Юлия Климова - Грымза с камелиями

– Это она убила того мужчину, – зашептала Екатерина Петровна, тыча в меня половником.

Закатив глаза, я постучала пальцем по виску, что переводилось, как «что взять с этой сумасшедшей?»

– Почему вы так решили? – спросил Максим Сергеевич, явно не разделяя тот диагноз, который я только что поставила противной Дюймовочке.

– Она призналась, сама только что призналась... Говорит – и драгоценности она украла, и мужика убила.

Взгляд Максима стал вопросительным.

– Это была шутка, – улыбнулась я, – а вы, кстати, Екатерина Петровна, где в ту ночь были? Может, это вы парня загубили?

– Да как ты смеешь! – пропищала она, смешно тряся кулачками, и тут же спряталась за Максимом.

– Аня, пойдем со мной, – сказал Максим.

Попрощавшись с остатками кофе, забыв о мечтах, я поплелась на очередной допрос. Отскочив в сторону, Екатерина Петровна вжалась в стену. Наверное, бедняжка не сомневалась, что я ее скоро убью. Я не смогла сдержаться от маленькой шалости – резко повернулась в ее сторону и крикнула:

– Отдай свое сердце!!!

Екатерина Петровна завизжала тоненьким голоском, блюдце и чашка на столе звякнули и задрожали. Максим, нарушив профессиональную этику, выразился витиевато и, мягко говоря, нецензурно, и я от удовольствия захихикала. Как же было жаль, что девчонки этого не видели – уверена, они бы мной гордились.

Оставив Екатерину Петровну на кухне, мы направились в комнату Максима.

– Ты понимаешь, что убили человека, и это не шутки? – грозно спросил он, хлопая дверью. – Убийца, возможно, находится в радиусе одного километра, я устал от твоих милых шуток!

– Извините, – пожала я плечами и изобразила на лице виноватую улыбку, – просто она противная. Это же уважительная причина, не так ли? Я знаю, вы хороший человек и поймете меня, очень прошу – не сердитесь.

– Какие новости? – спросил Максим, улыбаясь.

– Никаких, – я взяла со стола журнал, уткнулась в обложку и покраснела. Что со мной, я что, действительно покраснела?...

Вообще-то, у меня была новость – прекрасная и личная, но о ней я никому не могла рассказать.

– Как провела выходной?

– Так вы же знаете: ходила к своим, хоть родню повидала. Мама без меня долго не может, сразу садится вычеркивать меня из завещания. С девчонками поболтала, понаблюдала, что да как...

– Вот этот момент меня и интересует, ты же у нас девушка внимательная: что видела, что слышала?

Я решила побаловать Максима нарытой информацией.

– Девчонки рассказывали, что Степан, когда узнал, что вы собираете данные, бросился паковать чемоданы, вроде Егор с Вероничкой поругались... собственно, ничего интересного...

Максим кивнул.

– А вы что-нибудь узнали про них?

– Степан действительно сидел, сейчас нигде не работает, Егор и Вероника – брат и сестра, это ты знаешь, она тоже нигде не работает и не учится...

– А что связывает Степана с этим молодняком?

– Не знаю, думаю, до приезда сюда они даже не были знакомы.

– Тогда почему они живут в одном домике? Он довольно тесный.

– Возможно, просто экономят деньги?

– Слишком вы все просто объясняете, – нахмурилась я, – и вообще, меня вы всегда и во всем подозреваете, а других, как я погляжу, нет.

– Каждую ситуацию надо рассматривать с нескольких сторон. Как вариант – они просто подружились и стали жить вместе, а может, есть у них цель, которая их и объединяет.

– А про Служакова вы что-нибудь узнали? Откуда он, что за человек?

– Пожалуй, всего я тебе рассказывать не буду, думаю, тебе это неинтересно.

– Очень интересно, – слишком поспешно выпалила я.

Максим внимательно посмотрел на меня, достал сигарету и распахнул окно.

– Он тоже сидел в тюрьме, недавно вышел. Особых занятий у него не было, воровал, избивал, пил и так далее.

«Хорошо, что он не связывает Служакова с Осиковым... хотя, может, уже и связывает, да только мне не говорит об этом, – подумала я, сдерживаясь, чтобы не попросить сигарету. Я посмотрела на Максима: – Нет, мне кажется, так далеко в своих теориях он не зашел».

– Что-то все вокруг – бывшие заключенные... – сказала я задумчиво.

Мы с Максимом встретились взглядами, и в наших головах родилась одна и та же мысль...

– А если Степан и Служаков вместе сидели... – начала я.

– И если они знают друг друга... – продолжил Максим.

– Что бы вы без меня делали? – самодовольно сказала я и надулась как индюк.

– Мне надо позвонить, – вместо похвалы бросил Максим и, взяв телефон, поспешно вышел из комнаты.

Стоило талантливому человеку взяться за расследование (это я о себе), как дело тут же сдвинулось с мертвой точки!

Мобильники в доме не очень хорошо работали, что было мне на пользу – Максим вышел, а я осталась одна в его уютных апартаментах.

В ящиках комода ничего интересного обнаружить не удалось. На столе валялись какие-то распечатки: имена и адреса в столбик (не все фамилии были мне знакомы). Напротив моего имени стояло три вопросительных знака и один восклицательный. Ничего себе! Под газетой я обнаружила карту Осикова с крестиком, обозначающим охотничий домик. Вздохнув, торопливо положила все на место.

Карта! Крестик... Коробка! Коробка на балке под самой крышей!!! Только в этот момент я о ней вспомнила – вот что делает с нами любовь.

Я бросилась к двери, потом обратно, потом опять к двери. Как мне ее переправить девчонкам?! Как?! И что делать дальше?

Воронцов сидел на скамейке около дома. Я устроилась рядом, и он тут же взял меня за руку. В этом вопросе я проявила полное смирение. Сидели мы молча, практически не шевелясь, пока Галина Ивановна не скрипнула дверью. Я осторожно попыталась высвободить руку, но Виктор Иванович крепче сжал мои пальцы – и все же битву выиграла я. Не хотелось видеть изумление в глазах общественности, не хотелось глупых вопросов, не хотелось ничего, что могло хоть как-то нарушить царившее в душе тепло.

– Новости есть? – спросила Галина Ивановна, поправляя волосы нервными движениями. Выглядела она хорошо – опрятно и свежо, утрата колье на ее внешность сильно не повлияла.

– Пока все на том же месте, думаю, особого смысла находиться здесь нет, так что я поговорю с Максимом, и, надеюсь, через пару дней мы вернемся в Москву.

– Что?! – изумилась я. Что ни день, то сюрприз! Коробка, обтянутая тканью, запрыгала перед глазами.

– Пользы от нас особой нет, – спокойно ответил Воронцов, – а находиться здесь при сложившихся обстоятельствах мало радости. Поедем в Москву.

Он посмотрел на меня так нежно... В эту секунду я почувствовала, что обманываю его, что предаю что-то важное. Почему? Почему?

– Вот и хорошо, меня здесь все угнетает, – теребя на пальце золотое кольцо, сказала Галина Ивановна. Повернувшись в сторону двери, она крикнула: – Женя, долго тебя ждать?