Ирина Дягилева - Бумажная клетка

Пуля рассеянно кивнула. Она-то прекрасно знала, сколько получает Паша, сама ведомости на зарплату заполняла да «черные» деньги в конвертик вкладывала. Но в этот момент поняла, что ни зарплаты, ни денег из конверта не хватило бы на шикарную квартиру с роскошной обстановкой. Не хватило бы их и на горничную, на меха с бриллиантами. Для нее это стало таким очевидным, что она поразилась, почему не сообразила раньше. Вика – молодец, поняла сразу, за что, вероятно, и поплатилась. Звенья цепочки сомкнулись вдруг там, где она меньше всего ожидала. Нет, Вика шантажировала не Александра Николаевича. Она пыталась вытянуть деньги из Паши, а заодно заставить его повлиять на любовника, чтобы тот разрешил Гришеньке на ней жениться. Какая умная девочка! Однако это ей не помогло.

– Даша, ты помнишь тот вечер, когда произошло убийство?

– Конечно, я тогда еще пригласила к себе Олю.

– Кого?

– Есть у меня одна знакомая, которая клиентов на дому стрижет, красит волосы, выщипывает брови, делает маникюр и педикюр в придачу. Очень удобно – четыре в одном флаконе и не дорого. Хочешь, дам ее телефон?

– Потом! – нетерпеливо махнула рукой Пуля, и Даша продолжила:

– Я приглашаю ее два раза в месяц, времени это занимает несколько часов. Она работает, поэтому приходит в свободное от основной работы время, по вечерам. Павлик злится на меня, он терпеть не может бабских разговоров, поэтому мы запираемся с Олей в ванной. Да оно и к лучшему, нечего мужчине знать, чего стоит женщине ее красота. Впрочем, что я такое говорю, ведь Павлика женщины мало интересуют. Но с другой стороны, даже такие мужчины, как мой Павлик, не должны видеть женщин, красящих волосы или в бигуди, чтобы их еще больше не возненавидеть. Я правильно рассуждаю, Пуляша?

Пульхерия кивнула, а сама подумала: «Хорошее у Павлика алиби: вечер, проведенный с женой, которая на несколько часов заперлась в ванной с парикмахершей. Это алиби развалить ничего не стоит. Достаточно найти Олю. Все прояснилось с невероятной быстротой». Она решительно встала.

– Спасибо за информацию, но мне надо бежать.

– Жаль, что ничем не смогла тебе помочь, – сказала Даша, провожая ее к дверям. Неожиданно она лукаво улыбнулась: – А я догадалась, откуда ты узнала о Павлике и папаше Гранде. Тебе Гришка сказал, правда?

– Да.

– Я знаю, что в той поездке по Америке, в которой мы сопровождали Александра Николаевича, Гришенька их застукал. Папаша Гранде тогда очень расстроился. Несмотря на свой порок, он ведет себя, как старая дева, у которой ничего не осталось за душой, кроме ее высокой нравственности. Это было так давно, что я уже и забыла. Слава богу, вспомнила, а то замучилась бы, гадая, откуда тебе стало известно…

Она чмокнула Пульхерию в щеку.

– Только умоляю, ничего не говори Герману, тем более что он работает вместе с Павликом… Ну ты понимаешь, о чем я говорю?

– Разумеется. Он считает, что гомосексуализм, как грипп, передается воздушно-капельным путем и им можно заразиться через рукопожатие. В этом смысле он еще старомоднее своего папочки. И ты не говори Паше, что я была здесь. Ни к чему ему знать.

– Конечно, – пообещала Даша. – Он постоянно твердит мне, чтобы я держала язык за зубами, но должна же я хоть иногда выпускать пар.

Пульхерия покидала Дашу в полной уверенности, что нашла решение головоломки. Роскошь, которой окружили себя Медведевы, была ярким тому подтверждением. Правда, у нее не было доказательств, но если немного поработать в этом направлении, они обязательно найдутся. В учетных книгах их искать бесполезно. Нужно поговорить сначала с менеджерами, потом с Германом.

В салоне, как всегда, посетителей было мало. Один менеджер со скучающим видом ходил по пятам за супружеской парой, которая все не решалась сделать свой выбор. Другой усердно полировал бок «Бентли». Менеджер, ездивший с Германом в Питер, сидел за столом администратора и отвечал на телефонные звонки. Пульхерия с трудом вспомнила его имя.

– Здравствуйте, Пульхерия Афанасьевна, – обрадованно приветствовал он ее. – Ну как дела? Герман Александрович пришел в себя после поездки?

– Да, спасибо за беспокойство, все нормально.

– Ох, и намучились мы с ним! Все-таки жизнь в этом Питере по темпам намного уступает московской. Всех приходилось подгонять, торопить. То мусор не убрали, то воду к банкету не закупили, то шары надуть и развесить забыли, то машину грязную на подиум загнали, – тараторил менеджер.

– Как это «грязную»? – машинально спросила Пульхерия.

– Мы ведь с Германом Александровичем в Питер на выставочных образцах приехали. Он на джипе, я на «Лексусе». Он приказал питерским обе машины вылизать начисто, чтобы как с картинки были. Так эти олухи «Лексус» помыли, а о джипе забыли. Представляете, на открытии салона самый лучший образец весь в грязи! Был бы настоящий скандал. Хорошо, что я вовремя заметил.

Пульхерия слушала словоохотливого Витюшу вполуха, пытаясь сформулировать свой вопрос так, чтобы не вызвать у него никаких подозрений. Не хватало еще персоналу узнать о ее сомнениях в честности начальника. Наконец она решилась:

– Скажите, Витюша, я обратила внимание на то, что на продаваемом нами товаре отсутствует цена. Это является нарушением правил торговли. Торговая инспекция может нас оштрафовать.

– За цены отвечает Павел Леонидович. Все вопросы к нему.

Ответ менеджера совершенно не удивил ее. Проработав здесь несколько месяцев главным бухгалтером, она поняла, что практически все вопросы решал Паша. Ее жених только исполнял его разовые поручения, хотя занимал пост директора. Герман решал юридические вопросы, контактировал с таможней, но основным распорядителем был, конечно, Паша. В штатном расписании он числился заместителем, но у него было право подписи финансовых документов. Поразмыслив, Пульхерия поняла, что Медведев мог, общаясь с клиентом, назначать любую цену. Все автомобили, выставленные в салоне, были исключительно дорогими моделями. Многие клиенты, стараясь скрыть свои истинные доходы, охотно соглашались с тем, что в документах о продаже фигурировала цена намного ниже реальной. Скорее всего, Паша утаивал истинную сумму сделки. Большинство автомобилей вообще не оформлялись через салон. Эти продажи фиксировались в особой тетради, которую также вел Паша. Сама она никогда не держала ее в руках. Опасаясь неожиданных визитов налоговой полиции, он, как и остальные финансовые документы, не оставлял ее в офисе, а постоянно носил в своем портфеле.

Пульхерия направилась в кабинет Германа и Павла с двойственным чувством: с одной стороны, ей совсем не хотелось встречаться с женихом, вновь выяснять отношения, выслушивать его несправедливые нудные упреки, основанные на ревности и эгоцентризме, а с другой стороны, не терпелось расспросить его о Паше. Медведева в комнате не было. Ожидая холодную, непроницаемую маску на лице жениха, к своему удивлению, она увидела нежное улыбающееся лицо. Герман выскочил из-за стола и кинулся помогать снять пальто.