Ирина Дягилева - Бумажная клетка

– Напротив, я вас слишком хорошо знаю, дорогая Пульхерия Афанасьевна, – испуганно прервал ее следователь, – поэтому предупреждаю: никакой самодеятельности! Если будет нужно, я посажу вас под домашний арест. Нет, лучше упрячу за решетку.

– На каком основании, если не секрет? – усмехнулась она.

– Что-нибудь придумаю…

– До чего же вы, менты, упертые! – с раздражением воскликнула Пуля. – Почему вместо того, чтобы искать настоящего преступника, вы сажаете за решетку невиновного, да еще при этом замечательную отмазку себе придумали: «Спасем ее от нее же самой, она так поступает, потому что любит»? Ничего не скажешь – благородно, и совесть чиста. Неужели история, которую я вам рассказала, так неправдоподобна? Тряхните Гришеньку. У него непременно окажется рыльце в пушку. Поставьте алиби Гришеньки против алиби Никиты. Какое из них перевесит? Хотите, Штыкин, с первого раза отгадаю ваш ответ?

– Не слишком ли многого вы, Пульхерия Афанасьевна, от меня хотите? Предлагаете, чтобы я сунул голову в пасть льву? Так мне не привыкать, вы же знаете. А вот вы в эту пасть лезть испугались. Кто мне говорил, что Григорий Гранидин невиновен? Забыли? Вам напомнить? Я не вижу у него никаких мотивов. Ну запутался маленько. Папочка ему, как водится, постарался помочь уладить дело втихую. Что здесь плохого? Да, я не хочу рисковать, я обычный человек, не Дон Кихот, с ветряными мельницами воевать не хочу. Да и где они, эти мельницы? Ау? Только имейте в виду, у меня ведь есть еще начальство, которое дружит с этим самым львом. Оно меня вызвало к себе и строго-настрого наказало поскорее закончить это дело, да без скандала. Что бы вы на моем месте делали?

– Не знаю, – вяло ответила Пуля.

Штыкин пожал плечами:

– Вы меня обвиняете в бездействии, но сами ничем не помогли. Кроме голословных утверждений, ничего от вас не слышал. Мне очень жалко вашего Назарова. Парень-то неплохой, это видно. Вы знаете, я терпелив, но эмоциями меня не возьмешь. Если у вас есть факты, приходите – выслушаю, рассмотрю ваши факты через увеличительное стекло. Мне вы можете говорить что угодно, но если попробуете устроить скандал в суде, предупреждаю, я вам тогда помочь не смогу. Найдутся ребята, которые вас быстро поставят на место. С Гранидиным шутить нельзя. Подумайте о своем сыне и очаровательном внуке. Кстати, как они? Кажется, они в Испании?

– Нормально. Там климат не такой отвратительный, как у нас. Фрукты дешевые круглый год, – пробурчала Пульхерия.

– Ну и отлично. Рад за вас.

Он впервые за весь день улыбнулся ей. Она ответила кислой улыбкой, больше похожей на гримасу.

Штыкин ушел. От пережитого волнения Пульхерию познабливало. Она налила себе немного коньяку, забралась с ногами на диван и накрылась пледом. Зазвонил телефон.

– Пульхеша, ты как там?

Звонок подруги оказался как нельзя кстати. Эмоции переполняли сознание, их надо было выплеснуть, иначе она чувствовала, вот-вот взорвется или забьется в истерическом припадке. Рассказав Марине о своих злоключениях, Пуля слушала сочувственные слова – бальзам для души.

– Ну и домработница у тебя! Мегера, почище Медузы Горгоны, – возмущалась Марина. – И Штыкин тоже молодец, карьерист несчастный.

– Он здесь ни при чем, на него сердиться глупо. Рад бы мне помочь, да не может – начальство наседает. Меня больше задело предательство Медведева. С виду такой добрый, отзывчивый.

– А я его понимаю, – возразила подруга, – он искренне считал, что ты попала в ловушку своего же собственного припадка безумного самопожертвования. Со стороны твой поступок и в самом деле выглядит безумным.

– И ты туда же, а еще подругой называешься! – огорченно воскликнула Пульхерия.

– Ну сама подумай. Ты, что ли, Назарова с этой придурочной Викой познакомила? Нет. Он сам влип в эту историю. Пусть сам и выпутывается. Мне его ничуть не жалко. Вспомни, столько слез ты из-за него пролила, целый год из депрессии не вылезала.

– По-твоему, Паша имеет полное право наводить порядок в моей жизни?

– Ты думаешь, легко смотреть, как ты держишь бритву у своего горла и пытаешься его перерезать? – в свою очередь спросила Марина. И, не дожидаясь ответа, продолжила: – К тому же его можно понять, он полностью зависит от Александра Николаевича и спасает свою шкуру, как ни чудовищно это звучит. Хочешь, я к тебе сейчас приеду?

– Я ухожу.

– Куда? – с подозрением поинтересовалась Марина.

– Искать настоящего убийцу. Только это может помочь Никите.

– Для этого есть Штыкин.

– Ему проще бездействовать. Он считает, что уже его нашел, и всех это вполне устраивает. Я буду кричать правду, крушить и уничтожать все вокруг, пока кто-то мне не поверит. Откажусь от сытой и благополучной жизни, от светлого будущего. Вот пойду сейчас к папаше Гранде и скажу все, что о нем думаю. Я это заслужила.

– Самоубийца. Совсем чокнулась? – растерялась Марина.

– Не совсем, но уже близка к этому.

– Остынь, подруга.

– Нет, я пойду, – упрямо повторила Пуля.

– Пойдешь, но не сейчас. Завтра или послезавтра…

– Ничего не выйдет. Медуза Горгона наверняка ему уже обо всем доложила. Разве она упустит возможность продемонстрировать свою преданность! Не я, так он сам скоро меня потребует.

– Вот когда потребует, тогда и пойдешь, – сказала Марина.

– Нужно что-то делать, от бездействия мне плохо.

– Пошли в кино, – предложила подруга.

– Никита сидит за решеткой, а я в кино прохлаждаюсь… Впрочем, я знаю, куда пойти.

– Куда? – вновь насторожилась Марина.

– Искать недостающее звено.

– Это то же самое, что искать убийцу.

– А я от своей затеи не отказывалась. Все, Мариша. Мне надо провернуть это дело, пока Герман на таможне торчит.

– Я с тобой.

– Это слишком рискованно.

– Тогда тем более я с тобой. Друзей в трудную минуту бросать не в моих правилах. Не сопротивляйся, ты же знаешь, что я от тебя не отстану.

– Хорошо. Через полчаса встречаемся в метро.

– Откуда ты знаешь адрес? – спросила Марина, когда они подошли к нужному дому.

– Уже не помню, то ли Гриша сказал, то ли Назаров.

Дом был из серого кирпича, пятиэтажный, с лифтом, но пользоваться им они не стали и поднялись на третий этаж пешком. Одна из квартир на лестничной клетке была опечатана. Пульхерия ковырнула пальцем бумажку, наклонилась к ней и зачем-то понюхала. Марина с любопытством выглядывала из-за плеча.

– Ну и что будем делать? – шепотом спросила она.

– Не знаю, – пожала плечами Пульхерия.

– Кто вы такие и что вам здесь надо? – услышали они сердитый женский голос.

Выбежавшая на лестничную клетку маленькая собачка, похожая на лисичку, громко и возмущенно залаяла. Из двери квартиры напротив, подслеповато щурясь, выглядывала старушка.