Дональд Уэстлейк - Дайте усопшему уснуть

— Страховая компания. Вы работаете в страховой компании.

— Нет, нет, вы меня с кем-то путаете… — ответил Энгель, пытаясь высвободить руку и норовя выскочить за дверь.

— Ваше лицо мне знакомо, — стоял на своем Каллагэн. — Где вы работаете? Что вы..

Раздался визг, и разговор был окончен. Звук напоминал скрип тормозов товарного поезда. Все застыли на месте — и Энгель, и Каллагэн, и полицейские, прощавшиеся с телом. Рука Энгеля замерла на дверной ручке, пальцы Каллагэна окаменели у него на рукаве.

Все головы с хрустом повернулись на звук. В гробовой тишине в дверях появилась черная фигура. Она театральным жестом отбросила портьеру. Губы алели на мертвенно-бледном лице, багровый лак, покрывавший ногти белых пальцев, был похож на капли крови. Ее худая бледная рука шевельнулась, и палец, увенчанный рубиново-красным ногтем, указал на Энгеля.

— Этот человек, — изрекла она надтреснутым голосом. — Этот человек умертвил моего супруга.

— Энгель! — заорал Каллагэн. Он выпустил рукав Энгеля, ликующе щелкнул пальцами, но тут до него дошел смысл слов женщины. Каллагэн воскликнул «Эй!» и снова схватил Энгеля за руку.

Но было поздно. Энгель уже успел выскочить в дверь и добежать до середины лужайки. Перепрыгнув через неоновую вывеску «салона скорби», он добрался до тротуара и во все лопатки дунул прочь.

Сзади раздались крики «Держи его!», послышался топот дешевых грубых черных башмаков, закупленных в магазине, снабжающем армию и флот. Отстав на полквартала, толпа раскрасневшихся полицейских в белых крагах и темно-синих мундирах мчалась за Энгелем.

Он пересек оживленную улицу, едва не угодив под автобус, легковушку, грузовичок газеты «Геральд трибьюн» и «барракуду». На перекрестке все на миг смешалось, полицейские и автомобили шарахались друг от друга. Половина полицейских остановилась посреди мостовой, подняв руки, чтобы перекрыть движение и пропустить вторую половину, но вторая половина никак не могла обойти первую, «барракуда» и автобус тоже застряли, моторы их заглохли, как и мотор «мустанга», притормозившего сразу за «барракудой». Девица, похожая на художницу, ехавшая на мотороллере, тоже остановилась, решив из чистого любопытства посмотреть, что происходит.

И все-таки многие полицейские умудрились проскочить и возобновили погоню, крича, чтобы Энгель остановился, сдался и прекратил оказывать сопротивление при аресте.

Энгель тем временем удалился на целый квартал, и у него закололо в боку. Впереди курсант полицейской академии в сероголубом мундире говорил что-то в трубку телефона полицейской связи, стоявшего на углу. Энгель увидел, как курсант быстро повесил трубку и, достав дубинку, осторожно вышел из-за столба, на котором висел телефон. Слева зиял проулок, стиснутый то ли складскими помещениями, то ли цехами завода. Энгель быстро прикинул, как лучше поступить, ничего не решил и юркнул в проулок.

По бокам тянулись грязные кирпичные стены, взметнувшиеся на высоту шести этажей, а в конце проулка виднелся деревянный забор из трухлявых стоявших торчком досок. Это шаткое сооружение покосилось и едва не падало. В заборе была калитка. Энгель бросился к ней, напоминая всевышнему, что он не убивал Мерриуэзера, а вчера утром даже посетил храм божий. В итоге калитка открылась после первого же толчка. Энгель шмыгнул за забор и закрыл ее за собой. Тут тоже был проулок, посреди которого стоял большой черный грузовик. Мотор его тихонько урчал на холостом ходу. Рядом к забору прислонился толстый деревянный брус, которым, очевидно, запиралась калитка, снабженная для этой цели скобами. Энгель засунул в них брус, и тот идеально подошел по размерам.

Спустя секунду на калитку обрушилась ревущая лавина полицейских. Калитка выдержала, забор тоже, потому что его подпирали толстые балки. Полицейские перестали ломиться и заорали: «Открывай! Открывай!»

От двери до стены справа громоздился штабель бочек из-под мазута, укрепленный веревками и дощатыми подпорками. Энгель вышиб доски, порвал веревки, и бочки с грохотом покатились вниз, забаррикадировав калитку. Теперь полицейским понадобилось бы минут двадцать, чтобы расчистить завал и освободить путь.

— Открывай! Открывай именем закона!

Энгель побежал дальше. Аллея с этой стороны забора была шире, но все равно Энгелю пришлось протискиваться между стеной и бортом грузовика, стоявшего кузовом к забору, из-за которого доносились крики и грохот. Когда Энгель добрался до кабины, то увидел, что она пуста, и проворно влез за руль. Не забыв включить первую передачу, он выехал из проулка, меньше чем за минуту обогнул квартал и загнал грузовик задним ходом в набитый полицейскими проулок с другого его конца. При этом он мельком увидел среди легавых и курсанта, который с жаром и вожделением колотил по забору дубинкой. Ни один полицейский не заметил, как грузовик втиснулся в проулок, будто пробка в бутылку. Ну, а потом было уже поздно.

Когда Энгель заглушил мотор и сунул ключ зажигания в карман, над проулком поднялся новый громовый стон, полный ярости и отчаяния.

Энгель как ни в чем не бывало пошел прочь и бросил ключ зажигания в канализационный колодец на углу, где все еще царила сумятица. Возле «барракуды» и «мустанга» дрались на кулаках двое парней в спортивных костюмах. Автобус окружила толпа. Две полицейские машины с горящими мигалками перекрывали перекресток, а четверо патрульных стояли вокруг похожей на художницу девушки на мотороллере, которая во всех подробностях объясняла им, что случилось. Толпа людей охватывала эту группу широким кольцом, и в задних ее рядах уже ходили самые фантастические слухи.

— Извините, — бормотал Энгель. — Прошу прощения. Извините.

Он пробрался сквозь толпу с одного края, обогнул похожую на художницу девушку и четверку ее внимательных слушателей, застрявший автобус с его рассерженными пассажирами и рассыпавшимся в извинениях водителем, растолкал народ на другой стороне перекрестка и зашагал обратно к салону скорби. Он еще не получил ответов на все свои вопросы.

Крыльцо опустело. Никто не прощался с телом в ритуальном зале. Но в вестибюле по-прежнему стояли верные стражи — тумба и человек. Обращаясь сразу к обоим, Энгель сказал:

— Я из полиции. Мне надо поговорить с миссис Мерриуэзер. Меня прислали выяснить, что случилось. Где она?

— Не знаю, сэр. Я не видел, чтобы она выходила. Значит, она, наверное, где-то в задних комнатах или наверху.

Энгель вошел в коридор и зашагал по нему, по очереди открывая двери и заглядывая в комнаты. Времени у него почти не было. Зато был весьма нехитрый замысел: отыскать миссис Мерриуэзер, похитить ее, увезти в укромное местечко и выяснить, что ей известно о Чарли Броди и о людях, имевших доступ к его телу, после чего убедить новоиспеченную вдову, что он не убивал ее супруга, и привезти обратно в дом скорби. Но прежде всего надо, разумеется, ее найти.