраст – два года, имя – Генриетта Давыдовна… Отец ее Генкой кличет, а я уж по правилам. С отчеством. Как в документе…

– Не по-людски как-то… – посетовал Федор Ильич, поднимая вторую рюмку. Не козье имя осудил, а трезвенническое поведение гостей.

Выпил, потянулся за кружком колбасы.

– Так что у вас здесь стряслось? Рассказывайте наконец, – попросил Семен.

– Да, папа, что происходит?

– Гуманоиды прилетали.

Говорил Федор Ильич с набитым ртом, поэтому ответ прозвучал буднично и оттого особо нелепо.

– Кто?! – не поверил своим ушам Стрельцов.

– Ну, эти… Из космоса. Человечки зеленые.

Стрельцов, Семен и Василий хором покосились на бутыль, потом синхронно перевели взгляды на Федора Ильича.

Теща проследила за их взглядами, покачала головой:

– Здесь он не врет. Три дня назад мужчина пропал. По грибы пошел и не вернулся. Одну корзину нашли. И следы всякие…

– Наш, питерский. Инженер, – пояснил Федор Ильич. – Приехал отдохнуть, комнату снял…

– А почему гуманоиды? – удивился Стрельцов.

– Кто ж еще? – не менее удивленно переспросил Васькин тесть. – Местные даже тарелку их видели. Мы-то сами спали…

– Ешкин кот! – пробормотал Василий. – Но, может, они, кто видали… того. Перебрали чистейшей, на родниковой воде. Сами говорите: они пьют много.

– Говорят, они и раньше сюда летали, – мотнул головой Федор Ильич. – Не первый случай. Плюс следы остались.

– А что за следы? – заинтересовался эксперт Семен.

– Круги травы выжженной. Как от ракеты…

– А на земле жидкость. Зеленая и вонючая, – добавила теща.

– Я о таком читал, – задумчиво протянул Рогов. – И о людях пропавших.

Василий не стал сознаваться, что не только читал о таком, но и мечтал в юности быть похищенным инопланетянами. А чего, занятно! На звездолете с ветерком прокатиться, на миры иные посмотреть.

Сейчас, конечно, он не согласился бы уже – семья, ребенок, служба, но в юности глупый был, романтичный.

– Ты что, веришь? – изумился Стрельцов.

– А почему нет…

Вон весной, когда на Большой Конюшенной убили мордоворота-лохотроншика, никто не хотел верить, что это сделала крохотная старушонка, проживавшая в комуналке над «Пышечной». Все улики на нее показывали, но верить никто не хотел. Пока сама не призналась: да, спицей в ухо. Мстила за обобранную мошенниками подругу из Твери. (Присяжные потом бабулю сердобольно оправдали, навязали ей состояние аффекта, хотя сама народная мстительница настаивала на полной сознательности своих действий и обещала продолжить кровавую вендетту.)

Так что чудеса порой случаются…

И еще Василий вспомнил, что сын его, Лешка, в раннем детстве называл инопланетян «непланетянами». Дескать – существа ниоткуда. Не с планет, а так. Просто из Космоса.

И эколог этот, который тогда зимой лемура покупал, тоже тонко намекал, что гуманоиды людей для своих забав потаскивают…

Молодой лесничий Юрий Погодин подъехал к салуну на своей новенькой «тойоте». То есть на старенькой, конечно, весьма подержанной, но свежеприобретенной. Припарковался в тени большого трейлера с надписью «Бельгийская говядина – для ваших родственников и друзей». Заведение ковбоя Данилы пользовалось популярностью среди дальнобойщиков.

Погодин, Дорофеев и Гарик отошли в сторону. Эльхан с Ромой продолжали обсуждать тему сезона: о том, что в лес зачастили «зеленые человечки», говорил уже весь салун.

– У нас в Гянджи тоже такое было, – вспоминал Эльхан. – Мне дед рассказывал. Людей не брали, а баранов брали. Много! Один, другой, целое в сумме стадо…

– Это он чачи обпился, твой дед, – гоготал жизнерадостный Рома. – А баранов эти на закуску таскали, друзья ваши… Кого вы там особенно любите? Армяне!

– Зачем смеешься? – хмурился Эльхан. – Туда даже ученые приезжали.

– Ученые – в говне моченые, – не унимался Рома. – Ученые тоже чачу уважают.

Погодин, между тем, оправдывался перед Дорофеевым:

– Так что я, Виктор Егорович, не виноват. Их теперь пушкой в лес не загонишь. Да вы и сами уже попробовали. Меня тем более не испугаются.

Тут лесничий был прав. Силовое воздействие на местное население никак не входило в круг его обязанностей.

– Наверняка, шутит кто-то, – злился Дорофеев. – А эти олухи верят… Дурачки.

– Я б этим шутникам… – сжал кулаки Гарик. – А вообще, Егорыч, это дельная мысль. Если кто шутит – шутника найти можно.

– Ну, а что еще?! Не зеленые же человечки? И почему, кстати, именно зеленые…

– Мужик-то пропал, – заметил Погодин. – Да и следы остались…

– Ты тоже в эту чушь веришь? – Дорофеев пытливо глянул в глаза лесничему.

– Веришь, не веришь, а в газетах пишут… – пробормотал Погодин.

– Да-а… Дикий вы тут народ. Ну, и кто теперь лес валить будет? Сам же без денег останешься.

– Да я понимаю… – вздохнул Погодин.

– Понимать мало!