Галина Полынская - Круиз на дно морское

Сонную даму, как выяснилось, звали Ариадна Сирук, на этом она и ограничилась, впрочем, мы не настаивали на более подробном знакомстве.

Вскорости на сцену поднялся капитан. Он поприветствовал публику, пожелал приятного времяпрепровождения, сообщил, что после ужина нас поведут знакомиться с кораблем и техникой безопасности, еще раз выразил надежду, что все нам понравится, и покинул наше светлое общество.

– Ну, господа, за хорошую дорогу, – шумно вздохнул Петрушевич, поднимая бокал с шампанским. – Хоть бы нас ветры обошли, только б качать не начало.

– У вас морская болезнь? – спросила я для поддержания светского разговора.

Петрушевич неопределенно качнул лысиной и залом выпил.

– За незабываемое путешествие, – изрекла сверкающая Божена.

– За неповторимое путешествие, – добавила я.

Пророческие фразы сыпались одна за другой.

Увлекшись ужином, мы и не заметили, как корабль снялся с якоря и отправился в путь. Я немного взгрустнула по этому поводу, хотелось посмотреть на отплытие, но быстро успокоилась, ведь еще можно будет посмотреть на прибытие. Божене было все равно, поплыл корабль или нет, она наслаждалась собственным присутствием в новой обстановке и наверняка ощущала себя главной героиней какого-нибудь известнейшего фильма.

На сцене оркестр наигрывал зажигательные мелодии, распевал веселые песни и основательно поддавшая часть пассажиров, постепенно начинала выплясывать. Мне тоже захотелось что-нибудь сбацать, но Божена запретила, сказав, что таким важным дамам не пристало оскандалиться в первый же вечер. Я не стала вступать в диалог. Мне был очень симпатичен Мавр Элиф и я изо всех сил пыталась втянуть его в беседу. На все вопросы он отвечал вежливо, дружелюбно, но как-то рассеяно, казалось, он все время думает о чем-то важном, но малоприятном.

– Ива, – шепотом произнес Марк, улучив момент, когда Элиф говорил с официантом, – отцепись ты, в конце концов, от человека, видишь, ему не до тебя.

– Жаль, – вздохнула я, – хотелось пообщаться. Может, ты все-таки пойдешь со мной танцевать? Я развлекаться еду или куда?

– Ива, я едва жив от жарищи покуда сижу, представляешь, что со мною будет, если я сейчас встану и затанцую?

– Марчик, ну, пожалуйста, ну, один танчик! А то сейчас Петрушевича приглашу!

Марк посмотрел на наминавшего салат Петрушевича и криво улыбнулся.

– Марк! Идем танцевать!

– Хорошо, но при одном условии: ты больше не будешь заставлять меня влезать этот проклятый костюм.

– Все, что хочешь, – поспешно кивнула я, поднимаясь из-за стола. Божена оторвалась от бокала шампанского и с подозрением уставилась на нас.

– Мы только один танчик, – елейно улыбнулась я, схватила Марка за рукав и потащила к танцевальной площадке.

Музыканты исполняли восхитительную мелодию, пели красивыми голосами и мое романтическое настроение, подогретое изрядной порцией шампанского, всколыхнулось с удвоенной силой.

– Хорошо-то как, – промурлыкала я, обнимая мужа и случайно наступая каблуком ему на ногу.

– Да, просто замечательно, – скривился он, – Ива, осторожнее, черт, подери! Ваши каблуки это какое-то оружие, в самом деле!

– Прости, не хотела, – и тут же впечатала шпилькой в другой ботинок любимого.

– Ты специально, что ли? – рассердился он.

– Нет, честно слово! Я не виновата, это корабль качается!

– Тогда танцы отменяются. Хочешь прогуляться на палубу?

– Хочу.

Я помахала рукой Божене и пошла вслед за Марком. Поднявшись на палубу, я потеряла дар речи от восхищения: вокруг раскинулась безбрежная вода, спокойная и черная. Тугие волны медленно поднимали ленивые спины, и чудилось, что это не вода, а масло. Далеко-далеко светился город, его огни походили на пригоршню светлячков, а над головой, в разрывах черно-серых туч, сияли крупные чистые звезды и край бледно-зеленой луны.

– Как прекрасно!

– Да, – Марк снял пиджак и набросил мне на плечи, – действительно красиво.

Иллюминация нашего корабля освещала воду у борта, и цвет ее не шел ни в какое сравнение с несчастной загаженной водичкой курортного побережья. Здесь она выглядела таинственной, непокоренной и неприрученной, в ней не плавали визжащие толстые дети, обгоревшие на солнце пьяные отцы семейств и мамаши с бумажными листочками на носах. Эта вода допускала к себе только большие благородные корабли и могла по своему желанию казнить или миловать. Я уже любила эту воду, я готова была поклоняться ей, как древнему божеству.

– Ива, ты сейчас свалишься за борт.

– Море… оно такое красивое…

– Да, но холодно, сыро, ты простудишься. Пойдем, завтра будешь любоваться пейзажами сколько угодно при солнечном свете. Кстати, тут бассейн есть, искупаемся.

Приобняв меня за плечи, Марк направился к лестнице.

– Там Божена с Гарри одни остались… – я отчаянно зевала.

– Доставлю тебя в каюту и схожу за ними, ты же уснешь сейчас на ходу.

Надышавшись морским воздухом, я ощущала себя так, будто выпила упаковку снотворного. Очутившись в каюте, я стянула платье, сбросила туфли и рухнула на кровать. Кажется, я успела уснуть еще до того, как моя голова коснулась до подушки.

Утром проснулась от бодрого насвистывания Марка, видимо, он только что вылез из душа, его волосы были мокрыми, а лицо довольным.

– Утро доброе, – зевнула я, приподнялась и опять рухнула на кровать.

Качало гораздо сильнее вчерашнего. У меня почему-то закружилась голова, а в желудке возникло какое-то очень неприятное чувство…

– Крепкий вестибулярный аппарат, говоришь? – усмехнулся Марк, глядя на мое перекосившееся лицо.

– Похмелье, наверное, – бодрилась я.

– Ну-ну. Завтрак через полчаса.

Пытаясь не обращать внимания на то, что пол под ногами бойко ходит ходуном, я поспешила в ванную и к гардеробу.

Не замечать качку становилось все труднее, так и тянуло прилечь на кроватку и закрыть глазки. Слава Богу, хватило ума надеть туфли на низком каблуке и по пути я нигде не растянулась.

Божена с Гарри уже восседали за столом в «Музыкальном Салоне». Гарри преспокойно уплетал яичницу, а бледная Божена осторожно выуживала из тарелочки маслины и с опаской, будто плод мог взорваться, отправляла в рот. Рядом так же стояли тарелки с огурцами, лимоном и сыром.

– Что, плохо? – я присела рядом с подругой и сразу принялась за огурцы.

– Да, – шепотом ответила подруга, – у меня похмелье и морская болезнь.

– У меня тоже, – похрустывая огурцом, я посмотрела по сторонам.

Народа не убавилось, но вела себя публика значительно тише. Некоторые пытались храбриться, но среди зеленоватых лиц соседей по столам, бодрые шутки звучали малость неуместно. За нашим столиком присутствовали все, за исключением Мавра Элифа. Сонная дама пребывала в очевидном порядке, так как за полчаса успела сожрать столько, сколько я не смогла бы осилить даже на спор и за деньги. Закончив свой варварский завтрак, она молча поднялась и отчалила из «Салона». Петрушевич немного посетовал на то, что шторм того гляди разыграется на полную катушку, немного перекусил и тоже умчался.