Ирина Волкова - Люблю секретных агентов

— И ты полагаешь, что я поверю во всю эту чушь?

Сделав страшные глаза, я показала пальцем на стены и потолок. Ни за что на свете я не хотела, чтобы секретным службам Перу стало известно о подземельях инков. Пусть для всего мира эти тайные подземные ходы, а заодно и спрятанное в них шедевры доколумбова искусства так и останутся красивой древней легендой.

На шоссе, незадолго до того, как нас подобрала полицейская машина, Френк намекнул мне, что через годик-другой, когда будут окончательно улажены его дела с Висенте Уртадо де ла Верой, и наркобарон, вдоволь побесившись, забудет о том, что заплатил несколько миллионов долларов за технологию синтеза наркотика, который невозможно производить, он будет не прочь поискать золото инков в моей компании. Конечно, глупо было бы верить обещаниям цээрушника, но чем чёрт не шутит! Я представила себя с металлоискателем в руках, в каске с прикреплённым к ней шахтёрским фонариком, пробирающейся по тёмным и извилистым подземным ходам…

— Эй, ты собираешься завтракать? — вернул меня к действительности голос Луиса.

— Собираюсь, — вздохнула я.

Полиция обнаружила Аделу только на следующий день. Сначала полицейский вертолёт при помощи радара засёк "радиомаяк", поставленный на "джипе" подручными Рамона де ла Серра. "Джип" был брошен на окраине посёлка Рекена, расположенного на берегу Укаяли. После долгих расспросов полиция установила, что красивая молодая девушка с длинными волосами отплыла на баркасе "Летисия" к посёлку Табатинга, находящемуся на границе трёх стран — Колумбии, Бразилии и Перу.

Полицейский вертолёт догнал "Летисию" лишь на Амазонке, и недовольной Аделе пришлось прервать своё путешествие по перуанской сельве.

Поскольку никакого преступления Адела не совершила, полиция, под нажимом высокопоставленных знакомых Густаво Уренья доставила Аделу в Куско и вручила её живой и здоровой обезумевшему от счастья Бобчику.

Из Куско мы немедленно вылетели в Лиму, а ещё через четыре часа застёгивали привязные ремни на борту вылетающего в Мехико "Боинга".

Сидя у окошка рядом с Луисом, я пребывала в глубокой меланхолии. Приключения закончились как-то неожиданно и слишком быстро. Мы даже не успели съездить на озеро Титикака и посмотреть плавучие жилища племени уру. Ещё немного — и мы с Луисом расстанемся, возможно, навсегда. Он вернётся в Колумбию, а меня ожидает холодная заснеженная Москва.

— Не хотел говорить об этом в гостинице, — посмотрел на меня Луис. — Марсель Морли действительно имел косвенное отношение к убийству Чиана Бенвитуна.

— Да ты что? И тебе известно, кто его убил?

— Мои коллеги по работе связались с индонезийской полицией. Дело Бенвитуна уже закрыто и сдано в архив. Чиан, как и Марсель, занимался контрабандой и незаконной торговлей древностями. Он ухитрился увести из-под носа у китайской мафии золотую статую богини Атауни, датирующуюся вторым веком до новой эры, и, практически, бесценную. За этой статуей "Триады" охотились в течение нескольких лет. Держать у себя такое сокровище было слишком опасно, и Бенвитун договорился продать её за совершенно баснословную сумму своему старому приятелю Морли. Для конспирации обмен денег на статую должен был производиться через посредника. Триады выследили посредника и убили его, а потом послали убийцу и к Чиану. Киллер вошёл под предлогом, что хочет продать Бенвитуну кое-какие произведения искусства. Он намеревался застрелить Чиана, но увидев на журнальном столике меч, предпочёл воспользоваться им. В этом случае ему не пришлось избавляться от пистолета.

Индонезийская полиция уже давно следила за контрабандистами предметов искусства из "Триады". Полицейским было известно, что Адела не убивала Бенвитуна, но ей предъявили обвинение в убийстве, чтобы ввести мафию в заблуждение. В день, когда Аделу отпустили, полиция производила операцию по захвату преступников. Они арестовали убийцу и несколько крупных "шишек" из "Триады", а заодно вернули в музей похищенную оттуда пять лет назад статую. Так что, слова, которые Чиан произнёс перед смертью означали не "золото Атауальпы", как подумала Адела, а "голд Атауни" — "золотая Атауни". Люди, которые за вами следили, были из полиции. Марсель Морли, узнав о смерти посредника, опасаясь за свою жизнь, немедленно покинул страну. Вот и вся история.

— Здорово! — восхитилась я. — А я-то расстраивалась, что так никогда и не узнаю, в чём там было дело. Впрочем, у меня для тебя тоже есть кое-что новенькое. Можешь доложить своему начальству, что "Золото Атауальпы" никогда не появится в продаже.

— Что? — встрепенулся Луис. — Откуда ты знаешь?

— Дело в том, что растительный компонент, необходимый для его производства — это очень редкий вид плесени, растущей на мумиях, — объяснила я. — Эту плесень невозможно разводить в больших количествах.

— Ты что, издеваешься надо мной? — инквизиторски посмотрел на меня колумбиец.

— Да нет, я серьёзно. Я побывала в лаборатории, в которой производят "Золото Атауальпы", и даже испробовала на себе его действие.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?!!

— Всё равно это уже не имеет значения. Лаборатория больше не существует. Я её взорвала.

— Замолчи, — сказал Луис. — Не хочу тебя слушать. Ещё немного, и ты заявишь, что ты — императрица Тауантинсуйу .

Он даже не предполагал, насколько он был близок к истине.

— Не хочешь — не надо, — пожала плечами я, доставая из кармана пакетики с золотистым и белым веществами. — Возьми. Это мой прощальный подарок тебе.

— Что это? — покосился на пакетики Луис.

— "Золото Атауальпы" и плесень, из которой его производят, — объяснила я.

— Так ты не шутишь?

Колумбиец взял пакетики и осторожно прикоснулся языком к белому порошку.

— Как видишь, я снова тебя переиграла, — подмигнула ему я. — Только, ты должен пообещать мне, что в течение двух-трёх месяцев никто, кроме твоего начальства, не узнает о том, что секрет нового наркотика, наконец, раскрыт. Это для меня очень важно.

Я надеялась, что за пару месяцев Френк закончит свои дела с Висенте Уртадо де ла Вера и укроется в каком-либо безопасном налоговом оазисе. Мне не хотелось, чтобы по моей вине американец лишился своих миллионов.

Луис молча смотрел на меня с каким-то странным выражением на лице.

— Даже не знаю, задушить тебя или поцеловать, — наконец, произнёс он.

— Лучше поцелуй, — сказала я. — Ты же всё-таки полицейский. Тебе положено предотвращать преступления, а не совершать их.

— Ладно, — согласился колумбиец. — Но только сейчас ты расскажешь мне всё.

Табличка "Не курить. Застегнуть привязные ремни" погасла.

Из-за спинки впереди стоящего кресла высунулась голова сгорающей от нетерпения Аделы. Мы с ней так и не успели поговорить наедине.