Евгений Дрозд - ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО НИРО ВУЛФА

Вулф угрюмо посмотрел на меня.

— Пока не узнаем, как все произошло и кто, собственно, убит, наши домыслы бесполезны. А опознание — это дело полиции. Боюсь, Арчи, у нас нет другого выхода, как…

Он не договорил, но этого и не требовалось. Я тоже помрачнел: нам действительно не оставалось ничего другого, как звонить в полицейское управление, в департамент по расследованию убийств, нашему заклятому другу инспектору Кремеру.

Воздержусь от подробного описания того бедлама, что творился в нашем доме в течение последующего часа. Скажу только, что помимо осмотра, фотографирования и прочих формальностей, торжествующий инспектор Кремер приказал провести тщательный обыск на предмет обнаружения орудия убийства. Разумеется, никакого оружия в доме найдено не было, если не считать моего личного «Варли–32», хранящегося в нижнем ящике моего письменного стола. Но его я сам вручил инспектору вместе с лицензией.

Торжество же инспектора Кремера — я бы даже сказал: мстительное торжество — было понятно. В нашем доме всякое случалось — подбрасывали нам, например, газовую бомбу, подкладывали бомбу бризантного действия, упрятанную в металлическом кофейнике (когда она взорвалась, крышка кофейника просвистела в дюйме от головы Вулфа), но никогда еще здесь не происходило такого серьезного преступления, в совершении которого можно было бы обвинить Вулфа и меня. Да, такого подарка судьбу Кремер давно не получал. Он был счастлив. Когда эксперты завершили работу, мертвеца упаковали в пластиковый мешок и увезли. Инспектор Кремер велел нам подписать протоколы допросов. (Это происходило в кабинете Вулфа, причем инспектор сидел за рабочим столом Ниро: как патрон пережил это унижения, я не знаю). После этого Кремер объявил, что мы четверо являемся подозреваемыми, находимся под домашним арестом и не имеем права покидать дом. И удалился, оставив в подкрепление своих слов сержанта Стеббинса дежурить на крыльце. Можно было не сомневаться, что инспектор уже организовал наружное наблюдение за подходами к дому как со стороны Тридцать пятой, так и со стороны Тридцать четвертой улиц.

Когда он ушел, Вулф брезгливо вытер носовым платком свое знаменитое кресло, сделанное специально под его обширные габариты и обошедшееся ему в 650 долларов, бросил платок в корзину для бумаг и занял, наконец, свое законное место. Прежде всего, он велел принести пива. Я тоже ощущал потребность малость взбодриться и заказал Фрицу порцию скотча. Фриц все принес и отправился помогать Теодору наводить в доме порядок после обыска. Вулф откупорил первую бутылку золотой открывалкой — презентом благодарного клиента. Я медленно, маленькими глоточками, потягивал свое виски. Молчание было длительным, тяжелым, и что–то не вырисовывалось ни малейшего повода к его прекращению.

Допив виски, я решил отнести стакан на кухню. Вулф принялся открывать очередную бутылку. Делал он это чисто механически, его невидящий взгляд был неподвижен.

Проходя мимо входной двери, я невольно выглянул на крыльцо, чтобы проведать, как там наш драгоценный Перли Стеббинс, и увидел, что сержант препирается с Солом Пензером, нашим лучшим оперативником. Рядом стояли его помощники — Фред Даркин и Орри Кэйтер. Троица явно хотела попасть в дом, а сержант их не пускал. Поскольку ни я, ни Вулф не вызывали Сола и других детективов, оставалось только предположить, что прослышав о нашем неприятном положении, они сами решили узнать, не могут ли чем помочь. Я был тронут.

Перехватив взгляд Даркина, я жестом указал ему, чтобы они шли в обход, со стороны Тридцать четвертой улицы. Фред все понял и принялся дергать Сола за рукав.

Оставив стакан на кухне и, не торопясь, выйдя из холла через дверь черного хода, я спустился по лестнице из двадцати ступенек (с этой стороны холл, кабинет, кухня и все остальное находились не на первом этаже, а на втором), прошел по узкой, мощеной каменными плитами дорожке между двумя рядами кустов шиповника, сирени и роз, поднялся на четыре каменных ступеньки вверх к деревянным воротам высотой в семь футов и принялся ждать стука. Когда таковой раздался, я быстро распахнул створку и впустил, к своему удивлению уже не трио, а квартет. К детективам неведомо как и где присоединилась мисс Лили Роуэн, дама, с которой я состою в сложных и не вполне ровных отношениях. Но и она в тяжкую годину смогла переступить через личные обиды и доказала, что является настоящим другом. Я был вдвойне тронут. Перед тем, как запереть ворота, я бросил взгляд в узкий проход меж двух домов, ведущий на Тридцать четвертую улицу. На освещенном солнцем тротуаре стоял некто и озадаченно смотрел в мою сторону. Озадаченность агента инспектора Кремера можно было понять — ему явно велено было следить, чтобы никто из дома не вышел, а вот насчет «зашел» указаний не дали. Я тщательно запер ворота и проводил гостей в дом.

Прежде, чем запустить их в кабинет, я решил убедиться, в каком настроении пребывает Ниро Вулф. В нише, справа от двери кабинета я нащупал скользящую деревянную панель и сдвинул ее в сторону. Мне открылась тыльная сторона пейзажа с водопадом, висевшего на стене кабинета. Сквозь «струи водопада» можно было разглядеть интерьер кабинета. В прошлом это нехитрое приспособление не раз оказывало нам важные услуги. К немалому своему удивлению, я увидел, что обитое красной кожей кресло для клиентов было занято. В нем сидел незнакомый мне пожилой джентльмен. Кресло было так повернуто, что я не мог толком его разглядеть. По сути, я видел только венчик жиденьких седых волос на макушке да старческую, артритную руку на подлокотнике кресла. Незнакомец молчал, Вулф, тоже молча, глядел на него. Так, стало быть, Стеббинс все же пропустил в дом какого–то посетителя? Кто бы это мог быть? Я задвинул панель на место. Соваться сейчас к Вулфу, когда у него посетитель, могло быть опасно, но я решил рискнуть. Извинюсь, в крайнем случае.

Я приоткрыл дверь кабинета:

— Прошу прощения, шеф…

И осекся, уставившись на красное кресло. В нем никого не было. Пустое было кресло.

Ниро, казалось, оторвался от глубоких раздумий.

— Ну что еще?

— А–а… А где этот?.. — я указал на кресло.

— Кто? — в голосе Ниро сквозило раздражение.

— Ну, ваш посетитель — пожилой, седовласый джентльмен с руками, пораженными артритом. Который только что сидел здесь.

Мне не часто случалось видеть Вулфа в ярости, но, скажу я вам, зрелище это внушительное и незабываемое. Ниро побагровел, грозно поднялся на ноги, схватил со стола пресс–папье, которым в свое время одна пожилая леди раскроила череп своему благоверному, и замахнулся им.

— Ты что, издеваешься, Арчи?! Что ты несешь?..

Понимая, что пал жертвой галлюцинации и что сейчас не время что–то доказывать и объяснять, я замахал руками, крича, чтобы он успокоился, не убивал мне, и что пришли наши друзья, так можно ли их впустить?