Варвара Клюева - Не прячьте ваши денежки

— Вы — просто маг, Михаил Ильич! — восхитилась я. — Как вам удалось столько разузнать за такой ничтожный срок? Неужели у милиции вашего округа везде есть свои осведомители?

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — отбрил меня Полевичек, впрочем, вполне беззлобно.

— Намек ясен. — Я рассыпалась в благодарностях и быстренько свернула разговор.

Следующим на очереди был Селезнев. Я знала, чем объясняется его настойчивое желание услышать мой голос, — вчерашним бурлением страстей на Петровке. Мне страшно не хотелось лгать и изворачиваться, отвечая на его вопросы, но я понимала: успокоить Дона необходимо, иначе он совсем сорвется с катушек и сотворит что-нибудь такое, с чем даже любящий Песич не станет мириться.

Я обдумала проблему со всех сторон и, как всегда, нашла безупречное решение. Пусть с Селезневым объясняется Сандра — моя питерская подруга и объект нежной привязанности капитана.

Набрав код Питера и рабочий номер Сандры, вместо ожидаемого горячего приветствия я услышала торопливое: «Ты не могла бы перезвонить попозже?»

— Нет, — отрезала я. — Я займу у тебя меньше минуты. Засекай. Ты должна как можно скорее позвонить Дону и заверить его, что у меня все под контролем и в ближайшем будущем тюремное заключение мне не грозит. Запомнила?

— Ох, Варька! — выдохнула Сандра. — Что ты опять натворила?

— Тебе же некогда меня слушать! — не удержалась я от маленькой мести. Пока! — И нажала на рычажок.

Остальному населению, жаждущему облагородиться через общение со мной, я звонить не стала. Перебьются! Пусть постепенно привыкают к предстоящей разлуке со своим кумиром.

Теперь, когда с самыми неотложными делами было покончено, я нашла в себе силы по-христиански простить друзей, не ценящих моего блестящего остроумия. Кто знает, может, глубина моего юмора им просто недоступна! В любом случае, сейчас не время для мелких обид. Нам еще предстояло занести в таблицу новую информацию о подозреваемых, изучить записи Полевичека о следственном эксперименте и предпринять очередной мозговой штурм.

Я люблю, когда жизнь богата событиями. Затяжные периоды однообразного размеренного существования способны превратить меня — тихое, кроткое создание в злобную фурию. Однако на этот раз таинственная сила, не дающая мне завянуть от недостатка новых впечатлений, явно перестаралась. Начиная с субботнего вечера у меня не было оснований жаловаться на скуку и однообразие. Более того, в самой глубине моей души зарождалось робкое желание взять тайм-аут, отдышаться где-нибудь в тишине и покое лесной глуши, подальше от людской суеты. Но божок-авантюрист, взявший меня под свое покровительство, еще только входил во вкус. В его планах моя передышка не значилась — напротив, он готовил мне новое развлечение в виде скачки с препятствиями вслепую.

В роли его посланника выступила моя любимая тетка. Она позвонила в среду на рассвете.

— Знаешь, Варвара, мы так не договаривались! — услышала я сквозь сонную одурь ее голос, сердитый и тоже сонный. — Позвони своему Лужайкину и объясни, что будить даму спозаранку мужчина имеет право только в одном случае. И вовсе не для того, чтобы использовать ее как связную. — И она бросила трубку, не слушая моих невнятных извинений.

Вяло чертыхаясь, я набрала рабочий номер Полевичека. (Лида не сказала мне, куда звонить, но я решила, что на работе меньше шансов кого-то разбудить). Взяв трубку, Михаил Ильич не дал мне возможности передать ему теткино наставление.

— Варвара Андреевна, я только что прочитал сводку ночных происшествий по городу, — зачастил он, когда понял, с кем разговаривает. — Ночью к вам в квартиру вломился неизвестный злоумышленник. Сломал замок и напал на соседку, которая вышла на шум. Вернее, даже не вышла, а только открыла дверь. Преступник, видимо, услышал щелчок замка и притаился за дверью. Когда соседка открыла, он с силой толкнул дверь на нее. Женщина ударилась затылком об угол стены и потеряла сознание. После этого преступник не сбежал сразу, как можно было ожидать, а хладнокровно обыскал вашу квартиру. Перевернул все вверх дном и скрылся еще до того, как соседка пришла в себя и подняла тревогу.

Стыдно признаться, но первым моим чувством было чувство глубокого удовлетворения. «Несносная Софочка наконец-то поплатилась за свое любопытство! Может, хоть теперь она отучится совать нос в мои дела?» Потом наступило раскаяние.

— Надеюсь, она не сильно пострадала? — пробормотала я смущенно.

— Не очень, — успокоил меня Полевичек. — У нее сотрясение мозга в легкой форме. Полежит пару дней в постели, и все пройдет.

И тут нахлынула ярость. Как они посмели осквернить мой дом — прикасаться к моим вещам, рыться в моих бумагах, в белье! Думаю, если бы взломщик имел неосторожность попасться мне под руку в ту минуту, я бы вырвала у него сердце, а потом цинично сплясала бы над трупом.

От вспышки ярости проснулся, наконец, здравый смысл.

— Зачем этому подонку понадобилось вламываться в мою квартиру? Что он там потерял? Может, это домушник-любитель, работающий без наводки? Увидел, что в квартире пару дней не зажигают свет, и решил поживиться чем бог пошлет?

— Вряд ли, — отверг мою догадку Полевичек. — Случайный любитель унес бы все, что плохо лежало. А этот ничего не взял, по крайней мере, на первый взгляд. Только перерыл все и побил посуду. Не хотите подъехать домой, убедиться лично?

— И пообщаться с вашими коллегами? Спасибо, не хочу. После того, как Петровский вынес свой ультиматум, у меня нет ни малейшего желания сталкиваться с милицией. Если хотите, Михаил Ильич, могу отправить туда кого-нибудь из друзей. Они не хуже меня определят, все ли на месте.

— Ладно, присылайте друзей, — вздохнув, согласился Полевичек. — Только им будет сложно объясняться с участковым.

— А вы позвоните ему, предупредите. Наврите, что я в отъезде.

— И опорочить свое честное имя? Спасибо, не хочу, — передразнил меня Михаил Ильич. — Я предпочитаю обходиться без вранья. Скажу, что у вас неотложные дела и вы никак не можете вырваться.

Я саркастически хмыкнула:

— Ну, если это, по-вашему, не вранье, дерзайте! — после чего пошла будить помощничков.

Один только Леша проснулся сразу, не призвав на мою голову ни единого проклятия. Остальные проклятия изрыгали, и весьма энергично, но проснулись окончательно, только когда я уже заканчивала объяснять Леше, в чем дело.

— Если уж тебе так приспичило свести нас в могилу, могла бы избрать более гуманный способ, — проворчал Марк, подтягивая к подбородку простыню. Выйди отсюда. Дай нам одеться.

Пока они приводили себя в порядок, я готовила кофе и думала. «Если домушник не охотился за материальными ценностями, что ему понадобилось? Не связано ли это вторжение с цепью событий, начавшихся в прошлую субботу, и если связано, то как?»