Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

— Комито сказал, что совещание отменили. Коллеги переполошились из-за его отсутствия, весь день обзванивали больницы. Начальник заверил, что и в мыслях не имел поручить эту работу кому-нибудь другому.

— Поздравляю, — засмеялась Элен. — Надеюсь, скоро последует второе открытие.

— А за ним и третье, — доложила Патриция. — Группа профессора Шеня выезжает на раскопки.

— В ущелье Молчания? — подхватила догадливая Элен.

— Да. Вместо фарфоровых осколков будем бережно собирать ржавые пластинки, кольца, чешуйки доспехов.

— Ты уже порадовала своего мужа известием о скором отъезде?

— Порадовала, — вздохнула Патриция. — Представляешь, прогуливаемся вчера по набережной. Красота неописуемая. Горят фонари, разноцветные огни дробятся в волнах. Пахнет соснами, морем. Шумит прибой. Словом, все, как в тот вечер, когда мы впервые встретились после войны. Помнишь?

Элен кивнула:

— Не беспокойся, это незабываемо. Эндо в потертых джинсах и грубом вязаном свитере. С невероятно надменным и равнодушным выражением лица. Ты взираешь на него снизу вверх влюбленным взглядом, украдкой потирая ушибленную спину.

— Перестань, — улыбнулась Патриция. — О спине я тогда и думать забыла. Особенно когда он сообщил, что «уезжает завтра и на полгода». И вот вчера…

Элен неожиданно расхохоталась:

— Вчера ты ему отомстила!

— Ничего подобного, — запротестовала Патриция. — У меня и в мыслях не было. Не виновата же я, что с экспедицией профессора Шеня все решилось так внезапно. Вчера днем я созвонилась с профессором и получила окончательный ответ. И вот вечером мы с Эндо прогуливаемся по набережной. Я объясняю, что должна отправиться в экспедицию. «Надолго?» — спрашивает он. «На полгода». — «Когда?» — «Завтра».

— Что же он ответил? — заинтересовалась Элен.

— Порадовался, что успел вернуться домой накануне.

— За вас можно не беспокоиться, — заверила Элен, — не успеете друг другу надоесть. Кстати, куда он уезжал?

Патриция пожала плечами. Они помолчали, потом Элен осторожно сказала:

— Тои начал давать показания.

Патриция нагнула голову и ничего не ответила. Элен добавила:

— Надеюсь, им удастся размотать всю цепочку…

Патриция наклонила голову еще ниже. Элен спросила:

— Что ему будет?

— Тои? Я спрашивала Эндо. Он ответил: «В военное время был бы расстрелян, но сейчас мир. В Тайане нет смертной казни».

Снова наступила тишина. Потом Патриция заговорила, постепенно оживляясь:

— Пока Эндо не было дома, у меня гостила Синь-эй. Рассказала, что дедушку выписали из больницы и бабушка решила временно задержаться в деревне — ухаживать за бывшим супругом.

— Ты не находишь, что для всех в Тайане начинается медовый месяц? — улыбнулась Элен.

Патриция сделала строгое лицо, хотя глаза ее смеялись.

— На Лисью гору начались настоящие паломничества. Вообрази, жители благодарят лисиц, так чудесно распорядившихся кладом. Приносят для них гостинцы. Думаю, от такой сытной жизни лисицы расплодятся, расселятся и на второй горе.

— Монахи возражать не станут. — Элен вновь улыбнулась. — Кстати, как ты распорядилась чаем?

— Раздарила, кому могла. Себе оставила только сорт «Ветер заката» — любимый чай госпожи Ота. А профессору Шеню отослала коробку, названную «Облака над морем». Этот чай появился в Южном княжестве уже после прихода северян.

— И мой чай пьет все полицейское управление, — подхватила Элен. — Большинство же коробок я отправила в деревушку Цуань. Как вспомню россыпи чая на полу Павильона…

Она не договорила, привлеченная чем-то, происходившим на улице. С противоположных концов к беседке подъехали две машины. Элен поднялась, перегнулась через перила.

— Это за мной, — доложила она, без труда узнавая белый автомобиль.

— Это за мной, — эхом повторила Патриция, узнавая машину Эндо.

Одновременно распахнулись дверцы, и появились оба водителя. Элен с гордостью оглядела своего избранника. Небрежно наброшенный светлый плащ, безупречный костюм, галстук. Взглянула на мужа Патриции. Нет, образцом элегантности его никто не осмелился бы назвать. Элен сочувственно вздохнула.

Ямура энергично взмахнул рукой. Элен воздала должное его выдержке. Учитывая, что она обещала вернуться два часа назад, оставалось поражаться терпению инспектора. Можно было сказать, Ямура проявил удивительную кротость и миролюбие. Элен мысленно поздравила себя, полагая, что у них с инспектором есть шанс стать самой счастливой супружеской парой в Тайане.

Патриция посмотрела на Эндо. Он был в обычном своем старом свитере и вылинявших джинсах. Из-под темно-синей кепки выбивались растрепанные волосы. Патриция переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они отличались всем, чем только могли: внешностью, сложением, одеждой, характерами. И все же были отчаянно похожи друг на друга. В обоих полыхал огонь. Рядом с обоими было тепло.

Запрокинув голову, Эндо улыбнулся жене. Патриция скосила глаза на Элен. Наверное, та будет неразлучна со своим мужем, тогда как лично ей придется часто расставаться с Эндо. И все же самой счастливой супружеской парой в Тайане станут именно они.

— Бегу! — Элен подхватила зонтик.

Патриция тоже поднялась со скамьи.

— Да, чуть не забыла. Профессор Шень сказал, что Фарфоровый город уже перевезли в столицу. Он лично сопровождал драгоценный груз. Временно ларец выставят в крупнейшем музее. А потом, когда будет отреставрирован Павильон Зеленого Солнца, поместят туда.

Элен достала блокнот.

— Что ты записываешь? — удивилась Патриция.

— Твои слова. Не забыть продиктовать Эдмону очередное сообщение.

— Ты с ним уже созванивалась?

— Разумеется. Продиктовала статью, переслала фотографии Фарфорового города. Эдмон сказал, материал имел большой успех, читатели жаждут подробностей, — произнесла Элен тоном, означавшим: «Иначе и быть не могло».

— Не слишком ли ты щедра? Как понимаю, Эдмон опубликовал статью от своего имени.

— Надо же вдохновить братца. Ему-то до сих пор не удалось найти клад… А я напишу об этом деле — как и обещала жителям деревушки Цуань, — когда будет закончено расследование.

Патриция полюбопытствовала:

— Редактор не собирается утроить Эдмону гонорар?

— Брат полон надежды. Я уже разъяснила, на что он должен будет потратить эти деньги.

— На что же?

— Не догадываешься? На свадебные подарки для нас обеих.

Дурной вкус ведет к преступлению (фр.).