Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

— Зачем? — удивилась Элен — И так уже все известно.

Ямура сунул руку в карман и вытащил маленькую фарфоровую крышечку. Патриция внимательно изучила иероглифы, затем подняла голову и оглядела место раскопок. Потом снова посмотрела на крышечку и неудержимо расхохоталась.

— Нет, это восхитительно. Инспектор, вы знаете старотайанский?

— Нет.

— Нужно, чтобы для курсантов спецслужб ввели старотайанский язык как обязательный предмет. Тои тоже хорош! Он мог искать клад целую вечность.

Она постучала пальцем по крышечке.

— Иероглиф «гун» имеет два значения. Одно действительно «отсчитывать шаги». А другое — «постигать учение». Иначе говоря, это призыв к мудрости. Что касается иероглифов «чой» и «чон», то в сочетании с иероглифом «гун» они читаются не как «север» и «запад», а как качества души — «жар сердца» и «хладнокровие». Тои, конечно, думал, что путь к сокровищам отмеряется шагами. На самом деле здесь только одно указание: «цу» — «вниз».

Все обернулись и посмотрели в сторону Павильона. Затем подошли к ступеням. Ямура подобрал брошенный Тои топор. Патриция еще раз прочитала строчки из поэмы:

Ямура наклонился и сбил доску, образующую верхнюю ступеньку. Открылся темный проем. Элен с Патрицией переглянулись и невольно схватились за руки. Ямура снял вторую доску и вместе с Эндо склонился над отверстием. Элен с Патрицией вытянули шеи, стараясь заглянуть через плечи мужчин. У обеих пересохло в горле. Мужчины одновременно опустили руки в проем и с усилием вытащили позеленевший от времени бронзовый ларец. Поставили на землю. Сложный узор рельефов покрывал крышку. По углам возвышались фигурки четырех львов. В центре был изображен цветок лотоса и колокольчик.

— Герб Южного княжества, — пояснила Патриция, обращаясь к подруге. — Таким он был во времена госпожи Ота.

— Здесь ключ в замке, — сказала Элен. — Как удобно.

Ямура повернулся к ней:

— Пусть одна из вас повернет ключ, а другая поднимет крышку.

— Нет, — сказала Патриция. — Это должны сделать тайанцы.

Ямура отпер замок, и Эндо открыл ларец. Патриция тихо ахнула.

Им открылся Фарфоровый город. Здесь было все: Павильон Зеленого Солнца, дворец «Времена года» и даже подобия крестьянских хижин, в каких госпоже Ота случалось провести ночь. Фарфоровые деревья росли за фарфоровыми оградами. Фарфоровые мосты перекинулись через фарфоровые ручьи. Крохотные фарфоровые фигурки заполняли улицы и площади города: стражники несли караул, лавочники торговали, ремесленники сидели у станков, художники писали картины, поэты разворачивали свитки стихов. А на ступенях Павильона Зеленого Солнца стояли рука об руку госпожа Ота и поэт Сю-Тей, равно прекрасные и равно бессмертные.

— Фарфоровый город восстал из праха, — тихо сказала Патриция.

— Мы могли лишиться его вторично, попади ларец в руки к Тои, — сквозь зубы процедил Эндо.

— Он никогда не попал бы в руки Тои, — сказала Патриция. — Потому что был спрятан на Лисьей горе. А лисицы не любят алчных.

И она указала на двух огненно-алых лисиц, сидевших возле веранды.

Вниз спускались не спеша, гуськом. Мужчины бережно несли за ручки ларец. Патриция так беспокоилась, что они споткнутся, так суетливо предупреждала о каждом повороте тропинки, каждом камне и каждом корне, что в конце концов ее попросили не путаться под ногами. Убедившись, что ее заботу отвергли, Патриция заторопилась вниз. И на очередном повороте остановилась как вкопанная. Между бронзовых стволов сосен, как в раме, открывался берег. Солнечная дорожка бежала по волнам прямо к домику на сваях. У берега темнели две лодки. И, уныло глядя на эти лодки, пригорюнившись, сидел на мостках Комито. Синь-эй вместе со своим маленьким приятелем болтали без умолку, стараясь его развлечь. Комито понуро свесил голову и ничего не отвечал. Внезапно Синь-эй тронула его за плечо и указала на спускавшуюся с горы процессию. Комито несказанно оживился. Вскочил на ноги, замахал руками и кинулся навстречу. Его стремительное приближение не предвещало ничего доброго. Патриция торопливо развернулась и принялась карабкаться вверх по тропе. Ямура с Эндо остановились, опустили на землю ларец. Патриция юркнула за спину мужа. Комито рванулся в одну сторону, в другую, но Эндо неизменно оказывался между ним и Патрицией. Тогда Комито крепко сцепил ладони, потряс ими в воздухе, изображая горячее рукопожатие, и закричал:

— Спасибо! Вы меня спасли!

От такого утонченного издевательства Патриция совсем сникла.

— Комито, я не хотела, — пролепетала она.

Но он не слушал.

— Если бы не вы, я болтался бы в этой бухте неизвестно сколько. Каким чудом вы меня заметили? Представляете, не закрыл сливной вентиль, — объяснил он всем. — Как меня угораздило, не знаю. Патриции, больной, пришлось встать на ноги и бежать в деревню.

— Патриция — особа героическая, — заметил Эндо.

— Да, да, да, — с готовностью подхватил Комито. — Я же и говорю.

— Прекратите сейчас же, — не выдержала Патриция, которой невмочь было выслушивать эту благодарность.

Элен закрылась рукавом, не в силах сдержать смех. Мужчины великодушно решили не просвещать Комито относительно причины постигших его бедствий. Зато Патриция жаждала покаяться.

— Комито, я должна сказать, что…

— Мы только что задержали преступника, — перебил Ямура.

Эндо слегка кивнул и выразительно посмотрел на жену: незачем огорошивать Комито заявлением, что его считали убийцей. Патриция поняла и послушно умолкла.

— И этот преступник — Тои, — сообщил Эндо.

Комито попятился, из-под ног посыпалась земля, он чуть не упал. Удержался, схватившись за ветку клена, молоденькое деревце согнулось.

— Тои? Что он натворил?

— Войдемте в дом, — предложила Патриция. — Там все и объясним.

— Хорошо, — согласился Комито. — Мне торопиться уже некуда.

При этих словах Патриция болезненно поморщилась.

Комито был так поражен услышанным, что заторопился вниз, даже не обратив внимания на ларец. Зато Синь-эй и ее приятель, затеявшие на мостках игру в ракушки, мгновенно разглядели диковинку и засыпали взрослых вопросами.

— Что это?

— Это вы нашли на горе, да?

— А что там внутри?

— Его можно открыть?

Синь-эй потянула Патрицию за руку. Сказала шепотом:

— А я угадала. Это подарок госпожи Лисицы, да?

— Да, — улыбнулась Патриция.

— Это волшебный ларец, да? Как та бутылочка? А что он может?

— Ерунда, — заспорил мальчишка с солидной интонацией взрослого. — Никакого волшебства не бывает.

— Бывает, бывает, — упорствовала Синь-эй и обратилась за поддержкой к Патриции: — Правда же бывает?