Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными

Закрыв глаза, я лежала и старательно обматывала воображаемый огрызок целиком. Сначала Денькиной подстилкой – бывшего детского байкового одеяла Лешика, затем толстым слоем ваты, а в довершение – двумя старыми зимними пальто свекрови, с которыми ей невозможно расстаться. Они помогают нашей бабуле возвращаться к сорок шестому размеру, то есть во времена трудной молодости. Платяной шкаф мама открывает по мере необходимости, но гораздо чаще, чем фотоальбомы, и ласково гладит плотную ткань по прозванию «бостон». Меховые воротники, обжираясь которыми, подавилась и передохла вся моль в квартире, давно канули в вечность. А кому нужны объедки? На бостон налетчиков-истребителей уже не хватило.

Процесс обматывания оказался очень трудоемким, притомил намного больше, чем простое пересчитывание белых слонов. Не помню, на каком куске мысленно распоротого для удобства и какого по счету пальто я уснула. Зато хорошо помню, как сорвалась с постели от звонка в дверь. Первое, что пришло в голову – вернулась с дачи наша бабуля, а я так и не ликвидировала следы своего преступления – форменное издевательство над ее памятью и юностью. Да как меня угораздило до такого варварства додуматься?! Безрезультатно пометавшись при включенном свете по комнате в поисках лоскутов, а потом халата и обнаружив его на себе, понеслась открывать входную дверь. Очень удивилась, увидев на пороге полностью готовую к выходу Наташку, особо рассерженную тем, что спросонья я даже не поинтересовалась, кто звонил.

– А если бы тут стоял убийца с куском металлической трубы в руке? – строго вопросила она.

– Так я ж его заранее лишила убойной силы, – все еще плохо ориентируясь во времени и пространстве, пояснила я, протирая глаза.

– Освободи проход! – не слушая, заявила Наташка. – Почему еще не готова? Время уже почти три часа! Кто ж так поздно ходит «на дело»?!

Я тихо ахнула. Практически не отдохнула, до засыпания и в процессе сна продолжала кромсать бабулину «память» и обматывать ей трубу. Неудивительно, что проспала и не выспалась.

– Будильник не звонил! – Оправдание себе придумала уже на бегу.

– Этого не может быть! Я сама ставила его на два часа… Только, кажется, забыла включить режим трезвона. Все равно! У тебя должна была сработать интуиция. Оставь покрывало в покое! Нашла время застилать кровать. Значит, так, я спускаюсь, завожу машину. Три минуты тебе на то, чтобы напялить обувь и закрыть квартиру. И не забудь надеть джемпер – на улице в одном лифчике прохладно.

Наташка ушла, а трех минут на сборы мне хватило с лихвой. Успела даже повязать на шею легкий платочек – вдруг придется прикрыть личико. Как ошпаренная вылетела из подъезда и понеслась прямо к «Ставриде», забыв, что она на временном приколе. Фарами «Шкоды» Наташка указала на мою оплошность, и я, не сбавляя скорости, обежала какую-то иномарку, задев ее сумкой. Ох, она и развопилась! Больше Наташки, которая, едва я запрыгнула в машину, рванула так, как будто уходила от погони. Впрочем, подруга вскоре умолкла, сменив гнев на милость. Приятная прохлада, одиночные встречные машины, скорее радующие своим появлением, настраивали на спокойный лад. Город, умытый перед сном теплым дождем и обласканный мягким звездным светом, мирно спал. Правда, некоторые окна многоэтажек еще светились, но уж очень уютно. Рекламные огни и витрины магазинов казались загадочными. Удивительное чудо – ночные московские улицы. Я не выдержала и поделилась всем этим с умолкнувшей Наташкой. Она не замедлила фыркнуть:

– Если где-то светятся окна, значит, там кто-то болен. Или проснулся маленький ребенок и сонная мама мечтает только о том, чтобы он поскорее опять заснул. Не менее сонный папа, если он есть, – о том, чтобы смотаться в долгосрочную командировку, где можно как следует отдохнуть и выспаться. А ночные московские улицы маскируют маньяков, бандитов и проституток. У нас с тобой вот тут, – она постучала сжатыми в кулак пальцами себе по голове, – вмонтированы абсолютно разные приборы ночного видения. Ах ты, Господи, проскочила светофор на желто-красный свет. Вот если сейчас подвернется какой-нибудь гаишник, ни за что не остановлюсь. Вдруг он ряженый? Знаешь, мне и самой не по себе от своих мыслей.

И подруга забормотала просьбу, адресованную своему ангелу-хранителю, не мешкая, присоединиться к нам в нашей поездке.

Оставшийся путь мы проделали в полном молчании – в думах. Каждая о своем. Наташка – о хорошем месте для парковки машины, я – об удобных спортивных тапочках, которые не мешало бы приобрести. Возможно, поэтому мы и не уделили должного внимания тому, что в подъезде Светланы Константиновны не горит свет на втором, третьем и четвертом этаже. Разумеется, если бы он отсутствовал только на третьем этаже, мы бы задумались, а так… Впрочем, никаких осложнений это не вызвало. Обе мы прихватили с собой одинаковые фонарики, только мой следовало предварительно поставить на подзарядку. Луч света, который он выдавливал из себя, был слишком рахитичным.

У Светкиной двери Наташка потребовала пощадить «прожектор», передав мне свое «светило», а сама полезла за ключами. Потом у нее что-то не заладилось. Она долго возилась у двери, пытаясь совладать с замком. Время от времени я мешала, настойчиво шепча о печати. Похоже, в ответ она чертыхалась. Наконец раздался легкий щелчок. Облегченно вздохнув, подруга боком толкнула дверь и вошла в квартиру. Мне совершенно не хотелось оставаться одной на темной лестничной площадке, и я сразу же ввалилась следом.

– Не наступай на пятки! – зашипела Наташка. – Блин, не могу нащупать выключатель!

– И не надо, – тесня ее вперед и закрывая дверь, также шепотом приказала я. – Нельзя, чтобы заметили нашу освещенность.

– Так здесь же, прости за выражение, прихожая! Если эту нору можно таким названием осчастливить, – чуть громче выразила Наташка. – Сейчас двери в комнаты закроем, никто и не увидит. Да и кому видеть-то? Все спят.

– Враг не дремлет! – заявила я, первой нашарила выключатель и, противореча самой себе, щелкнула кнопкой, предварительно зажмурившись. Не хотелось ослеплять себя внезапной вспышкой света. Ослепило другое – догадка, что света не будет. В то мгновение подумала, что лампочка перегорела. В Светкину квартиру мы наведывались только днем, проверять наличие света в прихожей не было оснований.

Я протиснулась вперед. Наташка не возражала. Высвечивая себе путь уже моим слабосильным фонариком, мы отправились дальше, тихонько переругиваясь по поводу моей чрезмерной осторожности. Именно Наташке взбрело в голову обойти дозором всю квартиру, чтобы убедиться в отсутствии привидений – покойной матери Светланы, которую мы вообще в глаза не видели, и Арефьева, которого, к сожалению, если и видели, то мельком. Пластиковый мешок и гроб – атрибуты, не располагающие к долгому общению с незнакомцами.