Дмитрий Щеглов - Лапти болотного князя

А сегодня встретил меня на улице, и сам устроил форменный допрос. Он, что у тебя в ЧК работал? Я ему выложил, как на духу, что в шприцу была касторка, и так мы двигали на престол красавицу Катеньку. А про то, что мы с тобой лазили на болото, дед не знает, так что можешь спокойно корчить из себя, несправедливо обиженного и приезжать обратно.

Дед твой ушел видно тебя воспитывать, а дальше вообще хохма была. В милицию пригласили Зенона и спросили, откуда у него старинная икона? Он сказал – из скита за болотом. Еще меня спросили, почему Зенон в княжеской одежде оказался, не ограбил ли он меня? Я ответил, что добровольно отдал, а в милиции засмеялись.

Мне показалось, что меня сейчас отпустят, но в отделении неожиданно появился режиссер Михалыч. Пришел, якобы узнать, не нашли ли его джип, а когда увидал икону, и узнал откуда она, то заявил, что это собственность его предка. Нас всех повели к начальнику милиции.

– Чем подтвердите? – спросил он насчет иконы. Михалыч сковырнул на шпонке круглую затычку похожую на сучок и вытащил из тайника письмо. Вот мол, ему мать старушка открыла страшную тайну перед смертью, про скит и прочее. Похоже, что не врал, это послание в иконе было оставлено ему. Оставлено специально за болотом. А туда ведь дойти еще надо!

Макс, клянусь, я сразу его раскусил. Михалыч оказался трусом, сам побоялся лезть за этой схоронкой, и распустил слух, про икону – Андрея Рублева, а мы все, на эту приманку клюнули. Только он подумал, что полезут Князь, или каскадер Андрей и ошибся. Тем по болотам шастать, как по асфальту. У них он ее и собирался перехватить потом. Что-то тут у него не срослось, я думаю. Наталья Сергеевна, когда записывала нас на эпизод, тоже просекла фишку. Иначе откуда бы Зенон-Наполеон узнал про Андрея Рублева? Сечешь? Сродственник ведь он ей.

А икона на самом деле оказалась туфтовою, девятнадцатый век, никакой ценности не представляет, если не считать, что в нем было спрятано это письмо важное для самого главного режиссера. Помнишь, когда нас принимали в массовку, Михалыч спросил, слышал ли я историю про отшельника в скиту? Я потом у своей бабки спросил, что это за история, и вот что она мне рассказала.

После революции, когда белые рванули за границу, наш помещик князь, то ли Одоевский, то ли Водоевский, решил остаться в России. История эта темная и романтическая. Сам понимаешь, как перед войной с такими поступали, строем и в Сибирь. А может и грехи за ним какие водились, власть то прежнюю он не особо любил или еще что за ним было… Но, однажды, кажется в тридцать седьмом, не дожидаясь, пока за ним приедут, князь решил податься в бега. Граница тогда была на замке, так просто на ту сторону не перейдешь, куда ему было деваться? Он и двинул в родные, в наши края, где у него раньше было имение. А в имении, здрасте я ваша тетя, уже давно санаторий рабочих камвольного комбината. Санаторий то санаторием, а обслуга, как жила тут при князе, так и при Советах осталась прежней.

А князь, говорят, видный был, красавец кавалергард, усы, как у кота, вечером он и постучался в окошко той, что по ночам к нему бегала, когда он еще барином здесь жил. Старая любовь у них не заржавела, а наоборот, по новой, как цветок расцвела. Долго ли, коротко ли, а всему приходит конец, Его – узнали. Пока сообщили в ГПУ, пока те приехали, его и след простыл, как сквозь землю провалился. А куда, никто не знает!

Только бабка говорит, у них в деревне слушок глухой пополз, что за Макеевым, непроходимым болотом, якобы скит появился и там кто-то живет. А потом несколько раз в лесу, рядом с болотом встречали Овдотью, кухарку из бывшей барской усадьбы. А перед самой войной у нее родился ребеночек, мальчик.

Вот такую историю она мне рассказала, про отшельника и скит. Жалко только, что я ее поздно услышал.

Ладно, продолжу, что дальше в отделении было. Михалыч вытащил из тайника письмо и сует его начальнику милиции под нос. А письмо это было документ-завещание. В нем князь Водоевский, в здравом уме и доброй памяти, завещал все свое движимое и недвижимое имущество своему сыну, рожденному кухаркой Овдотьей. Сына он признавал единственным наследником, в чем и расписывался, составляя сей документ.

Макс, я тебе смысл письма передаю, там много чего еще было, но главное – это. Начальник милиции так и понял, что Михалыч обнаглел и как наследник просит обратно имение и все земли вокруг него. Начальник ему сказал, что еще закон о реституции [4]не принят и поэтому он не по адресу обратился. А я Макс, считаю, что даже если такой закон примут, нечего бардак у нас в городе разводить.

Михалыч стал выкобениваться, в позу встал, кричит, что плевать ему на реституцию вместе с проституцией, он и так богатый человек, а вот пусть милиция на основании этого письма подтвердит, что князь Водоевский был его законным дедом и документ ему соответствующий выдаст.

Макс, я сначала не понял, чего он хочет, а потом когда сообразил, мне аж нехорошо стало. Представляешь, наша милиция должна ему подтвердить, что он – князь. Уже четвертый князь за один день вместе со мною. Три – еще куда ни шло, а четыре – это перебор… Я сразу заявил протест, сказал им, что кухаркин внук, не может быть князем!

Михалыч обиделся, и посоветовал мне, не лезть не в свое дело. Он объяснил начальнику милиции, что если у него будет документ, справка из милиции, о том, что это письмо получено натуральным образом, а не подделка, то он сможет везде представляться князем, особенно за границей. Ему имущество не нужно, ему титул, имидж нужен.

И эта чухня, представляешь, чтобы получить подтверждение, что он князь, всю эту историю с кино затеял, всех нас подставил, половину чуть в болоте не утопил, Андрея Рублева приплел, и еще я подозреваю, что он сам джип отогнал в лес и свалил в овраг. Почему я так думаю? Во-первых, джип застрахован, а во-вторых, он до сих пор в овраге валяется. Если бы кто из наших его угнал, то давно бы на запчасти разобрал.

Макс, ты же меня знаешь, я не люблю в дураках оставаться. Если главный режиссер все это подстроил, чтобы получить подтверждение, что он настоящий князь, то не на того напал. Я ему каштаны не нанимался таскать из болота. Приехал кино снимать, пусть снимает, а наводить тень на плетень, неча. Когда начальник милиции начал писать какую-то бумагу Михалычу, я заявил, что он, со мной еще не полностью рассчитался.

– За что? – спросил начальник.

– Как за что, за то, что еще в начале лета я оттащил эту икону в скит за болотом и повесил ее на стену.

Михалыч за голову схватился. А в это время в кабинет начальника милиции зашли Князь и каскадер Андрей. Начальник, как оказалось, был первый день после отпуска на работе, ему с утра дали раскладку по самым крупным делам за прошедший месяц, а там фигурировали угнанный джип, подозреваемый Зенон, и эта старинная икона. Он спросил вошедших, кто они?