Брайан Випруд - Таксидермист

В мужской комнате, как обычно, народу было меньше, и я занял место у писсуара.

Не знаю, как остальная страна, но в Нью-Йорке реклама распоясалась. Пройди четыре квартала, принимая каждую рекламную листовку с порно или дешевыми костюмами – и наберешь полновесную кипу бумаги. На пару часов оставь машину на улице, и ветровое стекло будет залеплено не только штрафными квитанциями, но и листовками: смазка «Зум», грузчики и переезды «Топ-топ», жареные цыплята Барни. Идешь домой, а пол в подъезде усыпан меню китайских и индийских закусочных и суси-баров. У велорассыльных теперь сзади на сиденье крохотные рекламные щиты. У автобусов целые борта рекламируют телевизоры. Грузовички-биллборды колесят по улицам, предлагая водку, а такси с ног до головы расписаны рекламами свежего бродвейского шоу. Любой бытовой предмет, но который твой взгляд может упасть на одну миллисекунду, – чашки, палочки для мороженого, коктейльные мешалки, бутылочные крышки, обертки от жвачки, – набрасывается на тебя с важным сообщением о другом ширпотребе. И как ни старайся, нельзя не замечать «слоёнку». Кружки для колы и крышки бутылок, которые дурацкой игрой в поскребушки продвигают не только колу, но последний блокбастер или НБА. Спорим, никто из вас не отыщет в сети быстрого питания – да если на то пошло, то и почти нигде – банку из-под газировки, которая не служила бы лотерейкой. «Извините, попробуйте еще!» Это вряд ли.

А недавно какой-то Эйнштейн с Мэдисон-авеню решил, что для рекламы «самое оно» – общественные уборные. Пока ждешь в очереди, видишь стеллажи с бесплатными открытками, которые вообще-то рекламируют спиртное или автомобили. А у писсуара меня встретила наклейка фут на фут с рекламой «Клево-Формы» – того мыльного здорового напитка. А еще была пластиковая клетушка для писсуарного освежителя. Рекламу теперь лепят прямо на прицельную отметку, так что можно (особенно если ты мужского пола) поссать на продукт, который тебя хотят заставить купить. Эта, правда, содержала благонамеренное послание, хотя для многих, возможно, – и запоздалое предупреждение: «Скажи нет наркотикам». Не знаю как вы, а мне кажется, что Ларри Тэйты [61]нашего мира в своей алчности настолько завалили и перестимулировали нас своими двадцать пятыми кадрами, что мы уже не замечаем вообще никаких посланий. Оглядитесь повнимательней, насколько плотно пропитана рекламой наша жизнь, и вам покажется, что вас внезапно вывели из-под гипноза.

Я заметил, что картинки здоровой пары, лакающей «Клево-Форму», покрыты нацарапанными (ключами, чем же еще?) посланиями соратников по мочеиспусканию. «Доступ – это подчинение». «Черное-белое!» «Нет кодам». «Кури и размагничивайся». «Кто за кем следит?» «Привет, хуеплет». За исключением последнего, они показались мне гораздо интереснее вопроса, могу ли я поддерживать форму без «Клево-Формы». В отличие от рекламы, загадочные лозунги хотя бы будят мысль.

Я глянул на себя в зеркало – просто убедиться, что мои своенравные вихры еще скованы чарами «ПРЕДЕЛЬНОГО КОНТРОЛЯ, уровня 6, геля для волос» – и прошел обратно вдоль очереди у дамской комнаты. Я протиснулся сквозь галерею заблудших мальчиков-джайверов, и уже шагнул к столикам, как вдруг обернулся. Мне показалось, что я узнал женщину, с которой только что разминулся, – но ее уже не было. Я снова устремился было вперед, но заметил, с каким любопытством Энджи глядит на меня из-за стола, и решил, что все-таки следует посмотреть, кто была та, кого я, похоже, узнал.

По мере приближения к барной стойке мой взгляд нацелился на ее фигуру. Красное платье, маленький рост, полное тело, желтые волосы «ульем», но в памяти отпечаталось другое – ее крепкие короткие ножки. Забирая пелерину, она о чем-то говорила с тем, что косил под Бинга Кросби. Он положил руку на ее дряблый локоть, и они двинулись прочь в красные бархатные складки выхода. Обрулив Пернатую Леди и Гангстерский Пиджак, я оказался у гардероба как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бинг и дама в красном выходят на улицу. Они задержались, он дал ей прикурить от своей «зиппо». Я впился взглядом в ее профиль. Где-то я ее видел. И тут меня озарило – будто Mo ткнул пальцем в глаз Кучерявому. [62]Сквозь затворяющуюся дверь я услышал ее брюзжание:

– Хорошо б не на всю ночь.

Тут мое запястье поймала Энджи:

– Гарт, что происходит?

– Это была она!

Я подал гардеробщику номерок.

– Да ну!

– Точно.

– Тетя-кола?

– Что? А, нет. – Я схватил шляпу и потащил Энджи к выходу.

– Кто?! – завелась Энджи.

– Марта. Марти Фолсом. Ну, знаешь: хозяйка «Вечных вещных сокровищ».

Выходя из клуба, я прикрывал лицо шляпой – будто проверял свой размер головы или что-то еще столь же абсурдное. Но в маскировке не было нужды. Они отошли уже на полквартала и выходили на дорогу между припаркованными машинами. Бингова рука взлетела в воздух, и проезжавшее такси вспыхнуло стоп-сигналами.

– Марти?! Гарт, я ничего не понимаю. Ты уверен? Вместо ответа я бросил на нее косой взгляд:

– Черт, они садятся в такси.

Мы с Энджи кинулись в улицу с односторонним движением, вглядываясь в поток машин. Ни одного огонька «Свободно» в нашу сторону.

– Пошли.

Под руку с Энджи я поспешил к перекрестку, где такси с Марти и Бингом остановилось на светофоре.

– Постой! – Энджи рывком остановила меня, стащила туфли и рванула вперед; ее бархатная пелерина, развеваясь, мазнула меня по лицу. Я и понятия не имел, как мы рассчитываем догнать их и что будем делать, если догоним. Единственной мыслью было у меня схватить первую же свободную тачку и произнести текст, который мечтает услышать каждый таксёр: «ГОНИ ЗА ТОЙ МАШИНОЙ!»

Загорелся зеленый, и такси двинулось прямо через перекресток. Мы тоже бросились на другую сторону, но Энджи вдруг рванулась в сторону и вскочила на заднее сиденье свободного такси. Только оно не было установленного желтого цвета, и в нем не было медальона Городского департамента такси и лимузинов. А был в нем высокий рыжеватый мужик в итальянском велошлеме, гоночной фуфайке из спандекса и сандалиях на липучках, зависший над кожухом. То не было обычное такси; то не было даже двуколкой. То был ярко-зеленый педикэб. Знаете, трехколесный велик на анаболиках, современный рикша, недавнее дополнение к нью-йоркскому транспортному винегрету.

– Влезай! – Энджи отчаянно махала мне. Я колебался.

– Где пожар, ребята? – прогнусил рыжеватый вело-таксёр.

– Гони за той машиной! – Энджи показала рукой.

– Не вопрос, лапа. Только подскажи, за какой? Естественно: как все авеню и боковые улицы в центре в пятницу вечером, дорога была забита желтыми такси, и все – с пассажирами.

– Давай направо, она уже уехала вперед.