Юлия Климова - Принудительное влечение

Вопросы были лишними. Ольга улыбнулась ей и сказала:

– Я тебе сейчас чаю налью, есть еще бублики, хочешь?

– Давай бублики, давай много бубликов, – закивала Ирочка, хотя и была сыта.

Он не позвонил в одиннадцать, хотя обещал. Он не позвонил в двенадцать, в час, в два… Ирочка сидела на диване, держа в руках мобильный телефон. Тихая и грустная. Ольга мысленно точила огромный топор палача о шершавый, закругленный камень – искры летели в разные стороны, обещая жестокую расплату.

С одной стороны, панику можно было назвать преждевременной, но с другой – интуицию не проведешь.

– Ты же сама сказала, что у него репетиции, не забывай – он занятой человек. Актеры вообще не принадлежат себе, они принадлежат народу, – утешала, как могла, Ольга.

– Я позвонила в театр, – ответила Ирочка, – нет у него сегодня никаких репетиций, только вечером роль в спектакле.

Соврал, гад! Ольга нахмурилась и мысленно перешла к виселице. Узел на веревке надо сделать хороший, чтобы не сорвался…

– Тогда позвони на мобильный, мало ли какие дела у человека.

– Он трубку не берет.

– Так, может, у него репетиции не в театре, а на съемочной площадке, вот и занят по самые уши, – с трудом уже находя доводы, предположила Ольга.

– Он сейчас нигде не снимается и в этом году не планировал.

А если запихнуть его в бочку, залить цементом и с обрыва в море?

– Сиди здесь, я сейчас приду, – прочеканила Ольга, выходя из комнаты.

– Ты куда?

– С Сергеем Юрьевичем побеседую.

Уваров, услышав это, отложил газету в сторону и приготовился к очередному шоу под названием «Здравствуйте, я – Поливанова Ольга Дмитриевна, спасайтесь кто может». Во время завтрака повздорили, пообедать спокойно, видимо, тоже не придется.

– А скажите-ка мне, Сергей Юрьевич, – начала Ольга, заглядывая в кастрюлю с борщом. – Что у вас, мужиков, внутри?

– Сердце, легкие, печень…

– Это понятно, – отмахнулась она, звякая крышкой. – А душа у вас есть?

Уваров сделал один неутешительный вывод – Ольга в данную минуту зла на мужское население земного шара, и ему, как единственному представителю, находящемуся под рукой, сейчас придется отдуваться за всех.

– Есть душа, – ответил он.

– Врете вы все, ничего у вас нет.

– Я лучше знаю.

– Ну, вот допустим, вы познакомились с девушкой, хорошей и доброй…

«Похоже, речь пойдет об Ирочке», – подумал Уваров.

– Она вам выказывает свою симпатию. Что вы будете делать?

– Приглашу ее в музей или библиотеку, – сдерживая улыбку, ответил Сергей. Сейчас бы встать, подойти к ней близко, притянуть к себе… Нет, что-то у них там случилось, придется пока поработать домашним психоаналитиком.

– Я серьезно с вами разговариваю, – гневно сверкнула глазами Ольга.

– Ты все равно меня не услышишь, – сбиваясь с «вы» на «ты», ответил Сергей.

– Это почему?

– Потому что ты сейчас настроена агрессивно и хочешь услышать только одно – «я, конечно же, потащу ее в постель». Тут-то ты обрадуешься, запустишь в меня кастрюлей с борщом и закричишь: «Я так и знала, я так и знала!»

– А вы действительно потащите ее в постель? – Брови сдвинулись, не предвещая ничего хорошего.

– Не исключено, – ответил Уваров.

– Я так и знала! Я так и знала! – топнула ногой Ольга.

– Кастрюлю только не трогай, – улыбнулся Уваров.

Ольга с грохотом подвинула стул, села и стала испепелять Сергея взглядом. Ей хотелось получить хоть какой-нибудь утешительный ответ хоть на один из своих вопросов. Ну не может Ларионов так поступить с Ирочкой, ну должна же у него быть душа.

– Но почему для вас все так просто? Почему у вас ничего внутри не болит.

– Ольга Дмитриевна, поверите, у меня все дико болит, и началось это именно в тот день, когда вы переступили порог моей квартиры, – заулыбался Сергей.

– Я настаиваю на серьезном разговоре!

– Хорошо, – сдался Уваров.

– Вот почему вы можете провести с девушкой пару часов, заморочить ей голову, а потом сделать вид, будто ничего между вами и не было?

– Женщины временами поступают так же.

– Не увиливайте.

– Мне сложно отвечать за всех мужчин, давайте перейдем конкретно на мою персону, и я вам все честно расскажу.

– Ладно, – протянула Ольга и поднялась со стула. Абстрактный разговор устраивал больше: как-то боялась она узнать об Уварове свыше того, что способна выдержать ее нервная система. Можно сто раз говорить себе – он всего лишь психоаналитик, но сердце выстукивает: «Он не такой, как все, он нравится, нравится, нравится…»

– Вы когда-нибудь использовали женщину в своих… бессовестных целях?

– Переспал и бросил? – уточнил Сергей.

– Да!

– Использовал.

– В этом можно было и не сомневаться! – хлопнула ладонью по столу Ольга, да так сильно, что тут же сморщилась от боли. – Вы потом сожалели об этом?

– Нет.

– Вам не хотелось ее вернуть?

– Нет.

– Почему?

– Потому что она не была похожа на вас, Ольга Дмитриевна, – тихо ответил Уваров. Встал и подошел к Ольге. – У нее не было таких дерзких глаз, таких притягательных губ, она не сводила меня с ума с утра до вечера, и я не забывал рядом с ней обо всем на свете.

Сергей притянул Ольгу к себе, погладил пальцами ее шею, взял за подбородок и заглянул в наполненные нерешительностью, сомнением и желанием глаза. Она, точно под гипнозом, подалась вперед, но в сознании мелькнула уже родная и, похоже, обманутая Ирочка…

– Все вы одинаковые… – прошептала Ольга, вырвалась из крепких рук и побежала по коридору в комнату. Увидев подскочившую с дивана Ирочку, она притормозила, отдышалась и выпалила: – Где мои успокоительные капли?!

До Ларионова Ирочка все же дозвонилась, но это не принесло ожидаемого облегчения. Он был холоден, равнодушен и сказал, что сам ее разыщет, когда будет время. Ольга уже мысленно не вешала его на реях, она всерьез подумывала о тяжелом прохладном пистолете, который сослужит ей верой и правдой.

Чтобы как-то отвлечь Ирочку, она принялась вслух вычислять убийцу Самаринского. Подозреваемые, точно страницы книги, были досконально изучены и «замусолены до дыр». Больше всех подозрение вызывал Песиков – мотив есть, осталось только доказать, что наезд на его папашу совершил Илья Петрович. А почему бы и нет? Самаринский убил его отца, а Песиков, вычислив горе-водителя, пристроился к нему изливать душу. Илья Петрович ничего не подозревал… и был убит в подходящий момент.

Преступление могла совершить и Лидочка, кому как не ей знать расписание начальника. Все же он поматросил да и бросил, кому это понравится. А алиби придумала.

Пристяжникова Ада Кирилловна – «Ягодка». Особо придраться не к чему, если не считать, что дополнительное имечко она себе придумала на букву Я. Надо бы узнать, сколько месяцев-лет этому брелку, а то, может, Ада Кирилловна отпадет сама собой – сорок пять лет ей стукнуло не так давно.