Елена Логунова - Молилась ли ты на ночь?

– Никак пришла!

Путаясь в валяющихся на полу полосах старых обоев, Колокольцев подбежал к окну, потеснил на подоконнике трапезничающего Лешу и сунулся лицом к стеклу. Уже смеркалось, но исправно работающий уличный фонарь позволял без труда разглядеть во дворе высокую темную фигуру.

– Точно, она, зараза! – с досадой и огорчением сказал Саня. – Придется принимать меры.

– Где будем принимать? – деловито уточнил Леша.

– В подъезде, – решил Колокольцев. – Дальше ее пускать никак нельзя.

Он ногой разворошил бумажные завалы на полу, нашел небольшой топорик, взвесил его в руке и нехорошо усмехнулся.

– Че она сюда приперлась, а? – с беспокойством спросил Вася Косой Петю Длинного, остановив машину в полусотне метров от фонаря, под которым девушка в черном пальто встала во весь рост и еще гордо подбоченилась.

– А хрен ее знает! – лениво сказал Длинный. – Но местечко подходящее.

– Лучшего еще не было, – успокаиваясь, согласился Косой и придавил педаль газа, заставив машину грозно рыкнуть. – Может, завалить ее с разгону, как кеглю?

– Все б тебе с разгону, – неодобрительно сказал Петя. – Сказано же было: убрать по-тихому, а не так, как в прошлый раз!

– Значит, опять тонкая ручная работа, – вздохнул Вася, выключая двигатель.

Он вынул из бардачка перчатки, натянул их и энергично размял пальцы, как это его учили делать еще в первом классе, под нехитрую речовку: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали! Мы немного отдохнем и опять писать начнем!»

– Попишем, чего уж там, – добродушно сказал Косой.

И достал из бардачка тонкий нож, именуемый на блатном жаргоне пером.

Леонид Максимович Хризопразов мирно покачивался в кресле-качалке, читая газету. Апельсиновый свет торшера золотил страницу, на которой вдумчивый читатель нашел интересный материал об успехах современной фармахимии. Он только начал взвешивать аргументы за и против применения стимуляторов новейшего поколения, когда телефон на низком столике застенчиво тренькнул и залился мелодичным звоном.

– Хризопразов, – глубоким голосом отозвался Леонид Максимович.

– Ну, здравствуйте, господин хороший! – насмешливо произнес женский голос, молодой и незнакомый.

– Кто это? – удивился он.

– Не узнали? В окошко посмотрите, – предложила женщина.

Хризопразов с трудом вырвался из объятий качалки, не желавшей прекращать размеренное движение, и сунулся лицом к оконному стеклу. Высокая стройная дама в черном пальто с капюшоном приветственно помахала ему ручкой.

– О боже! – охнул Леонид Максимович, прикладывая свободную от трубки руку к испуганно забившемуся сердцу.

Лица женщины он не разглядел, но пальто узнал.

– Вы сердечно приглашаете меня в гости? – спросила насмешница, по-своему истолковав непроизвольный жест собеседника. – Ваше любезное приглашение принято, я иду!

Она положила в карман пальто телефон, помахала оцепеневшему Леониду Максимовичу двумя руками сразу и легким шагом двинулась к подъезду.

Хризопразов побежал в прихожую, запер наружную дверь на все замки, задвинул засов, на цыпочках вернулся в комнату, погасил торшер и сел на пол.

В квартире напротив открылась дверь, из нее вышли два молодых мужика в живописных костюмах строительных рабочих. Блондин с жуликоватым взглядом, постукивая по ладони обухом топорика, быстро спустился вниз, отшвырнул ногой суровую тряпку, прикрывающую люк в полу, и с помощью топорика поднял короткие толстые доски. Под ними открылся провал приблизительно метровой глубины. В старом трехэтажном доме нормального подвала не было, и подобраться к трубам отопления и канализации, тянущимся под полом первого этажа, можно было только через люк.

– Готово! – сказал блондин брюнету.

Тот кивнул и ловко выкрутил лампочку на лестничной площадке. Один за другим мужики вернулись в квартиру и закрыли за собой дверь. Подъезд погрузился во тьму.

Я помахала мужчине, сгорбленный силуэт которого виднелся в окне первого этажа, потом повернулась и так же помахала своей группе поддержки. Трошкина и Руперт прятались за кустами на другой стороне двора. Я решила, что тет-а-тет со мной господин Хризопразов будет более откровенен. Впрочем, мы условились, что Алка и Крошка Ру прискачут на помощь по первому моему крику, неважно, в какие слова он будет облачен. Если заору что-нибудь, хоть «Шайбу, шайбу!» – для них это будет сигналом.

От фонаря, из-под которого я звонила Хризопразову, до двери подъезда было не больше десяти метров, но я немного задержалась с приходом, потому что у самого порога вынуждена была затормозить. Абсолютно черная кошка молнией выскочила из-под кособокой лавочки и лихим прыжком перемахнула через дорожку прямо передо мной! Я испуганно ахнула и посторонилась, решив уступить дорогу кому-нибудь другому. Я не особенно суеверна, но был неподходящий момент, чтобы игнорировать дурную примету.

С клумбы к балкону второго этажа поднимались плети виноградника. На зиму их не убрали, и после снегопада эти черные извивающиеся лианы превратились в мохнатые белые канаты. Я отступила за эту оригинальную завесу, чтобы не торчать на дороге у других пешеходов, первый из которых должен был рискнуть пересечь след черной кошки вместо меня.

Долго ждать не пришлось. Едва я спряталась в винограднике, как по узкой дорожке к подъезду протопал среднего роста гражданин в темной куртке с капюшоном. На ходу он негромко, но с большим чувством материл зажравшихся гадов, которым восемнадцати градусов по Цельсию в квартире недостаточно, им все двадцать пять подавай, а как за отопление платить, так они орут, что дорого.

Дядя, в котором по монологу угадывался работник РЭПа, пинком распахнул дверь в подъезд, широко шагнул внутрь и со словами: «А у сантехника зарплата такая, что хоть в гроб ложись!» – действительно ухнул в какую-то могилу. Дверь на тугой пружине шумно захлопнулась, я изумленно открыла рот, но предпринять ничего не успела. Следом за рэповским сантехником в подъезд вломился детина в легкой, не по погоде, кожаной куртке и без головного убора, но зато в перчатках. Прежде чем шустрая дверь закрылась, я успела увидеть, как падает и этот второй гражданин.

– Однако черная кошка – это сила! – пробормотала я, не рискуя двигаться с места из опасения, что двумя несчастными случаями мощь темных чар не исчерпалась. – Три – счастливое число! – сказала я себе и забилась поглубже в тень заснеженного виноградника в ожидании третьего счастливчика.

– Попалась! – обрадованно прошептал Саня Колокольцев, услышав в подъезде ожидаемый шум падения.

– Как минимум перелом, а то и два, – по звуку диагностировал Леша. – Дальше она никак не пройдет! Но пасаран!