Эльвира Барякина - Нежное притяжение за уши

Машуня с Федорчуком вбежали в его квартиру и, не включая света, продолжили целоваться. Это происходило долго и насыщенно. Осмелевший Федорчук поднял Машуню на руки, и целование продолжилось с новой силой. Когда он, дрожа от страсти, все-таки поставил ее на пол, раздался оглушительный рев Фисы — Машунины каблуки приземлились прямо на кошачий хвост.

— Тебе что, всей остальной квартиры было мало? — вскричал Федорчук, щелкая наконец включателем.

Машуня поморщилась от резкого света и присела, ища глазами травмированное животное.

Кот перепугано и ненавистно взирал из-за угла.

— Фисочка, я тебя придавила… — признала свою вину Машуня.

— Сам виноват, — констатировал Федорчук, эгоистично улыбаясь. — Ты раздевайся, проходи…

Иван был безмерно счастлив. Он и не ожидал, что любимая девушка может так скоро оказаться в его страстных объятьях… Вот что происходит, когда действуешь в союзе с мамами!

… Машуня прошествовала в комнату и упала на диван в ожидании демонического появления Федорчука из прихожей. И тут ей на глаза попалось странное сооружение на столе, несколько отвлекшее ее от предвкушения любовных утех. Там лежал большой лист картона, на котором располагались упаковка из-под чая, коробок спичек и множество пластилиновых столбиков.

— Иван! — позвала она, приподнимаясь на локте. — А что это такое?

— Да это я моделирую, — объяснил Федорчук, протопав в комнату. — Не узнаешь? Это же панорама убийства.

— А-а, — поняла Машуня. — Пачка чая — это дом. А коробок — это бассейн, что ли?

— Ага. А вот это ты! — с гордостью представил Федорчук малиновую пластилиновую пимпочку.

Машуня вгляделась и обнаружила, что у «нее» в отличие от всех остальных «гостей» весьма старательно вылеплены все женские формы.

— Не похожа, — засмеялась она. — Хотя для макета я очень даже ничего.

— Вот здесь — Стас с Оксаной, — вдохновенно показывал Федорчук. Гости теперь более-менее на своих местах, а то с ними такая неразбериха была. Я уже почти всех допросил и расставил. Осталось где-то человек десять…

Тем временем Фиса, забывший о своей обиде, вскочил на краешек стола и, протянув лапу, попытался спионерить с листа «бассейн».

— Ах ты дрянь эдакая! — напугал его Федорчук.

Фиса втянул назад свою лапу, отвернул голову и сделал вид, что так и было. Но Машуне сейчас не было дела ни до Фисы, ни до убийства Стаса. Шорохов вообще затерялся где-то на задворках ее сознания, как любимая в пятом классе группа «Ласковый май». А Федорчук — распрекрасный и удивительный — был рядом. Ей до смерти нравилось, что она так быстро соблазнила его, а он так мило поддался на все ее ухищрения. Ну и что, что они виделись всего несколько раз! К тому же он и маме ее понравился…

Хитренько прищурившись, Машуня подскочила к Ивану и резким движением скинула с его плеч пиджак. Он тоже моментально возгорелся…

И именно в этот момент в дверь раздался осторожный стук.

— Кто? — в один голос воскликнули Федорчук и Машуня, в испуге отпрыгивая друг от друга.

— Свои! — отозвался из-за двери хор дребезжащих голосов.

Взлохмаченный Федорчук пошел открывать, и через несколько мгновений в квартире появились три женские фигуры, одетые сообразно старушечьей моде конца семидесятых — начала двухтысячных годов.

— Баба Нюра, тетя Капа, Софья Степановна, вы?! — ошеломленно проговорил Иван, пропуская соседок в квартиру.

Бабульки взволнованно топтались в прихожей, не забывая в то же время поглядывать из-за широких Федорчуковских плеч на Машуню.

— Мы, мы… — отозвалась за всех тетя Капа. — Мы вот тут вам пирожков принесли. Горяченьких. Очень вкусные…

Иван принял от них прикрытый вафельным полотенцем поднос и принялся страстно благодарить. Машуне тоже пришлось делать всякие признательные жесты, близкие по смыслу к реверансам.

— Ну, кушайте, кушайте, мы уж пойдем, — попятилась к выходу Софья Степановна, увлекая за собой подружек. — Только долго-то не сидите. Чай, обоим завтра рано вставать.

— Да что ты с ними, как с маленькими, Софа! — возмутилась баба Нюра. Они и сами все знают.

— Девочки, не ссорьтесь, ради Бога! — тут же вступила в разговор тетя Капа, после чего все трое вышли на лестничную площадку, откуда еще долго слышался напряженный спор: можно или нельзя воспитывать молодежь, когда ей минуло уже без малого тридцать лет.

— Это что было? — шепотом спросила Машуня, когда Федорчук вновь появился в комнате.

Иван уселся рядом с ней на диван.

— А это мой «Комитет помощи Федорчуку» приходил на тебя глядеть. Они наверное увидели, что ко мне девушка пришла, вот и придумали под предлогом пирогов проникнуть в мою квартиру.

Машуня прыснула.

— И они тут заботятся о тебе?

— Еще как!

— Вот и прекрасно!

Кончиками пальцев она пробежалась по Федорчуковской руке и вдруг повалила его на спину.

— Скажи, я женщина-гроза?

Иван посмотрел на нее и усиленно поддался чувству.

— Очень гроза!

— Тогда я тебя сейчас начну соблазнять!

— Давай!

«А Нонна все-таки умница, — подумалось вдруг Машуне. — Все как надо предсказала!»

И она хотела было наброситься на Федорчука, но тут ее остановила фраза, весьма отчетливо произнесенная за стенкой голосом Софьи Степановны:

— По-моему, она порядочная девушка. И не наглая.

— Во-во! — отозвалась баба Нюра. — Я тебе с самого начала это сказала. Как только ее увидела.

Машуня жалобно покосилась на ковер с тремя богатырями, висевший на стене.

— Вань, там все слышно! — прошептала она в панике.

Как бы в подтверждение ее слов диван тут же издал три пронзительных скрипа: это Федорчук приподнял голову, а потом снова сел.

При этом голоса за стенкой тут же стихли.

— Черт, я и забыл! — удрученно поморщился следователь. — Тут же все фанерное!

Машуня искательно заглянула ему в глаза.

— И что делать? Ведь у тебя вроде ни телика, ни приемника нет… Заглушать нечем.

— Может, на пол переберемся?

Но на полу оказалось еще хуже: половицы скрипели столь немилосердно и так характерно, что любому взрослому человеку становилось все понятно.

— Я никогда и внимания не обращал! — пожаловался Федорчук после того, как они выяснили, что половые отношения тоже невозможны.

Машуня положила ему руку на плечо.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Может, пойдем к тебе? — с надеждой спросил Иван, но она только покачала головой:

— Не, у меня дома мама. А это еще хуже, чем твои добропорядочные соседки. Она тут же начнет на тебя смотреть и расспрашивать о серьезности намерений.

— А чего?! А у меня они серьезные.

Но Машуня только вздохнула. Это же надо, как бедные родственники!

Она вспомнила, как в девятом классе первый раз целовалась с парнем, и происходило это в подъезде возле мусоропровода.